Обвинение

Родители меня воспитали так, что о хулиганстве в общественных местах никогда даже не помышлял. Просто о таком думать даже не мог, не то чтобы совершить что-то подобное. Громко кричать в трамвае или автобусе, да даже на улице, ругаться, обзывать старших и обижать малышей, не говоря уже о том, чтобы бросить камень в кошку или в окно. Когда мама или папа предупредили о том, что хорошо, а что плохо, то уже понятно как надо себя вести.
Но один нюанс был для меня по-прежнему очень непростым. Что делать если ты знаешь, что кто-то поступил плохо и тебя просят сказать кто это сделал. Конечно же надо рассказать, так будет правильно. Но взрослым или учителям не понять, что тебе потом в этом же социуме дальше жить.

Если ты девочка, то тебе проще, их почти никогда не били в отместку за ябедничество. А вот ребятам доставалось весьма крепко, посл чего они еще долго оставались изгоями.
Обычный, ничем не примечательный зимний декабрьский денек был бы потерян в памяти, если бы не один случай. Я шел в школу в толпе других учеников и всем своим естеством молча ненавидел свой четвертый класс обучения. Муравьиная струйка начинала течь мимо моего дома уже за полчаса до восьми. Зимой еще не так противно, а летом кошмар, потому что окна открыты и слышны громкие разговоры детей. А это значит что надо идти в школу. Словно весь воздух на улице был пропитан этой атмосферой безнадеги и кабалы. То ли дело субботнее утро или воскресное, а еще лучше чистый и прозрачный вкусный ветерок каникул. Его можно было есть ложками, настолько он был сладок и приятен. Хотя утром в такие дни я обычно дрых без задних ног. Терпеть не мог ранние подъемы. Но сейчас настали беспросветные будни. Мало того что зима, так еще это первый день после болезни. Меня выписали. Эти слова эхом звенели в голове. Как неумолимый вердикт. Как приговор.
Шел в ванную шаркая ногами в тапочках, словно старый дед. Весь груз мира будто лежал на моих плечах. Смачивал лицо водой, пытаясь проснуться. Потом на кухню, завтракать. За окном темень хоть глаз выколи и холодно вдобавок, поеживался. Папа уже ушел на работу, мама приготовила мне покушать. В обычные дни мой аппетит был как гигантский смерч, а в такое время кусок в горло не лез. Даже любимая яичница с сосиской с трудом заходили внутрь.

Потом мимолетная дорога до школы. За эти три минуты я мысленно прощался с уютным двориком, где любил играть и сидеть на лавочке, с тополями, которые летом укрывали своей тенью, со снежными сугробами в которых так хорошо прятаться. Даже с голубями или кошками. Хорошо им, в школу идти не нужно, знай себе сиди на ветке или лежи на ступеньках дома.
После пары недель ощущал себя чужим не только в своем классе, но и во всей школе. Перед закрытой дверью в кабинет как обычно валялись разноцветные портфели и сумки. Бросил и свою квадратную из красного кожзама на молнии, в эту кучу. На ней сверху было сделано специальное гнездо, в которое можно было вставить надпись на картонке или плотной бумажке. С фамилией и номером класса например, но мама нарисовала глаз. Со зрачком, ресницами, красивый такой. И вставила туда, сверху еще прозрачный пластик, чтобы не намокло. Складывалось ощущение, что на тебя кто-то смотрит из сумки. Прикольно. Но вскоре кто-то выковырял его оттуда, пока сумка лежала около двери. Это очень огорчило меня тогда. Возненавидел за это своих одноклассников еще больше. Больше ничего не вставлял.
На меня особо никто не обратил внимания, что вполне меня устраивало. Что я болел, что не болел, никто особо по этому поводу не беспокоился. Чуть позже пара ребят, с которыми более-мене общался подошли и спросили как я и рассказали новости за прошедшие дни.

Начались обычные школьные будни.
На большой перемене обычно оставался в классе, но в этот раз ребят было много и наши хулиганы бесились, бегая друг за другом, кидались учебниками. Я тихонечко вышел в большую рекреацию и забился в уголок, облокотившись на гранитный массивный подоконник, такой темно-серый в мелкую белую крапинку. Прижался к горячей батарее ногами и стал смотреть на заснеженный двор. Мыслями убегая к своему дому, в свою комнатку к маме, игрушкам и книжкам.
Когда вернулся, то в комнате увидел большое скопление одноклассников. Все стояли около окна и что-то оживленно обсуждали. Толком не понял, да и никогда не проявлял любопытства к тому, что интересовало большинство, стараясь уйти подальше, чтобы меня это не касалось. Подобрал свой учебник и тетрадку с дневником с пола (видимо ими тоже кидались хулиганы), сел за свою дальнюю парту и уткнулся лицом в суровую синюю ткань кителя школьной формы. Ждал звонка на урок, чтобы поскорее все это закончилось и можно было уйти домой. Толпа рассеялась очень быстро, в классе остались лишь отличницы, которые сидели за раскрытыми учебниками и парочка хорошистов. Остальных и след простыл. Меня это положение дел вполне устраивало. Положил голову обратно. Вскоре прозвенел звонок.

Все расселись по местам и затихли. Странно, учителя еще нет. Кто-то тихо переговаривался, но все делали вид, что заняты чем-то. Двоечники и хулиганы странным образом тоже вели себя мирно. Вошла наша классная, Елена Андреевна. Мы поднялись с мест, приветствуя учителя.
Сели. Староста класса, Варя Калинина объявила отсутсвующих.
Странно, но никак не понимал почему "старостой" называли и молодых людей, хотя Варя и выглядела старше многих из нас из-за глубоких лицевых морщин вокруг рта, но все равно непонятно.
И тут Елеша (мы так училку называли за глаза) замерла и уперлась взглядом в окно рядом с её столом.

- Кто это сделал?! - голос прозвенел в тишине - Кто это сделал пусть немедленно встанет и признается! Я жду!
Кто-то недоуменно крутил головой, шепот нарастал, я тоже пытался понять что сделал этот кто-то.
- Будем в молчанку играть?! Ладно, даю вам минуту, потом иду к директору и будем разбираться с ней вместе! - Елеша села на стул и скрестила руки на груди. У неё лицо и так было не особо приятное, пухлые щеки оттягивающие кожу от глаз (с кем бы сравнить, ну как...у.....бассет хаунда) , длинный нос, острый вытянутый подбородок и прикус нижней челюсти выступал вперед, а тут вообще выглядело злым и на белесой коже проступил румянец гнева.

- Я вас научу уважать собственность школы и учителей! Как делать гадости, так вы первые! Ну ничего, мы еще в милицию заявим, по некоторым из вас и так детская колония плачет! - она тряхнула головой с мелкими завитыми кудряшками крашенными гидроперитом.
И лишь тут я понял, что произошло. Окно было разбито. Точнее стекла в окне. У нас в школе были такие высокие деревянные парные рамы, покрашенные белой краской. Да так густо, словно сметаной мазали, там слоев наверно куча уже. Поднималась металлическая щеколда вверх, потом пластмассовая ручка против часовой и на себя открывалась одна рама, потом со своей щеколдой и снова ручкой - вторая. Хоть рамы были двойными, но из щелей порой поддувало, отчего в особо суровые зимы их прокладывали поролоном. Но сейчас холод стал потихоньку пробираться и щупать ноги. Оба стекла были разбиты, окно насквозь. Зимний ветерок прощупывал половицы нашего класса. Я поежился. От холода, но больше всего от ощущения, что кто-то нарушил школьные правила и совершил серьезный проступок. Наверно ему влетит крепко за это, от учительницы, от директора, но больше всего от родителей.
Тишина в классе. И никто не признавался.

- Урок сорван. Это хулиганство - слова буквально прогремели - сегодня все останутся после уроков. Будем разбираться. - Елеша чеканя шаг вышла.
Гул сразу же возник, ученики шумели как осиный улей. Негромко, но уверенно. "Урок сорван", "пойду к директору школы", "хулиганство" - эти слова крутились в голове. Для меня, домашнего и вполне обычного ребенка это было маленьким шоком. Хотя в глубине души было здоровско, что урока не будет, что все внимание не на толстого и глупого меня. Но вот после уроков оставаться не хотелось.
Вскоре пришла Елена Андреевна, директор школы темноволосая со стрижкой под Мирей Матьё и мужик в халате, трудовик.
Пока он возился с фанерой и гвоздями директор прочитала нам лекцию о поведении в школе, об ответственности, о наказаниях и прочее. Я наблюдал за трудовиком, как он ловко освободил осколки из рамы и аккуратно приколотил на место выбитых окон деревянные квадратики.
После урок все же продолжился, то что мы не прошли с учителем, нам следовало изучить дома самостоятельно, так приказала классная. И задала еще и домашнее задание по теме, которую мы не слушали.
После остальных уроков мы все пришли в класс и расселись по местам.

Никто не запирал класс, как это было когда я писал про "Ножницы", все было добровольно-принудительно. Самое интересное, что девочек почти не было. Я заметил что самые отличницы отсутствовали. Как оказалось они уже поговорили на перемене с классной и их отпустили. Некоторые хорошисты тоже ушли. Затем нас по одному стали поднимать и заставлять говорить что мы видели когда были в классе. Шпарили прямо по успеваемости.
Самое интересное, что отъявленные двоечники и хулиганы легко и просто отделывались такими словами "А чё сразу я?", "Ваще ничего не делал, сидел и все", "Это не я, не знаю кто разбил". Вскоре очередь дошла и до меня. Елеша меня возненавидела с первого дня обучения и всегда ставила двойки и корила за эти отметки.

Е - Ты бросался в классе портфелем? По столам ты прыгал на перемене?
Я - Нет, я не прыгал. Я на перемене был в зале. Потом только пришел. Даже не знал что что-то случилось.
Голос с соседнего ряда - да он это, толстый носился здесь и бросил сумку в окно, хаха.
Е - Так это ты сделал? Признавайся?
Я - Елена Андреевна, вы что?! Меня же здесь не было, я на переменке был. Ну в рекреации. Около окошка. - чуть не плакал и конечно же мое пухлое лицо покраснело от неожиданности и растерянности, несправедливости.
Е - Не ты? А кто тогда? Что молчишь? Бросался, хулиганил и не хочешь отвечать?
другой голос очередного хулигана - Да он это, все видели разбил и убежал, хаха.
Я - Ну что вы врете - я повернулся туда-сюда - Елена Андреевночка, я правда не знаю. Это не я. Зачем мне бросаться....у меня...мой учебник тоже лежал на полу...вот - показал ей книгу с отодранной обложкой.
Е - Ты еще и с книгами отвратительно обращаешься. Кошмар. Я на родительском собрании все расскажу. О поведении твоем, об оценках, обо всем. Сядь на место!

Допрос продолжился.
Мы разошлись по домам где-то спустя полтора часа. Я все рассказал как было дома маме. Она сказала, что "с этой лошадиной мордой" сама поговорит и если надо то за шкирку эту "сссуку продажную" к директору отволочет.
Через несколько дней прошел слушок, что виновных нашли. Ими оказались двое ребят из моего класса. Про них учителям и директору рассказали наши девочки еще в самый первый день, но кто рассказал неизвестно. Ребят наказали работой по школе после занятий, их родители (у кого они были) заплатили за новые стекла.
Про меня на родительском собрании маме ничего не сказали. Там члены родительского комитета как всегда шумно и с помпой делали "подношения" нашей руководительнице. Какие-то подарки "для школы", деньги, прочие мелочи. Мама сказала, что поговорила с моей классной. С глазу на глаз. И посмотрев на этот спектакль, по приходу домой сказала что ноги её в этом гадюшнике больше не будет.
Елеша и дальше ставила мне плохие оценки, правда по существу, корила перед всеми, правда за дело. Но больше никаких ложных придирок и прочего уже не было. Ну а в шестом классе я перешел в другую школу, еще ближе к дому. Вот такое расследование произошло давно, еще в советское время.