Блог Льва (Россия, Санкт-Петербург, 59 лет)

Ни от чего не зарекаюсь,
Не отвергаю ничего.
Когда пойму, что грешен, каюсь
В глубинах сердца своего.

Прошу порой у небосвода
Хотя б чуть-чуть судьбы иной,
Когда удача год от года
Обходит тихо стороной.

Любви нечастые позывы
Не каждый раз понятны мне.
Но, слава богу, что мы живы,
И дай-то бог, ещё в цене.

Но понемногу, по минуте
Проходит отведённый век.
И нет возможности по сути
Понять, чем дышит человек.

Мне часто ничего не ясно,
Но не у кого мне узнать.
И бьюсь я головой напрасно
О неизвестности печать.

Усталость непосильным грузом
Лежит иной раз на плечах.
Я сам себе порой обуза
В таких привычных мелочах.

Я жду. Но ожиданья тщетны -
Как-будто я бреду во мгле.
Мои старанья незаметны
Ни наверху, ни на земле.

Но всё же верю, лучик света,
Незримый пусть, меня ведёт.
И будут у меня ответы,
Когда закроют жизни счёт.

Моему неожиданно приобретённому другу.

Я вас прошу всех, не судите слишком строго,
Но поделиться очень хочется секретом:
На свете белом есть один такой Серёга,
Я б написал стихи о нём, будь я поэтом.

Мы с ним ругаемся порою очень много.
Кричим до хрипа и в сердцах бросаем трубки.
Но я уверен, если что вдруг, то Серёга
Прикроет спину в самой страшной мясорубке.

Напоминает часто он единорога,
Упрётся так, что и ничем не сдвинешь с места.
Но правда в том, что я такой же, как Серёга,
Из одного с ним слеплены мы теста.

И чтобы встретиться, не ищем мы предлога,
Общаться можем мы открыто и свободно.
Давал не раз советы мудрые Серёга,
Готов и я помочь ему всем, чем угодно.

А если к чёрту заведет меня дорога,
Я знаю точно мне кого позвать с собою.
Лишь только тихо-тихо прошепчу: "Серёга",
Вся нечесть будет улепётывать гурьбою.

Всё в жизни здорово, чего гневить зря бога,
Хлеб на столе да и с родными всё в порядке.
Но всё ж спокойней, если рядом есть Серёга,
Могу я стать к нему спиною без оглядки.

Случиться может что угодно по итогу,
Но всё же жить стараюсь, помня о завете.
И точно знаю, не забуду я Серёгу
До той черты, что мне отмеряна на свете.

Так хочется сказать одну лишь фразу
И можно б сразу перед алтарём.
Жаль только то, что невозможно сразу
Понять, что друг от друга в жизни ждём.

Меня трепала жизнь, как Тузик грелку,
А я, смеясь, ломился напролом.
И сам с собою заключая сделку,
Забыть старался часто о былом.

Не зная ни сомнения, ни страха,
Я в сотый раз таранил стену лбом.
Бывал порою я на грани краха,
Но точно не был никогда рабом.

Я помню утончённый вкус успеха,
Хоть, зачастую, это был фантом.
А то, что мне казалось лишь помеха,
Оказывалось божиим перстом.

И всё же я хотел быть против правил.
Идти туда, куда хотел идти.
Но будто кто-то бы идти заставил
По выбранному, но не мной, пути.

И шел, как все, листая год за годом.
Бежал вперед, но всё же отставал.
Не поддавался вроде бы невзгодам,
Но каждый раз длиннее был привал.

И всё сложнее мне определиться,
Откуда прилетает мыслей рой.
В знакомые я вглядываюсь лица,
Но каждый шаг неведомо другой.

Опровергая посланное свыше,
Стремился мир согнуть в бараний рог.
Но понял вдруг, господь меня не слышит.
Иль я не слышу то, что шепчет бог.

Темы кончились, писать не хочется...
Душу вывернуло от потерь.
Одиночество, эх, одиночество,
Мы с тобой неразлучны теперь.

Может будущее, может прошлое
Наложило молчанья печать.
Но так не хочется, чтобы пошлое
В мою жизнь заглянуло опять.

Настоящее малопонятное,
Но тянусь изо всех своих жил.
Только кажется мне, что приятное
Я давно уже всё пережил.

Впереди только чёрное кружево
Без каких-либо светлых полос.
Отгоняю я мысли досужие,
Сам себе учиняя допрос.

Но ответы, увы, несуразные,
Не по делу всё, невпопад.
Видно мрачные чувства - заразные,
Не идут для душевных заплат.

Я молчу, но слова покаянные
Рвутся в воздух, их не удержать.
И гоню я прочь сны окаянные,
Прячась сам, словно проклятый тать.

Лучик тоненький, лучик маленький
Пробивается сквозь облака,
Оставляя надежды проталинки...
Значит рано сдаваться пока.

Наш странный мир, где все кому-то что-то
Пытаются всё время доказать.
Заводятся порой с полоборота
И лживую выпячивают стать.

Где заявляют, нужен настоящий,
Но что это, не могут объяснить.
И втихаря стараются почаще
Того, кто рядом, просто оттеснить.

Где ратуют за прямоту и честность,
Но врут напропалую, что есть сил.
И каждый, демонстрируя любезность,
Сам не способен то дать, что просил.

За ломанный пятак порой готовы,
Не сомневаясь, затоптать мечты.
И человеческие позабыв основы,
Транжирят время из-за суеты.

Где подменяют дружбу этикетом
И мнением ненужным дорожат.
Важнее быть тут хорошо одетым,
Чем то, что люди каждый день грешат.

Сердечной прикрываясь паранджою,
Всё на чужом и на своем пути круша,
Не оставляют часто за душою
Ни совести, ни мыслей, ни гроша.

Наш странный мир, в котором много фальши...
Задумываюсь часто об одном:
Никто не скажет, что ж там будет дальше,
Но я б перетряхнул здесь всё вверх дном.

Я уже давно не верю
Хоть каким-то чудесам.
Пережив сто раз потерю,
Выбираюсь только сам.

Я устал от этой гонки,
От извечной суеты,
Нарисованной картонки
Вместо солнечной мечты

Мне неверье не по нраву,
Но загнал себя в тиски -
Сам себе даю отраву
Из печали и тоски.

Ошибаться стало страшно
А еще страшнее - нет
Жизнь уже давно витражна
От веселья и до бед

И бегу, чтобы остаться
Посреди своих теней.
Среди всех других ротаций
Этой точно нет важней.

Всё же жду счастливый случай,
Что придёт и мой черёд.
Луч развеет злые тучи
И картонка оживёт.

Пару дней летит с неба. Появилось хокку

Снежинка с неба
Земля под белым ковром
А завтра вода

Здравую мысль я в себе обнаружил
Как-то на фоне вечерней зари:
Страшно не то, что стареем снаружи,
Грустно, что мы не стареем внутри.

Не стоит человеку говорить, что он осёл,
Пытаясь грязи вылить на него ушаты.
Ведь если человек не так себя повёл,
Животные ни в чем не виноваты.

Я б хотел переродиться,
Стать красивым, сильным, смелым!
Утекает, как водица,
Время в мире черно-белом.

А душа моя стремиться
Сбросить все оковы страха.
Знать бы точно, где граница
Между палачом и плахой.

Не простить, не повиниться,
Не воздать хвалу дающим.
Перевернута страница
Между прошлым и грядущим.

Продолжаем суетиться,
За открытой плотно дверью.
Ночью мне опять не спиться
В споре с собственным безверьем.

Может всякое случится -
От вершины до скитанья.
Каждый - только лишь частица
В океане мирозданья.

Я б хотел переродиться,
Но боюсь достичь эрзаца.
Жизнь несется колесницей,
Мне бы только удержаться.

Моему вновь приобретённому другу

Благодать и тишина,
Лодку на волнах качает.
Серебристая луна
Нас восторжено встречает.

Окунусь в ночную тьму,
Рыба плещется, играя,
Кажется, вот-вот пойму,
Как открыть ворота рая.

Сядем рядом за столом,
Баня дым в трубу пускает.
Выпьем чуть о сём, о том -
Отступает жизнь мирская.

Оставляет в мире след
Каждый шаг в песке зыбучем.
Ничего важнее нет,
Чем душевное созвучье.

Быть бы всем с собой в ладу,
Будто тихий шум прилива.
И Георгич, как ведун,
Лечит мир неторопливо.

Хочется весь мир обнять,
Погружаясь в круг покоя.
Хорошо же, твою мать...
Только эхо над рекою.

Так хочется порою положить
Всю душу, чтоб достичь покоя…
Но жизни так плетётся нить,
Что класть приходится другое.

Город, утонувший во мгле,
Где-то посреди небытья.
Весь зарытый в серой золе,
Сам себе палач и судья.

Город позабытых людей,
Не сумевших сразу понять -
Каждый сам себе чародей,
Но не повернуть уже вспять.

Город затянувшихся бед...
Праздник, а внутри пустота.
Только, чтоб был каждый согрет,
Нужно, чтоб открылись врата.

Город моей первой любви.
Город несвершившихся грёз.
С лихом как всегда визави,
Ну а жизнь почти невсерьёз.

У нас много есть городов,
Где царит проклятья печать.
Где едва ль ни каждый готов
Головою плаху занять.

Может палачей уже вон,
И свободы мощный глоток?
Завершить шальной марафон -
Это был бы верный итог.

Цепочка жизни, в общем-то, проста -
Мечтай сначала, а потом ставь цели.
И делай всё, чтобы твоя звезда
Сияла ярко, а не еле-еле.

Я живу в этом городе тысячу лет.
Я бродил вдоль реки у Петра за спиной.
Часто был я в сюртук небогатый одет
И укутан вечерней седой пеленой.

Я на стапелях сам возводил корабли
И от невского ветра почти что продрог.
Видел звёздное небо до края земли,
Осушил сто болот, проложил сто дорог.

Выбирал я камзол, собираясь на бал,
И карета тряслась на дорожных камнях.
У костра с моряками уху я хлебал
И от холода кутался в зимних санях.

Я носил партупею и кортик морской,
Бился насмерть с врагом, защищая Кронштадт.
Охранял островов бесконечный покой,
Покидая последним подбитый фрегат.

Я почти уже умер в блокадные дни,
Только ангел-хранитель меня защитил.
И, примерив возможные виды брони,
Я за всех, кто не выжил, живу, что есть сил.

У меня было много различных имён.
Я бессчётное множество судеб прожил...
И, листая незримую книгу времён,
Я опять новосёл и опять старожил.

Я всего лишь песчинка, но я исполин.
Каждый шаг оставляет незыблемый след.
В сотый раз поднимая страну из руин,
Я надеюсь прожить еще тысячу лет.

Я заранее прошу прощения у особо впечатлительных за некоторые французские слова. Но из песни слов не выкинешь. И, кстати, буду признетелен, если поможете с названием. Как-то ничего цензурного не приходит в голову.

Я так хотел бы знать, когда не надо,
Когда не стоит копья преломлять.
Когда, как-будто бы с подачи ада,
Вдруг попадётся редкостная бл*.

Не в смысле, что готова с кем угодно
Делить постель за ломанный пятак.
Она, порою, внешне благородна,
Да только в голове сплошной бардак.

И в сердце, густо выпачканном грязью,
Открыт особенный публичный дом.
Наделена там разной ипостасью,
Вот только не одарена стыдом.

А телом она вовсе не путана,
Хотя использует и тело иногда.
На ней быть может всё, да хоть сутана.
И не боится высшего суда.

И чтобы не произошло на свете,
Одно лишь важно, лишь бы был улов.
И вот какую вещь я вдруг заметил -
Ведь эта бля* обоих может быть полов.

Как не люблю я «правильных» людей,
Всё у которых вроде бы по полкам,
Уверенных без всяческих затей,
Что лишь у них течёт всё в жизни с толком.

Что все, как есть, косячат тут и там.
Что всё у всех не так, как это надо.
Что всем вокруг гороховым шутам
Советы их, как высшая награда.

И злятся на нелепых недотёп,
Что делают не так, как им сказали.
Их тянут из ужаснейших трущоб,
Пытаясь разместить в шикарной зале.

Но недотёпы, чёрт их побери,
Не слушают советов, хоть ты тресни.
И самозванные поводыри
Мечтают излечить нас от болезни…

Я тоже вроде бы немного не чудак,
Но мне до них, как до Парижа пёхом.
Ты рядом с ними делаешь всё так,
А чувствуешь себя последним лохом.

И «правильные» люди, покривясь,
С усмешкой думают: «Вы виноваты сами!»
У них ведь с господом прямая связь,
А мы там копошимся под ногами.

Но если ковырнуть чуть в глубину,
То вдруг окажется, они лишь только люди…
Я думаю, не надо ставить им в вину
То, что они, увы, глупы по сути.

Мы всё ж не избежали фальши.
Я был не тот и ты не та,
И знаю я, что будет дальше -
За пустотою пустота.

Но делать вид, что всё в порядке,
Упорно будем продолжать.
Привычно мы играем в прядки,
Жаль, что побед не одержать.

Израненные друг о друга,
Несём свой крест, как вещий знак.
Из заколдованного круга
Не можем вырваться никак.

И в колесе, подобно белкам,
Уныло мчимся день и ночь.
Мы не проверили, где мелко
И повторяем всё точь в точь.

В театре одного актёра
Себе самим играем роль...
От недоверчивого взора
Пытаясь скрыть и гнев, и боль.

Да только злимся на себя мы,
Смотря на дело рук своих.
Но всё ж как никогда упрямы,
Мусоля пьесу на двоих.

На входе мы не заплатили.
За выход плата ж велика.
Завядший сад слепых идиллий
Не скроют даже облака.

Жизнь потерялась в жутком квесте,
Пока не кончится лимит.
Мы снова топчемся на месте,
Но путь вперед ещё закрыт.

Не принимайте всё за чистую монету,
Что говорят, и даже то, о чем молчат.
У лжи всегда вкус сладкого щербета,
И только лишь потом слова горчат.