Серебряная ложечка

О том, что красота - сила неописуемая Любочка Вознесенская знала всегда и с детства мечтала быть в рядах этой прекрасно-отважной армии. Кукол у нее было в избытке, потому оттачивать мастерство парикмахера она начала довольно рано. Люба знала, что ей улыбнулась удача родиться у правильных родителей, которые в свою очередь считали, что им фантастически повезло с дочерью.
После окончания школы Люба заявила, что решила выучиться на парикмахера.
- Ну, ты и даешь! – круглили глаза подруги, - В чужих головах рыться!
- Я буду создавать красоту, - мечтательно улыбалась Люба, - Неужели вы не понимаете!
Подруги не понимали.
- Грибоедов был прав, когда писал свое « Горе от ума», - крутили одни у виска, - С таким приданным идти в «бурсу»!
- У богатых свои причуды, - фыркали другие.
Родители выбору дочери не противились.
- Что в институт не пошла – так ее решение, она с детства прическами бредила, – говорил отец, - По большому счету, сейчас и с двумя дипломами улицы метут, а если дело по душе, то и толку больше будет. По себе знаю.
Вскоре, Люба получила диплом «мастер-универсал» и устроилась в салон красоты.
- Искусницы у нас – одна другой лучше, - хвастливо щелкнул пальцами хозяин Арсен Игоревич, - Сумеешь доказать, что одна из них – останешься. А если нет, то, как говорится, «спасибо, что пришли».
Люба, щелкнув ножницами, сказала «Ес» и усадила Арсена в кресло, после чего завоевала право на пребывание в салоне «Лакшми».
В коллективе она была самой молодой и по возрасту и по опыту, потому вполне естественно, что никем другим, как «малолетней выскочкой » ее не считали.
- Делать ей нечего, как ножницами махать, - фыркала маникюрша Лора, - Родители, нафаршированные по самое не могу, а она в обычную цирюльню подалась.
- Надоело, наверное, по клубам тусоваться, - вторила ей мастер из мужского зала Зоя, - Могли бы и погламурней работку доченьке подыскать.
- Может ей действительно нравиться, - одергивала их косметолог Рита, - Да и что плохого в том, что девчонка сама себе на жизнь зарабатывает?
- Как же зарабатывает, - не сдавалась Лора, - У нее одна сумка – два месяца моей работы вкупе с чаевыми, а о сапогах я вообще молчу.
- Вот и молчи, - сердито фыркнула Рита, - Родителей не выбирают, она- то в чем виновата?
- Вот именно! Ее папаша не один салон купить может со всеми потрохами, а она тут труженицу изображает! Мажорка, она и в Африке мажорка!
Подозревала Люба или нет, что за ее спиной кипят такие страсти, но в любом случае виду не показывала.
Иногда ее передергивало от завистливых взглядов, гаденьких ухмылок и мелких, но неприятных пакостей. То окислитель на кресло «случайно» прольется, то ножницы затупятся, то ее клиенток к другому мастеру запишут.
Но она все равно приносила утренние пирожные к чаю, одалживала деньги, как часто оказывалось не до зарплаты, а навсегда и старалась не плакать от обиды. Особенно по ночам.
- Может ну его, этот «Лакшми», - утешал дочь отец, - Съездишь во Францию, развеешься.
- Мне здесь нравиться, - утирала слезы Люба, - Просто девчонки не могут это понять.
- А ты значит, им глаза открыть хочешь?
- Типа того.
- Тогда, типа не плачь, а держись.
И Люба держалась. А потом в дело вмешался случай.
У Веры Легостаевой, Любиной напарницы по женскому залу, заболел сын.
- Ума не приложу, что с Вовкой, - еле сдерживала слезы Вера, - Кашляет, аж вены на висках проступают, а врачи только руками разводят. Все анализы сдали, рентген сделали, а все без толку. Я ему лекарства выписанные даю, но мне кажется, что только хуже становится. Никаких сил нет смотреть, как мой зайчик мучается. Ну, что я за мать такая, что помочь ничем не могу.
- Со мной в детстве было похожее, - Люба подошла к напарнице, - Куда меня мама только не возила с кашлем, а я бухыкала, аж синела. В конце концов, оказалась аллергия. И не поверишь на что – обыкновенный корм для рыбок.
- Тебе свои пять копеек обязательно нужно вставить, да? – маникюрша Лора даже подпрыгнула на своем кресле, - Кому какое дело до твоей аллергии. Может у тебя от черной икры мигрень начинается, так что с того?
Люба подошла к входной двери и перевернула табличку на «закрыто».
- У нас ведь по записи сейчас никого нет, да, Олечка, - обратилась она к администратору. И достав из чехла ножницы, медленно подошла к Лориному столику.
- Это «Ягуар», - Люба кивнула на инструмент, - Дорогие, не такие конечно, как те что ты испортила, но тоже ничего. Медицинская сталь, острые, как скальпель - ими операции делать можно. Хочешь, попробуем, может получится из тебя подружку твою земноводную достать?
- Какую еще подружку? – еле слышно прошептала перепуганная маникюрша.
- Жабу, которая тебя все время душит.
От воцарившейся в салоне тишины звук бегущей секундной стрелки на часах казался стуком вагонных колес.
- Расслабься, но прислушайся. Кстати, всех касается, - нарушила молчание Люба, - Я от своих родителей открещиваться не собираюсь. А те, кому не дают покоя мои наряды, могут паковать свои манатки и валить к нудистам. Всем ясно? Спасибо за внимание. А ты Вера, собирайся. Сейчас я Славику позвоню, съездите с ним за Вовкой и сразу к Раисе Васильевне. Арсену я все объясню.
Стрелки на часах по- прежнему грохотали, онемевший персонал распирало от желания узнать: кто такой Славик и зачем он повезет Веру с Вовкой к загадочной Раисе Васильевне.
А когда Вера уехала, «Лакшми» превратился в самый настоящий пансион благородных девиц. Все расшаркивались друг перед другом, по птичьи чирикая : «спасибо, Риточка», «извини, Светочка», «не затруднит ли тебя, Лорочка».
«Прикрыть смущение вежливым общением – не худший способ времяпровождения», - срифмовала Люба и приняла игру.
Так смену и отыграли. А на следующий день она поняла, что заболела. В горле кололо, словно там выросла плантация кактусов, нос заложило, а покрасневшие глаза наотрез отказывались поднимать чугунные веки.
Люба позвонила Арсену и пробухтела, что нездорова и отлежится дома пару-тройку дней.
- Ты режешь меня без ножа, на носу праздники! – негодовал в трубке директор, - Чем таким можно болеть в твои годы? Делай что хочешь, но выздоравливай! Поняла?
Люба кивнула в телефон и отключилась.
Сколько бы еще она спала - неизвестно, но настырный звонок в дверь не давал возможности вернуться в сладкую дрему.
Кое-как обув тапочки и натянув на пижаму халат, Люба брела к двери и представляла, как сейчас обрушит на голову звонивших все свое «фэ». Ведь явно нагрянули какие-нибудь продавцы пылесосов или суперфильтров для воды.
Но, она ошиблась. За дверью стоял весь персонал салона во главе с Арсеном.
- Баяна не хватает, - улыбнулась Люба, - Вы всем колхозом на корпоратив?
- Мы, всем колхозом из аптеки, - выступила вперед Лора, - Тебя лечить пришли. А ну давай в квартиру по одному.
- Цыгане шумною толпою, - завел Арсен.
- Да, да, - продолжила Люба, - По Бессарабии идут, всегда с гитарой под полою, всегда играют и поют. Что за праздник?
- Перебивать старших по должности и по возрасту – непростительно! - Арсен поднял вверх указательный палец, - Куда торопишься?
- Прости, - Люба чихнула и потерла глаза, - У меня всегда так: сначала делаю, а потом думаю.
-Будь здорова и не меняйся.
- В каком смысле?
- Да во всех. Давай сейчас мы чайку заварим, тортика с лекарствами покушаем и обо всем поговорим.
- Торт – подразумевает повод, - не сдавалась Люба, - Поэтому или вы говорите мне какой, или я отказываю вам в кипятке и крыше.
Дружный смех грянул как раскат грома. Люба мотала головой и пыталась перекричать нарастающий хохот, - Что вы как лошади ржете, как вам не стыдно, я же больная!
Но они только хватались за животы и сгибались пополам. И она сдалась и тоже начала хохотать. А потом вдруг поняла, что выздоровела. Даже чайник не успел засвистеть, а колючие кактусы из горла исчезли. В один миг – раз и нету, как кролики в шляпе фокусника.
- Ну ты, Люба, блин даешь! – наконец смог заговорить Арсен, - Я давно так не смеялся, лет по десять жизни всем сегодня добавила.
- Значит, меня не уволили, - Люба вздохнула с облегчением, - А где Вера?
- Веру ты еще и увидишь и услышишь, - наперебой загалдели девчонки, - Она сейчас с Вовкой в больнице, и если б ты ее туда не отправила, то вряд ли бы она вообще смогла улыбаться.
- А ты, Вознесенская, оказывается, нормальная баба, хоть и мажорка, - Лора подошла к Любе и крепко обняла, - Прости меня.
- Проехали, - улыбнулась Люба, - Давайте торт есть что ли?
- У тебя что нержавейка, а где серебряные ложечки, - удивился Арсен?
- Где-то лежит одна, та, с которой я родилась, - улыбнулась Люба, - Поискать?
- Обойдемся, я думаю. И вообще, я думаю, что люди слишком много думают.
- Точно! – подхватили девчонки, - Надо просто жить и радоваться. Разливай по рюмкам чай!
- За ложечки!
Автор: Оксана Лелякова