Валя, с которой всегда что-то случалось)

Я про неё уже рассказывала. У меня было две подруги, с которыми всегда что-то случалось. Они не были знакомы, жили в разных странах, обе в столицах. Внешне они были очень разными, но схожи удивительным талантом влипать в разные переделки. Где другой пройдёт и не заметит, там у них непременно шишка, в лучшем случае. Ещё у них обеих было великолепное чувство юмора и они умели посмотреть на себя с иронией. Это очень важно, иначе ни одна, ни другая не избежали бы депрессии и разочарования жизнью. Я расскажу о той, которой больше повезло с неприятностями - они у неё были, хоть и травмоопасные, но не трагические.

Её звали Валя. Она жила в Киеве.
Редкая, яркая красота: смуглая кожа, изумрудные глаза удлинённой, как у Нефертити, формы, прямой, тонкий нос и красивый изгиб губ. Лишний вес её не портил, наоборот: она была из тех, кого называют сочными девушками. В моду тогда вошла спиральная химзавивка, и Валя, с аккуратными, длинными локонами, смотрелась экзотично и притягивала взгляды. Пожалуй, она понимала, что красива, но, в отличии от множества красавиц, не зазнавалась и её чувство юмора и самоирония не позволяли ей скатиться до самолюбования.

Ничего не удавалось Вале так легко и блестяще, как вляпываться. "Вечно вляпнутая" - так она себя называла.

Например.
Идём мы втроём - с нами ещё одна подружка, Настя, - по улице. Нам так хорошо и весело, как бывает в ранней юности, когда всё кажется восхитительным и радостным. Мы купили фунтик первых черешен, они не очень сладкие, но разве весной это важно? Валя - посередине, у неё черешни. Мы болтаем о червяках, которых, конечно, в ранних черешнях нет, но мы их придумываем - они смешные и остроумные.

- Валь, а давай в в кино пойдём?
Молчит. Смотрим, нет Вали. Только что была, и пропала. Оборачиваемся назад - нету! Человек исчез! Переглядываемся, опускаем глаза вниз, и видим над асфальтом, на уровне обуви прохожих, торчит Валина голова и рука с черешнями, как факел в статуи Свободы. Как будто статуя Свободы поехала в отпуск на остров Пасхи и там её охмурили местные статуи в землю закопаться.
Валя спасла черешни. А сама свалилась в открытый коллекторный люк. Понимаете, там был заборчик, и флажок даже торчал. Все обходили. И мы с Настей обошли - машинально, едва заметив. А Валька не обошла, её угораздило в самые недра по самые челюсти.

Потом ливнёвка.
Тогда ещё были брусчатые мостовые, и, вдоль них, длинные решётки над дренажными канавами. Есть ли сейчас, не знаю. Жаль, если заасфальтировали - мостовые с чугунными решётками это красиво!
Мы впихивались в переполненный трамвай. Меня, самую младшую, впихнули первой и меня всосала пассажирская масса. Потом в трамвай просунулась Настя. А потом, волной, понеслось по вагону: "Ой, девушка упала! Помогите девушке! Тяните, тяните!"
Мы не видели, но знали, что это про Валю. Это ведь очевидно!
Протиснувшись к двери я увидела её. Одна нога по бедро была в ливнёвке, вторая - на мостовой. Валя была почти в шпагате. Потом она всем говорила, что умеет садится на щпагат и призывала меня подтвердить, что я видела. А лицо её уже было в трамвае - подбородком на верхней ступеньке, размазанное вдоль неё, как в мультиках растекаются лица персонажей, когда они падают ничком.

Валю вытащили парни, пассажиры. Мы ехали с ними, и смеялись, потому что Валя уморительно рассказывала о своих ощущениях . Одна нога у неё была обычного цвета, колготочного, а вторая - чёрная, и на колготках дыра. Это Валю тоже жутко смешило. Дыра-то могла образоваться, где угодно, а случилась там, где юбка полностью прикрывает. Это успех! Поймала удачу за хвост.
И жалко её - ужасный случай, и невозможно было удержаться от смеха. Ну вы подумайте, как совпало: десятки людей наступали на эту решётку ливнёвки - они отталкивались от неё, чтобы влезть в трамвай, они спрыгивали на неё, выходя, и ничего ни с кем не случалось. Но решётка была установлена кривовато, и однажды должна была перевернуться. Именно на Вале и перевернулась!

Но даже не это главное.
Главное, что ни я, ни Настя не удивились - все канализационные люки ждали Валю, пропуская сотни прохожих, чтобы принять её внутрь колодцев. Автоматические двери не срабатывали раз в 100 лет именно на ней (помните фильм "Невезучие"? Это не фантазии, это о феномене!). Лифты почитали за правило перевозить кого угодно, только не Валю, усыпив её бдительность парой-тройкой удачных подвозов.
На террасе, под сенью каштанов, в её кофе падала птичья "бомба". Не рядом, а прицельно. Чёртово колесо останавливалось, когда кабинка с Валей была самой верхней (фатум не признаёт полумер). Всех, кто ниже, снимали, а Вале кричали, что придётся подождать, скоро найдут техника, и он, непременно, восстановит движение. Автоматический шлагбаум, турникеты, собачки, которых внезапно осенила идея кого-нибудь тяпнуть, светофор, ни с того, ни с сего решивший самоубиться, и кого-то с собой прихватить, ящик с помидорами, съехавший с кузова на повороте... Почему, ну почему всё это выбирало именно Валю? Если уж суждено было всему этому сломаться, почему не распределилось равномерно по человечеству?

Нет, со всяким случаются подобные катастрофы. Но, согласитесь, раз случившись, потом сто раз пронесёт. В Валином случае пропорция обратная. Один раз пронесёт, и уже становится тревожно: с чего бы это? Ведь сто раз же влипала, как обычно, а тут вдруг такая подозрительная удача.

Вы же знаете, почему в метро заботливый голос призывает держаться на поручни на эскалаторе? Понятно же, почему. А часто ли вы на себе ощущали остановку эскалатора? Я (тьфу-тьфу-тьфу) ни разу. Но однажды Валя пришла улыбающаяся, с загипсованной рукой.
-Представляешь, эскалатор остановился! Да-да, я знаю, надо всегда держаться за поручни. Особенно мне, да. Но, знаешь, тут был особый случай. Стою я, и вижу: передо мной - два парня. Один спиной ко мне, второй - лицом. Разговаривают. Тот, который лицом симпатичный до ужаса! Тот, который спиной очень модный, очень. Я думаю: "Интересно бы увидеть, какой он спереди!". Ну и тот, который лицом, если бы обратил на меня внимание, может, заговорил бы. Я приняла позу покрасивее. Вот так встала. Мол, независимая, не очень в них заинтересованная. А потом решила: нет, с этого бока я не очень, и повернулась вот так. Понятное дело, поручень отпустила. И вот тут как раз - бац! - эскалатор встал! И я полетела вниз. Лечу, и думаю: это сколько же мне ступенек башкой отсчитывать? И сбилась на одиннадцати. Кувырком потому что катилась - голова-ноги-голова-ноги. Обогнала я парней, и остановилась внизу. Хотела увидеть этого модника спереди, и увидела. Но вверх тормашками. Испуганный такой, глаза круглые.

Вернувшись к растёкшемуся по трамвайной ступеньке Валькиному лицу, надо сказать, общественный транспорт его деформировал не раз. Я свидетель.
Я загостилась у Вали до вечера, и она провожала меня до троллейбуса. Жила она на конечной, поэтому я вошла в пустой салон, подошла к окну на задней площадке и помахала Вале рукой. А она мне показывает, мол, позвони! Я киваю. Но она добавляет что-то, чего я услышать не могу - я же внутри, а она снаружи! Она усерднее артикулирует, и совсем ничего не понятно становится. Я показываю: "Не понимаю!". Тут Валя подходит к задней двери, подаётся слегка вперёд, чтобы сказать в салон, как раз в тот момент, когда водитель уже щёлкнул тумблером и двери закрылись. Между резинками дверей торчал Валин прекрасный нос, щёки и губы, вытянутые в вертикальный бантик. Губы разомкнулись, и я услышала:
- Как пвиедефбь, фраву фоввони, говофю!
(Как приедешь, сразу позвони, говорю!)

Испуганный водитель, открыв двери, бежал по салону к Вале, спрашивал о самочувствии, Валя, с временно удлинённым лицом, успокоительно кивала, и показывала, что ей хорошо.
-Даже приятно! - уверяла она водителя.

С тех пор считалось, что Валя просто прошла косметические процедуры, массаж лица - сначала вытянула его горизонтально (о трамвай), потом восстановила форму, сжав вертикально (троллейбусом).

С любовью, Виви Ксенич