Блог Льва (Россия, Санкт-Петербург, 58 лет)

Я уже давно не верю
Хоть каким-то чудесам.
Пережив сто раз потерю,
Выбираюсь только сам.

Я устал от этой гонки,
От извечной суеты,
Нарисованной картонки
Вместо солнечной мечты

Мне неверье не по нраву,
Но загнал себя в тиски -
Сам себе даю отраву
Из печали и тоски.

Ошибаться стало страшно
А еще страшнее - нет
Жизнь уже давно витражна
От веселья и до бед

И бегу, чтобы остаться
Посреди своих теней.
Среди всех других ротаций
Этой точно нет важней.

Всё же жду счастливый случай,
Что придёт и мой черёд.
Луч развеет злые тучи
И картонка оживёт.

Пару дней летит с неба. Появилось хокку

Снежинка с неба
Земля под белым ковром
А завтра вода

Здравую мысль я в себе обнаружил
Как-то на фоне вечерней зари:
Страшно не то, что стареем снаружи,
Грустно, что мы не стареем внутри.

Не стоит человеку говорить, что он осёл,
Пытаясь грязи вылить на него ушаты.
Ведь если человек не так себя повёл,
Животные ни в чем не виноваты.

Я б хотел переродиться,
Стать красивым, сильным, смелым!
Утекает, как водица,
Время в мире черно-белом.

А душа моя стремиться
Сбросить все оковы страха.
Знать бы точно, где граница
Между палачом и плахой.

Не простить, не повиниться,
Не воздать хвалу дающим.
Перевернута страница
Между прошлым и грядущим.

Продолжаем суетиться,
За открытой плотно дверью.
Ночью мне опять не спиться
В споре с собственным безверьем.

Может всякое случится -
От вершины до скитанья.
Каждый - только лишь частица
В океане мирозданья.

Я б хотел переродиться,
Но боюсь достичь эрзаца.
Жизнь несется колесницей,
Мне бы только удержаться.

Моему вновь приобретённому другу

Благодать и тишина,
Лодку на волнах качает.
Серебристая луна
Нас восторжено встречает.

Окунусь в ночную тьму,
Рыба плещется, играя,
Кажется, вот-вот пойму,
Как открыть ворота рая.

Сядем рядом за столом,
Баня дым в трубу пускает.
Выпьем чуть о сём, о том -
Отступает жизнь мирская.

Оставляет в мире след
Каждый шаг в песке зыбучем.
Ничего важнее нет,
Чем душевное созвучье.

Быть бы всем с собой в ладу,
Будто тихий шум прилива.
И Георгич, как ведун,
Лечит мир неторопливо.

Хочется весь мир обнять,
Погружаясь в круг покоя.
Хорошо же, твою мать...
Только эхо над рекою.

Так хочется порою положить
Всю душу, чтоб достичь покоя…
Но жизни так плетётся нить,
Что класть приходится другое.

Город, утонувший во мгле,
Где-то посреди небытья.
Весь зарытый в серой золе,
Сам себе палач и судья.

Город позабытых людей,
Не сумевших сразу понять -
Каждый сам себе чародей,
Но не повернуть уже вспять.

Город затянувшихся бед...
Праздник, а внутри пустота.
Только, чтоб был каждый согрет,
Нужно, чтоб открылись врата.

Город моей первой любви.
Город несвершившихся грёз.
С лихом как всегда визави,
Ну а жизнь почти невсерьёз.

У нас много есть городов,
Где царит проклятья печать.
Где едва ль ни каждый готов
Головою плаху занять.

Может палачей уже вон,
И свободы мощный глоток?
Завершить шальной марафон -
Это был бы верный итог.

Цепочка жизни, в общем-то, проста -
Мечтай сначала, а потом ставь цели.
И делай всё, чтобы твоя звезда
Сияла ярко, а не еле-еле.

Я живу в этом городе тысячу лет. Я бродил вдоль реки у Петра за спиной. Часто был я в сюртук небогатый одет И укутан вечерней седой пеленой. Я на стапелях сам возводил корабли И от невского ветра почти что продрог. Видел звёздное небо до края земли, Осушил сто болот, проложил сто дорог. Выбирал я камзол, собираясь на бал, И карета тряслась на дорожных камнях. У костра с моряками уху я хлебал И от холода кутался в зимних санях. Я носил партупею и кортик морской, Бился насмерть с врагом, защищая Кронштадт. Охранял островов бесконечный покой, Покидая последним подбитый фрегат. Я почти уже умер в блокадные дни, Только ангел-хранитель меня защитил. И, примерив возможные виды брони, Я за всех, кто не выжил, живу, что есть сил. У меня было много различных имён. Я бессчётное множество судеб прожил... И, листая незримую книгу времён, Я опять новосёл и опять старожил. Я всего лишь песчинка, но я исполин. Каждый шаг оставляет незыблемый след. В сотый раз поднимая страну из руин, Я надеюсь прожить еще тысячу лет.     Читать дальше

Я заранее прошу прощения у особо впечатлительных за некоторые французские слова. Но из песни слов не выкинешь. И, кстати, буду признетелен, если поможете с названием. Как-то ничего цензурного не приходит в голову.

Я так хотел бы знать, когда не надо,
Когда не стоит копья преломлять.
Когда, как-будто бы с подачи ада,
Вдруг попадётся редкостная бл*.

Не в смысле, что готова с кем угодно
Делить постель за ломанный пятак.
Она, порою, внешне благородна,
Да только в голове сплошной бардак.

И в сердце, густо выпачканном грязью,
Открыт особенный публичный дом.
Наделена там разной ипостасью,
Вот только не одарена стыдом.

А телом она вовсе не путана,
Хотя использует и тело иногда.
На ней быть может всё, да хоть сутана.
И не боится высшего суда.

И чтобы не произошло на свете,
Одно лишь важно, лишь бы был улов.
И вот какую вещь я вдруг заметил -
Ведь эта бля* обоих может быть полов.

Как не люблю я «правильных» людей,
Всё у которых вроде бы по полкам,
Уверенных без всяческих затей,
Что лишь у них течёт всё в жизни с толком.

Что все, как есть, косячат тут и там.
Что всё у всех не так, как это надо.
Что всем вокруг гороховым шутам
Советы их, как высшая награда.

И злятся на нелепых недотёп,
Что делают не так, как им сказали.
Их тянут из ужаснейших трущоб,
Пытаясь разместить в шикарной зале.

Но недотёпы, чёрт их побери,
Не слушают советов, хоть ты тресни.
И самозванные поводыри
Мечтают излечить нас от болезни…

Я тоже вроде бы немного не чудак,
Но мне до них, как до Парижа пёхом.
Ты рядом с ними делаешь всё так,
А чувствуешь себя последним лохом.

И «правильные» люди, покривясь,
С усмешкой думают: «Вы виноваты сами!»
У них ведь с господом прямая связь,
А мы там копошимся под ногами.

Но если ковырнуть чуть в глубину,
То вдруг окажется, они лишь только люди…
Я думаю, не надо ставить им в вину
То, что они, увы, глупы по сути.

Мы всё ж не избежали фальши.
Я был не тот и ты не та,
И знаю я, что будет дальше -
За пустотою пустота.

Но делать вид, что всё в порядке,
Упорно будем продолжать.
Привычно мы играем в прядки,
Жаль, что побед не одержать.

Израненные друг о друга,
Несём свой крест, как вещий знак.
Из заколдованного круга
Не можем вырваться никак.

И в колесе, подобно белкам,
Уныло мчимся день и ночь.
Мы не проверили, где мелко
И повторяем всё точь в точь.

В театре одного актёра
Себе самим играем роль...
От недоверчивого взора
Пытаясь скрыть и гнев, и боль.

Да только злимся на себя мы,
Смотря на дело рук своих.
Но всё ж как никогда упрямы,
Мусоля пьесу на двоих.

На входе мы не заплатили.
За выход плата ж велика.
Завядший сад слепых идиллий
Не скроют даже облака.

Жизнь потерялась в жутком квесте,
Пока не кончится лимит.
Мы снова топчемся на месте,
Но путь вперед ещё закрыт.

Не принимайте всё за чистую монету,
Что говорят, и даже то, о чем молчат.
У лжи всегда вкус сладкого щербета,
И только лишь потом слова горчат.

Я любовью люблю настоящей.
Ты мне даришь минуты блаженства.
О тебе я мечтаю всё чаще.
Каждый раз ты само совершенство.

Без тебя мне немыслимо пусто,
А с тобой наслаждаюсь интимом.
Это, правда, большое искусство,
Быть настолько незаменимым.

Жизнь порою проходит по краю,
Но вот это никто не оспорит:
Много раз я тебя вспоминаю,
И другие, увы, не в фаворе.

Ведь в любимые многие метят,
Но не каждому это по чину...
Ты действительно лучший на свете,
Несравненный двойной капучино.

Я немножко себя люблю,
И немного люблю тебя.
Чтоб не дать погаснуть углю,
В сотый раз с плеча не рубя.

Пусть течет уже, как течёт,
Может выплывет как-нибудь.
И пока не предъявлен счёт,
Не понять до конца в чём суть.

Почему-то печали нет,
Но веселье не задалось.
Сверху маски чепчик надет,
К сожалению, вкривь и вкось.

Я уже в страстях поутих
И спокоен сейчас вполне.
Мне хватает тихих моих
Тараканов на самом дне.

Может капельку я устал,
Не от жизни, а от огня.
Незаметно так идеал
Отдалился вдруг от меня.

И сейчас я сижу в тени,
От условностей и времён
И вини себя, не вини,
Каждый шаг предопределён

На прощанье громко трубя
Отплывающему кораблю,
Я немного люблю тебя
И немножко себя люблю.

В цепочке дел, отложенных на после,
Не забывайте только об одном:
Однажды и для тех, кто были возле,
Вы оказаться лишним можете звеном.

Мне пятьдесят восемь.
Седина в бороде и лысина.
На дворе уже осень,
Особенно мысленно.

Лето словно в тумане.
Весну уже и не помню.
Пусто опять в кармане
И на душе, как в домне.

Хочется, как прежде -
Босиком по росе и в речку.
И тесно в одежде,
Да только крепка уздечка.

А живу на ощупь...
Пройти б иногда мимо.
Нет ничего проще,
Да чем-то опять гонимы.

Раскидали всюду
Камни движеньем резким.
Много сейчас люду,
Да поговорить не с кем.

Закат горит алым,
Время уже не сдвинешь.
Дело сейчас за малым -
Прийти б достойно на финиш.

Знать бы, где та граница.
После которой что-то.
Многому уж не сбыться
В раз уже где-то сотый.

Но всё ж ещё рано,
Стелится вдаль дорога.
У всех своя прана.
И впереди ещё много.

Он стирал границы, он шел ва-банк.
Разбивал о стены упрямый лоб.
Под ним загнан был ни один мустанг.
Сам себе он хозяин был и холоп.

Смелых он любил, трусов презирал
И любые узлы он рубил с плеча.
Не делил: рядовой или генерал.
Но когда мог молчать, то всегда молчал.

Сколько мог идти, шёл всегда вперёд.
И когда от усталости падал с ног,
Был уверен, что кто-нибудь подберёт
На какой-нибудь новой из ста дорог.

И его подбирали в любой пыли...
Так дожил он, борясь, до своих седин.
Но не многие выдержать бой могли
И всё больше, и больше он был один.

Ни о чем в своей жизни он не жалел
Видел цель и всегда к ней шёл напролом
Он считал, что такой уж его удел
Быть господним лучом в этом мире злом.

Он был близок к правде, как нет и да...
И однажды он бросил свой взгляд назад.
За спиной было пусто и вот тогда
Он вдруг понял, что шёл по дороге в ад.

Не так легко определиться,
Кто друг, кто враг, а кто никто.
Вокруг мелькают чьи-то лица,
Как-будто в пыльном шапито.

И улыбаются искусно,
Держа за пазухой кирпич.
Ах, как же мне порою грустно -
Мне этих правил не постичь.

Не разглядеть в душе закрытой,
Как глубоко второе дно.
Бьют иногда наотмашь битой
Всех без разбора заодно.

Не успеваешь увернуться
И накрывает пелена...
Порою хочется проснуться,
Да только явь страшнее сна.

В мельканье жизни бестолковой
Большое рвётся на куски.
Не замечаешь, как оковы
Незримо всё берут в тиски.

И вырваться уж нету силы,
Хоть стой, молчи, хоть волком вой.
А время тихо обнулило
То, что начертано судьбой.

Зачем в неверии бесстыдном
О небесах заводят речь?
В стремленье плоти ненасытном
Лишь только б душу уберечь.