Блог Ольги (Россия, Тверь, 50 лет)

«Ай» — малыш лет трех потянулся за очередной виноградиной, но быстро отдернул руку, увидев облепивших ягоды ос. «Это всего лишь осы, ты как девчонка, вон, даже кольцо нацепил!» «Я не девчонка, это не кольцо, а перстень, у папы такой же!» — малыш, отчаянно боясь, но не желая показывать свой страх старшему брату, решительно протянул руку к осам. «Ладно, не девчонка, вот, я прогнал их, бери» — обрадованный ребенок снова принялся отщипывать спелые виноградины. Когда ягод не осталось, младший брат подбежал к открытому окну веранды и стал смотреть на высокое ярко-синее, словно пронизанное солнцем, небо. «Джеф, а почему небо синее? И что там, за этим синим?» «Я не знаю». «Но ты же уже ходишь в школу!» «Нам об этом еще не говорили». «А ты расскажешь мне потом, когда скажут?» «Конечно, расскажу!» «Точно-точно, без обмана?» «Точно расскажу!» Дети, облокотившись о широкий подоконник, вместе стали смотреть на небо, обсуждая, что же там, за этим синим может быть. "Посмотри, какое у меня платье, правда, красивое?

Ее парадные платья всегда были белыми и золотыми. Сегодня она надела белое, из тончайшего переливающегося шелка, украшенное невесомыми, словно сотканными руками фей, золотыми кружевами и россыпью искусно ограненных бриллиантов. Прекрасные золотые волосы свободно спадали ниже плеч, она никогда не делала затейливых причесок — пусть подданные любуются этой красотой. Великолепное сапфировое ожерелье подчеркивало цвет огромных прекрасных глаз. Императорская мантия, белая с золотом, казалась потоком света падающей звезды. Корону украшали самые редкие и прекрасные камни, которые только смогли отыскать придворные ювелиры. Алмаз «Шах» тоже был здесь, любуйтесь, кто не видел. Императрица Аннерозе I стояла на балконе правительственной резиденции, милостиво позволяя подданным лицезреть себя. А сама она собралась лицезреть очередную казнь. Эшафот соорудили как раз напротив окон императорского дворца. Да, казни теперь стали публичными, средневековая жестокость соединилась с современными технологиями — огромные экраны позволяли видеть все и всем. Сегодня настал черед «последнего из могикан» — бывший адмирал Биттенфельд расплатится прилюдно за организацию антиправительственного заговора. Остальные из «старой гвардии» были давно уничтожены. Адмиралу Меклингеру «повезло» больше всех — он умер первым, погиб в автокатастрофе. Миттермайер был сослан на рудники, Фернер взлетел на воздух вместе с домом, от крепкого строения осталась лишь воронка с оплавленными краями. Удачное покушение, отравление непонятно чем — так расправились с остальными. Адмирал Биттенфельд, возмущенный происходящим, решил исправить ситуацию. Но действовать кавалерийским наскоком в таких ситуациях нельзя, а по-другому адмирал не умел. Заговор раскрыли быстро, но вот его организатор остался верен себе — никого не сдал даже под спецдопросом, а препараты действовали на него как озверин — играючи порванные цепи стальных наручников и пара свернутых шей убедили палачей прибегнуть к проверенным временем методам. В результате лексикон проводивших допрос обогатился парой дюжин неизвестных им ругательств, и только. Осталось только вынести приговор и выбрать из средневекового арсенала какую-нибудь гадскую казнь, что и было сделано. Приговоренный спокойно поднялся на эшафот, с насмешливой улыбкой оглядел толпу и неожиданно гаркнул на всю площадь: «Зиг кайзер Райнхард!» «Да здравствует истинный правитель!» - раздалось в ответ, и впившаяся в шею игла избавила от мучительной казни того, чей флот «не знал слова «отступление». Отчаянного стрелка так и не нашли. Золотоволосая фея, казавшаяся сочетанием солнца и снега, принесла с собой мрак. Она правила лишь второй год, но, казалось, второй век. Столицей снова стал Один, а императрица сделала своей резиденцией дворец, в котором когда-то жила фавориткой. В свою команду ума хватило набрать людей дельных, знающих, только почему-то как на подбор очень вороватых. За казнокрадство и махинации наказание было только одно — казнь, но это никого не останавливало, последующий считал, что умнее, и его эта участь минует, но вскоре отправлялся вслед за предшественником. Страх правил всем, страх заставлял людей писать доносы на друга, родственника, соседа, стараясь успеть раньше, чем это сделают они. Доносительство поощрялось, это называлось «заботой о безопасности Рейха». Далее — скорый суд и отправка в трудовые лагеря. «Этап на север, срока огромные, кого не спросишь — у всех Указ...» — примерно так и было. Сроки давали от десяти лет, только вот в лагерях штатские могли продержаться год, военные — несколько дольше. В одном из таких лагерей отбывал свое двадцатипятилетнее заключение бывший адмирал Миттермайер. На слова судьи «через 12 лет вы можете подать апелляцию» Вольф ответил с насмешливой благодарностью. Прошло больше года, в живых из той партии заключенных остался лишь он и несколько прибывших с ним военных, не штабных, конечно. Наспех сколоченные, продуваемые ветром бараки, скудная еда и тяжелая работа прожить долго шансов не оставляли никому. Но на смену этим прибудут новые — у Рейха очень много врагов!

Хрупкая золотоволосая девушка в скромном розовом платье стояла у стола, устремив взгляд больших синих глаз на золотые монеты. "Какие они невзрачные, и как много у них власти. За них можно купить и продать, они могут сломать , могут сделать могущественным и могут уничтожить. Моя цена...Продешевил ты, папочка. Мог бы выторговать за меня больше, я ведь очень красива. Но и за эти спасибо. И за неотмщенную мать, и за нищету, и за нашу разрушенную жизнь тоже." Девушка посмотрела на мужчину, спящего прямо за столом, положив голову на руки. Рядом с ним стояла недопитая бутылка и пустой стакан. Под столом стояли еще две полные бутылки. Девушка взяла ее в руки с отвращением, как змею, и вылила все содержимое на спящего. Двумя другими тонкие девичьи руки прочертили смертоносную дорожку от стола до входной двери. Собрала золотые монеты в косынку и связала наподобие узла. Потом тихо вышла из комнаты, оделась и вошла в другую, совсем маленькую комнату, в которой помещались только кровать, небольшой столик и два стула.