Аушвиц не упал с неба... Будьте верны 11-ой заповеди: не будь равнодушным.

Речь узника Освенцима, вызвавшая резонанс больше года назад, которая становится актуальнее каждый день.

На памятных мероприятиях по случаю 75-й годовщины освобождения концлагеря Аушвиц-Биркенау в Освенциме выступил бывший его узник Мариан Турский.

Я один из тех немногих еще живущих, кто был в этом месте почти до последней минуты перед освобождением. 18 января началась моя так называемая «эвакуация» из Аушвица, которая через 6,5 дней оказалась Маршем смерти для более чем половины моих сокамерников. Мы были вместе в колонне из 600 человек. По всей вероятности, я не доживу до следующего юбилея. Такова жизнь.

Когда началась Вторая мировая война, я был подростком. Мой отец был солдатом и был тяжело ранен.Моя мать была с польско-литовско-белорусской границы, там армии менялись, проходили туда-обратно, грабили, насиловали, сжигали деревни, чтобы ничего не оставить тем, кто придет за ними. И поэтому можно сказать, что я знал из первых рук, от отца и матери, что такое война.

Я вижу, что среди нас президент Австрии Александр Ван дер Беллен. Помните, господин президент, когда вы принимали меня и руководство Международного освенцимского комитета, мы говорили о тех временах? В какой-то момент вы сказали: «Auschwitz ist nicht vom Himmel gefallen, Аушвиц не упал с неба».

Конечно, он не упал с неба. Это может показаться очевидным, но есть в этом глубокий и очень важный для понимания смысл.

Перенесемся на некоторое время воображением в Берлин начала 30-х. Мы почти в центре города. Район называется Баварский квартал.( станция метро Баварский парк).

И вот в какой-то момент на скамейках появляется надпись: «На этих скамейках евреям сидеть запрещено». Можно сказать: неприятно, несправедливо, это ненормально, но ведь вокруг столько скамеек, можно посидеть где-нибудь в другом месте, НИЧЕГО СТРАШНОГО.

Это был район, населенный немецкой интеллигенцией еврейского происхождения, там жили Альберт Эйнштейн, нобелевский лауреат Нелли Закс, промышленник, политик, министр иностранных дел Вальтер Ратенау. Потом в бассейне появилась надпись: «Посещение этого бассейна евреям запрещено». Можно снова сказать: это неприятно, но в Берлине столько мест, где можно купаться, столько озер, каналов, почти Венеция, так что можно где-то в другом месте. НИЧЕГО СТРАШНОГО.

При этом где-то появляется надпись: «Евреям нельзя принадлежать к немецким певческим союзам». Ну и что? Они хотят петь, музицировать, пусть соберутся отдельно, будут петь. НИЧЕГО СТРАШНОГО.

Затем появляется надпись и приказ: «Еврейским, неарийским детям нельзя играть с немецкими, арийскими детьми». Они играли сами. НИЧЕГО СТРАШНОГО.

А потом появляется надпись: «Евреям мы продаем хлеб и продукты только после 17». Это уже неудобно, потому что меньше выбор, но, в конце концов, после 17 тоже можно делать покупки. НИЧЕГО СТРАШНОГО?

Внимание, внимание, мы начинаем свыкаться с мыслью, что можно исключить кого-то, что можно стигматизировать кого-то, что можно сделать кого-то чужим. И так медленно, постепенно, день за днем люди начинают с этим свыкаться – и жертвы, и палачи, и свидетели, начинают привыкать к мысли, что это меньшинство, которое дало миру Эйнштейна, Нелли Закс, Генриха Гейне, Мендельсонов, иное, что оно может быть вытолкнуто из общества, что это люди чужие. Это уже страшно, опасно. Это начало того, что через минуту может произойти.

Власть видит, что людей постепенно охватывает черствость, равнодушие. ОНИ ПЕРЕСТАЮТ РЕАГИРОВАТЬ НА ЗЛО. И тогда власть может себе позволить дальнейшее ускорение процесса зла.

А дальше идет уже насилие: запрет принимать евреев на работу, запрет эмиграции. А потом быстро наступает отправка в гетто: в Ригу, в Каунас. Откуда большинство будет потом отправлено в Кульмхоф, Хелмно, где будет убито выхлопными газами в грузовиках, а остальные пойдут в Аушвиц, где будут умерщвляться Циклоном Б в современных газовых камерах. И здесь подтверждается мысль господина президента: «Аушвиц не упал вдруг с неба». Аушвиц топтался, семенил маленькими шажками, приближался, пока не случилось то, что произошло здесь.

Мой друг, президент Международного освенцимского комитета Роман Кент, выступавший здесь пять лет назад во время предыдущего юбилея, не смог сегодня прилететь сюда. Он придумал 11-ю заповедь, которая является опытом Холокоста, страшной эпохи презрения. Звучит так: НЕ БУДЬ РАВНОДУШНЫМ".

И это я хотел бы сказать моей дочери, это я хотел бы сказать моим внукам, сверстникам моих внуков, где бы они ни жили: в Польше, в Израиле, в Америке, в Западной Европе, в Восточной Европе. Это очень важно.

Не будьте равнодушными, если видите историческую ложь.

Не будьте равнодушными, когда видите, что прошлое притягивается в сиюминутных политических целях.

Не будьте равнодушными, когда меньшинство подвергается дискриминации. Суть демократии в том, что большинство правит, но демократия в том и заключается, что права меньшинства должны быть защищены.

Не будьте равнодушными, когда какая-либо власть нарушает принятые социальные договоры, уже существующие.

Будьте верны 11-ой заповеди: не будь равнодушным.

Потому что если будете, то оглянуться не успеете, как на вас, на ваших потомков с неба вдруг упадёт какой-нибудь Аушвиц.