Всепоглощающая легкость бытия

Легкость приходит в дела и отношения, когда не боишься «проиграть», и готов к любому раскладу. Легкость бытия появляется, когда не делаешь больших ставок на жизнь, и не боишься ее потерять. Это — смирение. Запредельной сложности в принятии такого взгляда — нет. Это — обычная честность с собою. Завтрашний день непредсказуем. Следующая секунда — непредсказуема. Ожидать чего-то — значит обманывать себя. Все ожидания приводят к мучительному пониманию той разницы, которая неизбежно возникает между фантазией и реальным положением дел. Видимо иногда просто необходимо снова и снова отступать от уже понятых и принятых истин, чтобы после — возвращаться к ним по новым дорожкам с новым уровнем понимания.

Легкость, о которой я говорю – это не наплевательская легкомысленность и не свинская раскованность. Это такое состояние, когда вообще ничего не ожидаешь, понимая, что жизнь всегда и все делает по своему, но при этом продолжаешь действовать.

В следующий час жизни может случиться все, что угодно. Будущие мгновения, вытекающие в завтрашний день — это такое девственное полотно существования, по которому реальность рисует впервые, не загадывая наверняка, а как бы спонтанно, играючи.

Да, иногда «картинки» получаются серьезными, но степень их драматичности прямо пропорциональна ожиданиям и ставкам, которые возлагаются на будущее. Чем больше надежд, тем сильней переживания.

Чисто по человечески — это действительно непростые и неоднозначные материи. А все потому, что на текущем этапе своих жизненных сценариев практически каждый забит до отказа личными представлениями о том, какой жизнь должна быть. Отказываться от этих фантазий никто не спешит. Очень уж они греют душу, очень уж сладко — предвкушать исполнение желаний.

Надежды и ожидания — это те самые психологические желания, которые Будда описывал, как источник человеческих страданий. В этом смысле легкость бытия — это и есть такая вот духовная просветленность. Чем больше такой легкости, тем меньше зависимость от грез ума, и тем глубже принимается реальность.

Весь драматизм жизни возникает вместе с желаниями. Чем выше ставка на конкретный сценарий, тем сильней страх, что все пойдет иначе. А это «иначе» между тем, может быть ни чем не хуже ожидаемого развития жизненного сюжета. Но желания имеют такое злокозненное свойство — внушать, что любой расклад, выходящий за пределы желанно ожидаемого, ведет к несчастью. Такой вот «Пан или пропал» в психологии называют дихотомическим — то бишь черно-белым мышлением.

Звучит как диагноз? А ведь этой «болезнью» в той или иной степени заражен каждый. Это — такой стиль мышления и проживания бытия, когда ум выуживает кайф из двойственных предвкушений. И чем сильней он подсажен на них, тем больше в жизни страха, что все пойдет не по плану, и весь проект, раскачанный желаниями, сокрушительно развалится на глазах. Нет ничего однозначного. Выбор, судьба, карма — все это попытки поймать несуществующее. Откуда мы можем знать, какой должна быть жизнь? Почему так цепляемся за собственные иллюзии? Ошибки — неизбежны. Именно они дают тот опыт, который позволяет их же обходить.

Иногда просто необходимо сломать отношения, ввязаться в проблему, нарожать детей, а потом развестись, по-детски нос задрать, приручить, а потом потерять доверие, хорошенько соврать, напиться, удариться об стену — просто, чтобы понять и увидеть… получить свой реальный опыт. Нет дураков. Никто не может и не должен иначе. Есть только опытные и неопытные — каждый в своем жизненном русле.

Как-то мне приснился яркий сон, где я с друзьями летел в большом пассажирском самолете по оживленному дневному городу посреди высоких домов. Полет выглядел очень опасным, крылья самолета с грохотом задевали стены зданий, ощущалась тревога, но вместе с ней — доверие к реальности и какое-то радостное волшебство от захватывающего путешествия. Что-то внутри словно понимало — переживать бесполезно, если самолет разобьется, с этим ничего не поделать. Поэтому большая часть внимания была прикована к проносящимся домам, оживленным дорогам и улицам, к осознанию происходящего как чудесного путешествия.

К сожалению, к жизни я пока не умею относиться с такой же легкостью. Но этот сон стал чем-то вроде указательного маяка на пути. Легкость бытия и смирение, о котором я говорю — это не пассивность, а действие вопреки всепоглощающей неизвестности, от которой мы так старательно сбегаем в грезы ума. Это — не наплевательское отношение к судьбе собственного тела, а ясное понимание, что тело — смертно, и порой, смертно — внезапно. Мне и самому нелегко признавать этот факт — нечто внутри сопротивляется. Но чем глубже понимание этой истины, тем сильней личная свобода, тем больше легкости по отношению к жизни.

Вспоминается кастанедовский воин и человек знания, главный советчик которого — смерть за левым плечом. Воин действует, не ожидая наград, ищет свободу, ни на что не жалуется, ни о чем не жалеет, не воспринимает себя всерьез. Он смеется над собой и над серьезностью жизни.

«Печальная» новость — мы все умрем; земные накопления и беспокойства в этом свете — ничего не стоят. Радостная новость — печалиться и переживать об этом совершенно необязательно; жизнь — подобна увлекательному путешествию. Каждый — словно в таком же самолете — несется в своем настоящем. У нас есть выбор, есть определенная мера контроля, но вся личная свобода обусловлена опытом и окружающей действительностью. В любую секунду может случиться непредвиденное. Это — тревожный факт, но если с ним не смиряться, становится только хуже — действительность оборачивается бессмысленной смертельной битвой против неизбежного.