безымянная история 3-4

Наутро пришли врачи, трое. Долго меня осматривали, расспрашивали. Я чувствовал себя манекеном. Потом они рассматривали какие-то снимки, переговаривались вполголоса. Могли бы и не утруждаться, я хоть и всё слышал, но ничего не понял. На одном снимке я, кажется, рассмотрел свои рёбра. На других тоже были какие-то кости, тоже мои, скорее всего. Я так понял, что кости врачам не нравились. Не знаю, по мне кости и кости, разве что не целые местами.
Пришла медсестра, незнакомая. Я ее ещё не видел. Посмотрел на бейджик, Галина Николаевна. А вчерашнюю как звали? Лариса…нет, не Лариса, но тоже на «Л». А я? Накатила паника, я посмотрел на стену, вспомнил. Артём, меня теперь зовут Артём, полегчало. И имя вчерашней медсестры со справочником тоже сразу вспомнилось - Людмила Анатольевна. Точно, имена на одной нитке привязаны, главное теперь не торопиться, и клубок размотается.
Медсестра делает укол, потом спрашивает:
-Как дела?
-Нормально,- отвечаю я,- всё болит, но жить можно.
-Ну и хорошо, тебя скоро в палату наверно переведут.
-А потом?- спрашиваю я, этот вопрос меня очень занимает,- когда уже вылечат?
Она пожимает плечами, думает, потом осторожно говорит:
-Найдётся родня какая-нибудь, если родителей нет. Или вспомнишь, где жил. На детдомовского ты не похож.
-А если не вспомню, и не найдут?- упорствую я, мне надо быть в курсе самого паршивого развития ситуации.
-Три недели минимум ты здесь, а потом, наверное, какой-нибудь центр временного пребывания…не переживай заранее.
Она уходит, а я думаю, что мне делать, если… Может я приехал из другого города? Например, в гости к кому-нибудь. Тогда понятно, почему меня не могут найти. Я ехал и пропал по дороге. Дома думают, что я в гостях, а в гостях думают, что я дома. А я тут лежу и ничего не помню. Надо сказать полицейскому, вдруг, и правда? И тогда меня ищут совсем в другом месте.
Я прикрываю глаза, от этих уколов жутко хочется спать.
Брат сидит за столом и сосредоточенно режет хлеб. Рядом с ним стоит блюдце с кусками колбасы. Я смотрю на закипающий чайник, мигающий синими огоньками, и мне неловко.
-Что,- усмехается брат,- я знатный кайфоломщик?
Я краснею и утыкаюсь взглядом в свои руки. В голове прокручиваются события ночи. Когда девушка мурлыкнула мне в ухо, я уронил чашку. Девушка провела рукой по моему животу и тут брат громко сказал:
-Засранка!
Она медленно отлипла от моей спины, я повернулся - брат стоял в проёме кухонной двери, завернувшись в одеяло. Девушка хихикнула и просочилась мимо него в темноту коридора. Я стоял, как помоями облитый, мне ещё никогда не было так…стыдно?
-Спать иди,- угрюмо буркнул брат,- только осколки убери. Можешь перед сном душ принять, холодный. Помогает.
-А…- я мотаю головой в сторону двери.
-Не твоя забота,- брат поправляет одеяло,- глупо обижаться на кошку. Она всегда такая.
Он уходит, а я собираю осколки фарфора с пола, и иду принимать душ. Холодный. Только толку от этого - ноль.
- Лопай,- брат придвигает ко мне бутерброд. - Точно решил с нами?
Он ведёт себя так, будто ночью ничего не было.
-Ага,- я киваю.
-Жрёте?- в кухню входит девушка, на ней свитер и джинсы. Садится за стол и берёт бутерброд. Откусывает кусок и по- хулигански мне подмигивает. Колбаса с моего бутерброда падает мне на колени.
Я снова просыпаюсь в больнице. Куда я пошёл с братом? И кто ещё там был? Та девушка, что ли?
Опять болит голова. На ноге гипс, он весит сто килограммов. Ну, мне так кажется. Я даже пошевелить ногой не могу. У меня есть три недели, чтоб вспомнить, кто я такой и откуда я. Пока с этим глухо. Странные сны ничего не проясняют, а только больше всё запутывают.
Входит врач, один. Я говорю:
-Голова болит. Очень.
Он берёт меня за голову, смотрит в глаза. Просит вытянуть руки. Руки трясутся, как у старика. Врач качает головой, уходит. Ну вот, никому я не нравлюсь сегодня. За дверью кто-то спорит. Что ж они так орут, думаю я, может тут человек умирает, а они вопят, как потерпевшие. Я трогаю стену кончиками пальцев, стена прохладная и меня это почему-то успокаивает.
Входит медсестра с капельницей.
-Что, поплохело?
-Ага, голова болит,- жалуюсь я.
Она ставит мне капельницу, потом достаёт из кармана бинт.
-Давай руку привяжу, а то заснёшь, дёрнешься, и иголка вылетит, под кожу надует.
Я соглашаюсь, и она аккуратно привязывает мою руку к кровати. Потом трогает мне лоб. Почему-то я чуть не плачу от этого.
Медсестра уходит, и я опять остаюсь один. Справа от меня занавеска, сейчас она отдёрнута. Там стоит кровать, наверно ,такая же, как и моя. Я смотрю туда, делать больше нечего.
Входят сёстры, застилают бельё. Потом идут ко мне.
-Капельница надолго,- говорит одна.
-Потом сменишь,- отвечает вторая,- Лежи спокойно, - это мне. Да я и не дёргаюсь, себе дороже выходит.
Они задёргивают занавеску. Значит, скоро привезут ещё одного бедолагу, и туда положат. Я его, конечно, не увижу, для этого надо встать и пройти два шага. Задача для меня сейчас непосильная абсолютно. Всё равно, хоть какая, а компания, невесело думаю я.
За дверью снова кричат. На этот раз женщина, она рыдает в голос: «Доченька, доченька!»
Я слышу, как ввозят каталку, разговаривают медсёстры, перекладывают человека с каталки в кровать. Хлопает дверь, кто-то вбегает в палату.
-Выйдите отсюда,- резко говорит медсестра.
Женщина сквозь рыдания пытается объяснить , что никуда не пойдёт, я слышу глухой стук. Она что, на колени бухнулась, что ли?
-Доченька, прости меня,- кричит женщина. Я хочу сказать ей, чтобы она не кричала так громко, но молчу.
-Прекратите концерт и выйдите из палаты,- командует медсестра. Они пытаются вывести женщину, женщина хватается за занавеску, и сдёргивает её.
Секунду она оторопело смотрит на меня, замолкает. Медсестра выхватывает у неё занавеску и выводит женщину из палаты. Та больше не сопротивляется.
Я поворачиваю голову и смотрю на соседнюю кровать, пока вторая медсестра вешает занавеску на место. Там лежит девушка, во всяком случае, мне так кажется. Впрочем, я немного увидел, штатив капельницы и длинную светлую косу, свесившуюся с кровати.
-Ну, всё, - Галина Николаевна (да, я вспомнил! Сам!) подходит ко мне, поправляет флакон в штативе.- Вот артистка, довела девчонку, а теперь представления устраивает.
-Зачем?- не понимаю я.
-Да кто их разберёт,- вздыхает медсестра,- ты спи, докапается, я тебе бельё поменяю.
Она уходит, теперь за занавеску. Я пытаюсь заснуть, и, наконец, мне это удаётся.
Снова подземелье с кирпичными стенами. Мы идём друг за другом по длинному коридору. Идущий впереди останавливается, поднимает руку. Останавливаются все. Он достаёт карту, показывает- на карте жирный красный крест, такой же нарисован на стене. Здесь спуск.
Все спускаются друг за другом по шахте. В стену вбиты скобы, я иду предпоследним, за мной - самый старший, тот, что с картой. Примерно на половине пути он окликает меня:
-Эй, пацан!
Я поднимаю голову, он нависает надо мной.
-Ничего личного, просто так надо,- сообщает он, и бьёт меня по пальцам тяжёлым ботинком. От неожиданности и боли я разжимаю руки и лечу вниз…
-Что с тобой?- медсестра, кажется, я её напугал.
-Я упал, - с трудом говорю я, - высоко…
Меня колотит, аж зубы стучат. За что он меня так, а? Не понимаю.
Медсестра отвязывает мою руку и снимает капельницу.
-Ничего, ничего, это же сон,- успокаивает она меня. Я понимаю, что здесь я в безопасности, но никак не могу прийти в себя. Она отодвигает капельницу, и говорит:
-Попробуй сесть, нужно постель перестелить.
Осторожно обнимает меня, помогает. Меня бьёт дрожь, я никак не успокоюсь. Наконец она снова укладывает меня и укрывает одеялом до подбородка.
-Всё, лежи, всё хорошо будет.
Я лежу, а на улице снова шумит дождь. Хоть бы меня поскорее нашли, что ли! Мне становится тоскливо, хоть волком вой. По лицу ползут слёзы, я тихо всхлипываю, и ругаю себя за это. А ещё я, как дурак, завидую девчонке за занавеской, потому, что у неё есть мать.
Внезапно снова шум, грохот. Сёстры бегают, переговариваются громко. И вой…громкий человеческий вой. Я зажмуриваюсь, что же это такое? Что надо сделать с человеком, чтобы он так выл, а? Я пытаюсь хоть как то отвлечься, не выходит, это звук точно загоняет в голову гвозди. Закрываю уши руками, не помогает.
Наконец вой немного стихает. Входит врач, спрашивает:
-Вспомнил что?
Я рассказываю, как упал и как ночевал у брата. Про девушку я не рассказываю, зачем? Врач качает головой, потом спрашивает:
-А сколько вас было, не помнишь?
Я не помню, немного вроде бы. Наверное, человек семь, или восемь. Хотя я могу и ошибаться.
Врач берёт мою руку, рассматривает. Потом другую. Снова качает головой, сообщает:
-Похоже, так и было, следы ушиба налицо. И почему сразу не заметили?
Он уходит. Наверно, запишет мои сны и расскажет полицейскому.
Вой перешёл в монотонный скулёж, снова укол, и я снова засыпаю.
Я лежу на холодном полу. От боли по лицу текут слёзы. Старший смотрит на меня и говорит:
-Надо идти, этого тут оставим. Будем возвращаться, подберём.
У меня сердце чуть не останавливается, как это оставим? Нет, нет, это шутка, наверно!
-Как это,- говорит брат,- нет, вы идите, а я его вытащу.
-Хренью не страдай,- обрывает его старший,- идти должны все, из-за одного урода малолетнего ты весь план срываешь! Ничего с ним не случится, подумаешь, ножку потянул!
Брат наклоняется ко мне, пытается ощупать ногу, я ору от боли.
-Похоже, перелом,- говорит он. – Раз все должны идти, тогда я его понесу. В конце концов, это я его привёл.
-Я тебе сказал, оставь здесь,- зло говорит старший. – Не подохнет. А подохнет - туда ему и дорога.
Я понимаю, что сейчас останусь один…
-Пожалуйста,- прошу я, голос у меня срывается,- пожалуйста, не бросайте меня здесь…не уходите!
-Ну, быстрее,- торопит старший. Брат смотрит на него с удивлением.
-Ты чего, как я его брошу?
-Я сказал, пошли,- старший злится, что- то гонит его вперёд. – Хватит сопли тут жевать.
Мне кажется, что брат колеблется, и я повторяю, уже без всякой надежды:
-Пожалуйста, не уходи…
-Да блин, звери вы что ли!- кричит девушка. – Как его одного-то оставить! Я тоже дальше не пойду.
Она садится на пол рядом со мной. Брат встаёт около неё.
-Ты мне карту дай глянуть,- просит брат, - и мы наверх пойдём. В следующий раз получится.
Старший усмехается, и говорит:
-Фонарь гони. И рюкзаки, вы всё равно одни не выйдете. А так, хоть добро не пропадёт.
-Иди ты в жопу, урод,- отвечает брат, тут старший неожиданно бьёт его. Брат отлетает к стене, фонарь падает. Один из парней подхватывает наши рюкзаки, старший поднимает фонарь, и они уходят. Мы остаёмся в полной темноте.
Я просыпаюсь. Господи, да что же такое там случилось, а? Почему нашли меня одного? А мой брат, и девушка? Они что, остались там? Где же полицейский, скорее бы он пришёл, я бы рассказал ему, что надо найти ещё двоих. Может ещё не поздно. Надо позвать врача, рассказать ему…
Как назло, никого нет. За стеной всё тот же вой, теперь тихий, но по- прежнему выматывающий.
Я собираюсь с духом, надо позвать кого-нибудь. Это же важно, два человека могут умереть, может они там умирают, пока я тут валяюсь.
-Эй,- кричу я,- кто-нибудь! Подойдите, пожалуйста!
Мой голос звучит как-то жалко. Только вой за стеной, больше никого не слышно.
-Кто- нибудь!- я кричу изо всех сил,- люди!
Раздаются шаги, вбегает медсестра.
-Ты что кричишь? Что случилось?
Я хватаю её за руку. Сбиваясь, рассказываю про то, что внизу остался мой брат и его девушка, прошу сообщить в полицию, может ещё не поздно…
-Конечно, сейчас сообщу,- говорит она. – Сейчас, не переживай.
Мне показалось, или она как-то странно на меня посмотрела? С жалостью, точно она знает что-то, чего не знаю я…
-Эй…- тихий голос из-за занавески.- Эй, ты меня слышишь? Ты там?
-Кто это?- так же вполголоса спрашиваю я. Горло болит, слишком громко кричал, наверно.
-Это что, больница?- спрашивает девчонка из-за занавески.
-Ага,- отвечаю я,- реанимация. Тебя утром привезли.
-А тебя?
-Позавчера,- говорю я,- хотя может и раньше. Я позавчера только очухался.
-А ты встать можешь? Или хоть занавеску отодвинуть, тут же с тоски рехнуться можно!- капризничает девчонка.
-Не могу,- мне и самому уже надоело валяться тут, но альтернативы нет.- У меня нога сломана, и гипс наверно тонну весит. Я если с кровати сползу, то встать точно не сумею.
-Блин,- она явно расстроена,- А у меня рука к кровати привязана!
-Так это чтоб ты капельницу не выдрала ненароком,- информирую я,- капельница кончится, и отвяжут.
-Слушай, а ты видел, когда меня привезли?- в голосе явный интерес.
-Видел,- а чего мне скрывать?
-А эта…ну, мать моя, она была?- осторожно интересуется девчонка.
-Была,- коротко отвечаю я. Почему-то мне неприятно вспоминать кричащую и рыдающую женщину.
-Орала, ревела,- уточняет девчонка,- прощения просила, да?
-Ну, в общем да,- подтверждаю я.
-Так ей и надо! Мало я её поучила,- злорадно говорит девчонка.
-Дура ты что ли,- почему-то злюсь я.- Хорошо поучила, сама чуть не сдохла!
-В следующий раз подумает, как меня дома запирать,- фыркнула девчонка,- я бабкиных таблеток наелась, и упаковку нарочно на видное место положила! Ага, и записку ей написала. Она сама виновата, чего пришла поздно ! Надо вовремя с работы приходить.
Мне становится противно. Идиотка какая-то, а я ей ещё завидовал. Хотя, я и сейчас завидую. У меня-то ничего нет, только имя, и то, наверно чужое.
-Слушай,- девчонка не унимается,- а тебе сколько лет?
-Пятнадцать,- я, конечно, точно не знаю, но ведь спасатели так сказали, верно?
-А…- девчонка явно разочарована, - а мне шестнадцать. Тебя как зовут?
-Артём, - говорю я. Мне определённо нравится, как это звучит.
-А меня - Аня. А ты чего здесь?
-Упал я. Летел высоко, приземлился неудачно,- пытаюсь отшутиться я.- Крылья отвалились, ногу сломал, ну и вообще, поломался.
Она хихикает.
- Ну ты и врать, а! Слушай, а кто тут воет?
-Не знаю,- честно, самому интересно,- я не видел.
Она вздыхает.
-А я такой шанс упустила! Вот если бы меня мать не заперла, я бы сейчас уже клад нашла!
-Какой ещё клад,- недоверчиво говорю я, по ходу тут не я один наголову стукнутый.
-Старинный! У меня парень есть,- она говорит быстро, точно боится, что я её перебью,- он взрослый уже, институт заканчивает. У него есть карта подземелья, под городом, катакомбы!
У меня похолодело внутри. Парень с картой…
-Мы должны были вниз спуститься, он сказал, что клад найдём! А эта дура…ты что, не слушаешь, что ли?
У меня в голове точно шестерёнки закрутились. Один человек не пришёл, и предложили идти мне. И я, дурак такой, согласился! А на моём месте должна была быть вот эта Аня, но зачем? В историю про клад как-то слабо верилось.
-Эй, ты чего, заснул, что ли?- похоже, она обиделась. А у меня опять разболелась голова, хоть ложись да помирай.
-Голова болит,- отвечаю я,- извини…
Я хочу ей сказать, что её мать, скорее всего, спасла ей жизнь. Но молчу почему-то. Наверно, потому, что она мне всё равно не поверит.