безымянная история 7-8

Лежу в какой-то полудрёме, не то сплю, не то не сплю. Под многострадальную руку подложили подушку, чтоб не затекала, капельница снова со мной. Теперь, выходя и входя медсёстры запирают дверь, я не вижу, но слышу.
Дверь вдруг тихонько скрипнула, странно - замок не отпирался. Неужели забыли запереть? И шагов не слышно, никто не вошёл. Мерещится мне, что ли? Или от лекарств глюки пошли?
К моей кровати деловым шагом подходит большая серая крыса. Я слежу за ней сквозь ресницы. Крыса на редкость противная, мех облезлый, глазки красные и какие-то безумные. Голый чешуйчатый хвост волочится по полу. Крыса залезает на кровать…блина, меня точно парализовало, не могу шевельнуться , жуткая тварь смотрит на меня, точно гипнотизирует!
Пробегает по одеялу, перескакивает на табуретку и примеривается к шлангу капельницы. А мне даже кинуть в неё нечем…
Вдруг дверь хлопает, крыса отворачивается от капельницы - здоровенный полосатый кот несётся прямо на неё, тварь прыгает на пол, пытается проскочить мимо, кот кидается, и по полу катится визжащий и мяукающий клубок, катится прочь, за дверь.
Вбегает медсестра.
-Что шумишь, что случилось?
Я пытаюсь рассказать ей про кота и крысу, она смотрит на меня как-то странно. Сейчас и мне кажется, что я несу бред, но я же своими глазами всё видел! Или это от лекарств? Я смотрю на пол, на полу полузатоптанное пятно крови… медсестра тоже смотрит на пол и меняется в лице.
Быстро выходит прочь, потом возвращается с врачом. Показывает ему пятно. Я снова повторяю про крысу и кота. Он сидит на краю кровати и внимательно на меня смотрит. Потом говорит:
-Что же за хрень с тобой творится, а? Если бы мне кто рассказал, я бы не поверил. Кстати, твоего брата и девушку на самом деле не нашли. Нашли три мужских трупа, примерно недельной давности, и более старые останки. Женских не было.
-А Авдеенко?- спрашиваю я,- его нашли?
-Пока нет,- врач качает головой,- видимо он не студент. Или ещё не все ВУЗы обошли. Думаю, надо тебя в палату переводить, там постоянно кто-то есть, больные. Нельзя тебе одному оставаться. Да в принципе состояние позволяет, может и лучше будет.
Я соглашаюсь, если честно - мне до коликов надоело тут лежать. Хоть какое-то разнообразие.
Врач совещается с медсестрой, потом они уходят. А я лежу и смотрю на пятно на полу. Оно медленно выцветает, и когда медсестра приходит снимать капельницу, пол уже чистый. И правда, что за хрень такая, а?
Я лежу у стены и плачу от бессилия. Потом решаю ползти туда, куда ушла Катя, может, чего там найду. Переворачиваюсь на живот и пытаюсь ползти, не шевеля ногами. Не получается. Вдалеке синеватый свет и шаги, отползаю обратно, прижимаюсь к стене. Это брат, он садиться передо мной на корточки.
-А Катюха где? Ты чего раскис?
Рассказываю ему, как ушла девушка. Он только охает.
-Пойдёшь её искать?- спрашиваю я. Мне совершенно не хочется тут оставаться одному, опять в этой вязкой темноте. Она точно выпивает меня изнутри.
-Сначала тебя поудобнее устрою,- брат взваливает меня себе на спину, я изо всех сил стараюсь молчать, но всё равно вскрикиваю, когда он неловко задевает мою ногу. Брат тихо матерится сквозь зубы и тащит меня куда-то вглубь тёмного коридора.
-Вот тут,- он светит фонариком. В стене неглубокая ниша. Брат осторожно опускает меня на пол рядом с ней, снимает куртку и сворачивает валиком . Потом укладывает меня головой на куртку.
-Вот, лежи тут. Я сейчас разведаю, что с Катькой и за тобой приду. Погоди,- он роется в карманах штанов, и вкладывает мне в руку нож - выкидуху. -Вот тебе, для уверенности, на кнопку нажал - лезвие вылетело. А то мало ли чего. Только зря не чиркай, он как бритва, порежешься ещё.
Я сжимаю нож, бормочу что-то. Он треплет меня по волосам и уходит. Опять темнота. Опять я один. Очень хочется пить, просто нестерпимо. Провожу рукой по стене, стена влажная. Я лижу кирпичи, от этого становится только хуже.
-Ты чего тут делаешь?
Всё, глюк. Передо мной стоят двое детей. Мальчик и девочка. На вид- лет по двенадцать, то есть малость помладше меня. Почему я их вижу, здесь же темно? Я не могу их видеть!
-Пить хочешь?- интересуется пацан. Странный пацан, одет как-то непонятно. Босой, штаны до колен, майка, рубаха. На девчонке платьице какое-то сиротское, тоже босиком. Как им только не холодно, я в свитере и в куртке замерзаю…
-Конечно, хочет,- девчонка пожимает плечами,- все хотят. Только тут воды нет.
-Вы кто?- шепчу я,- почему вы тут?
-А где нам быть-то?- деловым тоном интересуется пацан,- где померли, там и есть. Пока никто нас не найдёт и не похоронит.
-Ты не бойся,- девчонка кивает,- ты тоже скоро помрёшь. Помирать не больно, страшно только.
-Я не хочу…- я и правда не хочу умирать, я по факту и не жил почти ещё!
-Так никто не хочет,- девчонка весело смеётся,- а куда деваться-то!
-Меня брат вытащит ,-я и правда в это верю.
Они переглядываются. Пацан вроде как призадумался. Потом говорит:
- Давай меняться!
-На что?- я не понимаю, как меняться с призраками.
-Очень просто,- он садится на пол, скрестив ноги по-турецки,- мы тебе покажем, где вода, а ты нас за это найдёшь.
-Лучше имя сказать,- девочка опускается на пол рядом,- если получится, то нас найдут и правильно похоронят. А то вдруг напишут «Маня Пупкина»?
Я начинаю смеяться, ситуация абсурдная.
-Вы же умерли,- я трясусь от смеха,- уже умерли, какая разница то! Маня или не Маня!
-Большая,- говорит пацан,- ты не ржи, как конь Будённого! Слушай лучше, и запомни: от центрального прохода третья галерея. Там сливной колодец, у него крышка прогнила. Мы в колодце. Понял?
-Понял,- говорю я.- Центральный проход, третья галерея, сливной колодец.
-Я Артём Чекалин, улица Сталина, дом пять, квартира восемь.
-Артём Чекалин, улица Сталина, дом пять, квартира восемь,- послушно повторяю я.
-Ира Пятакова,- говорит девочка,- улица Сталина, дом пять, квартира десять.
-Ира Пятакова, улица Сталина. Дом пять, квартира десять,- снова повторяю, как попугай.
-Главное, запомни,- пацан вздыхает,- и мамке скажи, моей и Иркиной. Жалко их…
-Я запомню, честно!- говорю я.
-Тебе лет сколько?- спрашивает пацан.
-Пятнадцать.
-Комсомолец? Дай честное комсомольское, что не забудешь!
-Не комсомолец. Нет у нас комсомола…-я развожу руками.
-Как это нет?- возмущается пацан,- ты что, шпион?
-Сам ты шпион,- фыркаю я,- я сказал, запомню - значит запомню.
Девчонка что-то ему шепчет, потом они переглядываются, и исчезают. Надули…обещали воду, а воды нет. Впрочем, я и без воды их запомню. Ещё бы знать, где эта улица Сталина, никогда про такую не слышал.
Снова шаги, а на меня навалилась темнота…такая тяжёлая, не пошевелиться.
-Вот ты где,- радостный голос,- а я ищу-ищу, и куда это вы все подевались!
Авдеенко, гад! Светит мне в лицо, а у меня сил отвернуться нет.
-Пошли-ка со мной, дорогуша,- он прямо счастлив, точно миллион баксов в лотерею выиграл,- чего тебе тут лежать!
Он поднимает меня на руки, как невесту, и куда-то несёт. Блина, я как тряпка, шевельнуться не могу, даже глаза не открываются.
Опять свет, красноватый какой-то. Я лежу на камне. Жестко, и спине больно. Приоткрываю глаза.
Какая-то комната странная, стены кирпичные, у одной стены точно ком тряпья. Здоровый такой. И мужик, стоит спиной ко мне. Знакомый вроде мужик, со спины то. Повернулся- точно, он! Авдеенко. И в руках верёвку держит.
-Сейчас, сейчас, подожди, я быстро, тебе ж много не надо,- так, стоп! Это он мне, что ли? Задушить меня собрался этой верёвочкой? Я, с трудом преодолевая бессилие, сжимаю пальцы, в руке у меня…нож! Точно, братова выкидуха, он говорил что острая, я нажимаю кнопку, выскакивает лезвие, ладонь точно обожгло. Авдеенко наклоняется надо мной, у него лицо какое-то маньячное, глаза так и горят, накидывает верёвку мне на шею, и тут я таки собираю себя в кучку, и бью его ножом, не глядя, куда попаду. Он орёт, отскакивает от меня, сшибает свой фонарь на пол, темнота. Я сваливаюсь с камня и тоже ору, упал неудачно.
-Быстрее, сюда,- перед глазами два мерцающих силуэта, я ползу к ним, они уходят в стену, я пытаюсь схватить их, рука проходит стену насквозь, и я проваливаюсь в пустоту.
-Артём, ты что кричишь? Опять кошмар?- медсестра. Я дышу, точно только что вынырнул из воды, простыня вся мокрая от пота, сердце колотится так, что рёбрам больно под повязкой.
-Позовите кого-нибудь,- прошу я,- я вспомнил, надо записать!

-Улица Сталина, ты уверен?- спрашивает врач.
-На сто процентов,- конечно, я уверен! Я могу перепутать цифры, но не названия. – Они странные были, эти дети. Про комсомол спрашивали.
-Знаешь, улицы Сталина давно нет, переименовали ещё в конце пятидесятых,- задумчиво говорит врач,- теперь это улица Садовая.
-Садовая, дом пять, квартира восемь и десять,- вот тут-то мне и поплохело.
-Ты что побледнел? – врач забеспокоился,- что случилось?
-Это мой адрес,- шепчу я,- улица Садовая, дом пять, квартира восемь…
-Артём Чекалин? – уточняет врач.
-Нет,- я мотаю головой,- имя не моё. Артём, но дальше по- другому.
Я стискиваю голову руками – не помню дальше, никак!
-Ну, зная адрес и остальное легко узнать,- утешает меня врач,- а там и родители найдутся. Не переживай.
Он уходит, я опять лежу. Спина уже разламывается от постоянного лежания, а поворачиваться трудно, нога не даёт. Ничего, врач скажет адрес полицейскому, тот сходит и узнает, где мои родители. И всё-таки, почему они меня не ищут, а?
Вечер. Никто мне не пришёл, а я- то надеялся, думал, что сразу полиция туда приедет, а там родители, обрадуются и ко мне. И весь день, как дурак, прождал, глядя в потолок. Дёргался от каждого шума. А нет, никому я не нужен. От обиды опять в глазах защипало, вот почему так, а?
Пришёл врач, посмотрел на меня, наверно у меня на лице было всё написано, потому, что он сказал:
- Ты вот что, раньше времени не расстраивайся. Съездили по тому адресу, никого там нет. Соседей опросили, сказали, что хозяева на похороны уехали, ещё на прошлой неделе. А фамилия твоя - Савельев. Савельев Артём Андреевич. Сейчас выясняют, куда твои родители поехали и как с ними связаться.
Я выдохнул, слава богу. Ну, правильно, похороны и есть. Я же говорил, какую-то бабу Сашу хоронить поехали.
-А про брата не узнали?- осторожненько спрашиваю я.
-Пока нет, думаешь всё так быстро?- он улыбается,- выяснят.
Я немного успокаиваюсь. Теперь у меня есть и имя, и фамилия, и даже отчество. Только они мне всё равно кажутся чужими и незнакомыми. Кто такой Артём Андреевич Савельев? Не знаю такого. А оказывается, это я и есть. Странно, однако. И ещё вопрос: сколько можно старушку хоронить, а? что-то у них поминки затянулись… ребёнок , значит, который день в реанимации, а они где-то ездят. Опять мне обидно стало, вот что за засада, а?
Потом в голову пришла другая мысль - завтра меня отсюда в палату переведут, а у меня никакой одежды нет. Тут-то все так лежат, а там как я буду? Меня в чём привезли вообще? Надеюсь, хоть майку и трусы мне отдадут. Так, ну отдадут, а дальше? Носить их, пока не сгниют и сами не свалятся, других-то нет! Нет, ну я надеюсь, что эти безответственные родители наконец-то вспомнят, что у них сын есть, и принесут мне запасное бельишко к тому времени! Опять голова разболелась, впрочем, она и не проходила никогда, так, то меньше болит, то больше. Сейчас - больше, надо попытаться уснуть, может, пройдёт немного.
Я ощупываю себя- живой, вроде. Нога так болит, что не притронуться, ещё спина добавилась. Во рту сухо, точно наглотался пыли. Один позитивный момент- Авдеенко меня тут не достанет. Вообще никто не достанет и не найдёт, скоро присоединюсь к двум мелким поганцам. Как их там, Артём и Ира? Вот, будет два Артёма. Ползу по коридору, холодно, сухо, коридор узкий, как крысиный лаз. Ползти трудно, пол точно поднимается вверх, кажется, что я сейчас скачусь обратно. Спрашивается, зачем я это делаю, а? Почему-то в голове всплывает давным-давно прочитанное о пещерных медведях - медвежата часто застревали, забравшись слишком далеко в узкие ходы, и там погибали без воды и еды. Я - пещерный медвежонок…
Коридор сворачивает, расширяется. Снова кирпич, влажный пол. Голова кружится, где-то капает вода. Звук падающих капель сводит меня с ума, кажется, что они – везде, я ложусь ничком на мокрый пол, пытаюсь слизнуть хоть капельку воды. Свет, шорох – ничего хорошего я не жду, отползаю в темноту.
Просыпаюсь, темно, лежу на своей койке. Ночь, за стеной тихо переговариваются медсёстры. Ни слова не разобрать, лежу, прислушиваюсь. Одна из них заглядывает ко мне, я лежу тихо, и она уходит. Разговор возобновляется.
-Спит?
-Вроде спит, сегодня хоть не кричит, спокойный.
-Ладно, хоть имя узнали. А родители –то где?
-Галя сказала, уехали, ищут их сейчас. Вот не дай бог кому, приедут, а с сыном такое.
-А он сегодня весь день прождал, бедняга. Как дверь открывается, так прямо весь, как струна. А брата правда не нашли?
-Правда,- звяканье, шорох,- говорят, что ещё день и свернут поиски, смысла нет. Не выжить там столько времени.
Нет, неправда! Я не верю, мой брат не может там умереть! Наверное я это вслух сказал…
-Ты что, Артём? Спи давай.
-Мой брат не умер, не умер,- я хватаю медсестру за руки,- неправда, скажите, что он не умер, вот увидите, они выйдут, завтра выйдут, или их найдут, они живые, понимаете, живые!
Голос у меня срывается, по лицу текут слёзы. Почему, почему она молчит…
-Успокойся, -да не надо меня успокаивать, просто скажите, что всё будет хорошо!
Укол, почти незаметно, меня колотит, я всхлипываю, горло перехватило, не могу говорить.
-Тише, тише,- медсестра уговаривает меня,- не надо плакать, всё пройдёт…
Я засыпаю, бормоча «Неправда, неправда…»
Двое детей из катакомб входят ко мне. Девочка присаживается на край кровати, мальчик - на табуретку.
-Ты это,- говорит он,- спасибо. Нас нашли, я знаю, это ты сказал.
-А мы спасателей привели,- добавляет девочка,- ты теперь живи, ладно?
-Ладно,- соглашаюсь я,- а вы моего брата не видели? С девушкой? Они ведь живые, да?
-Нет,- мальчик качает головой,- тебя видели, того который тебя унёс, видели. Тех троих, что он убил, тоже видели. Больше никого не видели.
-А людей в балахонах видели?- спрашиваю я.
-Это крысы,- девочка ёжится,- противные, брррр! Раньше они людьми были, а потом стали крысы. А всё равно людьми притворяются. Наверху вроде люди, а внизу- сразу видно, что крысы.
-Пора нам,- говорит пацан,- мы только спасибо сказать зашли. А ты - молоток, хоть и не комсомолец.
-И вам спасибо,- мне почему-то становится грустно, точно они были моими лучшими друзьями. Я только моргнул, а их уже нет.
Интересно, а в школе друзья у меня были? Наверно были. Беспокоятся, наверно. А то - ходил я, ходил, учился, и вдруг- бац и нет меня. А тот полицейский меня фотографировал, и говорил, что фотку в газетах напечатают, чтоб я скорее нашёлся. Это что, никто из моих знакомых газет не читает, что ли? Неправда…учителя-то должны газеты читать!
Опять не сходится. Хоть бы кто-нибудь пришёл ко мне и сказал: «Артём, как здорово, а мы думаем, куда ты пропал! А ты живой, скотина эдакая!» Я бы тогда, наверно, от радости сразу всё и вспомнил.
Утром, после процедур и обхода открываются двери, обе створки. Незнакомая медсестра входит с каталкой. Это за мной. Говорит:
-Ну, поехали. Давай, одеться помогу.
Приходит Людмила Анатольевна, вдвоём меня одевают и перекладывают на каталку. Одежда незнакомая, даже пахнет магазином.
-А моя одежда…- начинаю я.
-Твоя вся в полиции, так что тебе из благотворительного фонда выделили,- смеётся медсестра.
-Откуда?- не понимаю я,- какой фонд?
-Успокойся, никто не обеднел, скинулись мы и купили тебе кое- что. И я ещё сына костюм спортивный принесла, он из него вырос, а тебе как раз будет,- улыбается Людмила Анатольевна. –Так что пользуйся.
У меня аж уши загорелись, я начинаю благодарить, сбиваюсь, путаюсь в словах.
-Поправляйся быстрее, и больше к нам не попадай,- напутствует она меня на прощание.
Да уж, я постараюсь, думаю я про себя.