Осторожно! Двери закрываются. Следующая остановка – «Неизвестный Воронеж»…

«Да, ещё я любила город –
Бедный, гордый.
Этот гонор, этот беглый,
Неровный говор.
Этот ласковый и страшный
Шёпот ночи,
Эти маковки и башни – видишь внизу?»


«Средневековый» Воронеж.


Дореволюционный Воронеж.

– В плотном хороводе советских пятиэтажек, современных высоток и небольших частных особняков стоит чудом сохранившийся многоквартирный доходный дом, некогда принадлежавший одному смекалистому и трудолюбивому крестьянину (!) Константину Фирюпкину.


Это здание, возведённое в 1915 году, до сих пор является живым. Зажиточный Фирюпкин был одним из организаторов торгового объединения по продаже мануфактуры. Разбогатев, он не спешил покупать себе титул. Отсутствие оного совсем не помешало дореволюционному бизнесмену грамотно и рачительно распорядиться кровно заработанными барышами.

Доходный дом, построенный по его заказу, оформили в стиле модерн. До наших дней на доме сохранился «родной» металлический козырёк над парадной, кованное балконное ограждение и два необыкновенных боковых окна с люксферами – стеклоблоками в виде шестигранников, наиболее известными, как лунные камни.


Лунные камни изобрёл швейцарский инженер Густав Фальконье.

Стеклянные кирпичи сочетали в себе лёгкий вес, эффективную тепловую и шумоизоляцию, прочность и эстетику. Они могли быть прозрачно-белыми, зелёными, синими, опаловыми, розовыми (самые популярные) и красными (самые дорогие).
В конце девятнадцатого века лунные камни стали широко использоваться в качестве оконного декора по всей Европе, а затем получили распространение и в крупных городах Российской империи, являя собой неотъемлемую часть архитектуры дома.
В Воронеже окна со стёклами Фальконье сохранились только в доходном доме крестьянина Фирюпкина, и это, по мнению местных краеведов, самое старинное стекло города.


– В современном Воронеже позади Архитектурно-строительного университета затесался маленький, едва заметный переулок.
В планах и картах города до 1880 года он обозначался, как Безымянный, но как только на нём «прописался» Свечной заводик переулок стал гордо носить одно имя с предприятием.
Сейчас Свечной переулок разделяет два больших земельных участка, ожидающих плановой застройки. Один из участков – территория бывшего мебельного комбината, а другой – Свечного заводика, принадлежащего местной епархии.
Поначалу на заводике работало около тридцати человек, а к 1913 году выпуск свечей увеличился до 70 пудов в сутки, и штат расширился до 45 служащих.

Советский Воронеж.

– В годы молодой Советской власти переулок Свечной был переименован в переулок Безбожников, в честь Союза воинствующих безбожников, существовавший в СССР до 1947 года. Воинствующие безбожники активно боролись с религией – «опиумом для народа».

В 1925 году на базе Свечного заводика красная власть открыла макаронную фабрику.
В настоящее время от «свечной макаронки» остался один лишь административный корпус, который, как и большинство архитектурных памятников города, находится не в лучшем состоянии и будущее его туманно.
Переулку Безбожников после долгих споров в 2001 году вернули прежнее уютное название – Свечной.


Со стороны дворового фасада дореволюционного здания на земле, в грязи до марта месяца сего года притулилась снятая с лицевой части дома мемориальная доска, посвящённая памяти погибших рабочих и инженеров макаронной фабрики в боях Великой Отечественной войны.


Неравнодушные жители города помогли гранитному осколку прошлого укрыться в помещении от снега, дождя, ветра и вандалов.

Интересен и тот факт, что в бытность страны Советов существовало убеждение: при необходимости макаронные и папиросные предприятия легко и быстро могли перейти на «военные рельсы», и начать выпуск патронов для стрелкового оружия. Современные специалисты военного дела относятся к этому утверждению с лёгкой долей иронии. Они считают, что совпадение диаметров микояновской макаронины, папиросной гильзы и калибра патрона не достаточно для того, чтобы макаронный или папиросный цех трансформировался в фабрику по производству боеприпасов. Слишком велика разница в этих технологических процессах, да и солдатам помимо оружия необходима как еда, так и курево.

– Лето 1942 года – самое трагическое и грозное лето Воронежа.
Предварительные ежедневные массированные бомбардировки германской авиации предшествовали наступлению на город, бывший важным стратегическим пунктом в планах Гитлера.
За одну ночь на Воронеж сбрасывалось до тысячи авиаснарядов. Эвакуация гражданского населения запоздала. Примерно половина мирных жителей очутилась на линии фронта.
Накануне подхода немецких войск к границам города из него были выведены почти все регулярные советские части ввиду переноса ставки главнокомандующего Юго-западного фронта. Город предстояло оборонять недоукомплектованной дивизии, добровольческому батальону, подразделениям НКВД и курсантам школы милиции.

Паника и страх стали союзниками Гитлера.
Против мирного города фюрер впервые применил новые танки. «Тигры», «Пантеры» и «Фердинанды» должны были смять все советские защитные позиции.

Штурм Воронежа начался ранним июльским утром 42-го. Уже с первых часов штурма фашистам пришлось столкнуться с ожесточённым сопротивлением горожан и красноармейцев. Крупные сражения разбились на многочисленные мелкие уличные бои. Неприятель увяз в полуразрушенных городских кварталах. Защитники сражались за каждую улицу, дом, клочок земли…

Он знал, что у него нет будущего.
Умирая, перед ним промелькнула вся его недолгая жизнь, озабоченное лицо матери, детская улыбка сестры, глаза любимой девушки.
Он пролил кровь за свою Родину, за этот южный город.
Последний защитник воронежского Петра – рядовой солдат Бачурин Николай Нестерович. Навеки двадцатилетний.

Тело погибшего русского парня равнодушно перешагнули тяжёлые немецкие сапоги. Бронзовый памятник первому Императору России после битвы, который отчаянно защищал раненый Коля, фашисты сняли и отправили на переплавку.
Черный скелет обугленного тополя и знойное июльское солнце стали последними свидетеля того, как от взрыва очередной мины тело Коли засыпало землёй, на долгие-долгие годы.

Двести двенадцать дней сопротивлялся Воронеж. Только в нём и Сталинграде линия фронта проходила через городские кварталы.

Но бег времени неумолим: заросли травой кровавые места сражений, в мирном небе порхают бабочки и парят разноцветные воздушные змеи.
В 1956 году новый памятник Петру I уже стоял на том же гранитном постаменте. Лицо у императора помолодело, пола кафтана распахнулась, но суровый взгляд Петра всё так же смотрел вдаль и видел то, что не доступно простым смертным.

Коля крепко спал подле памятника до 2006 года.

В 2006 году началась реконструкция Петровского сквера, и останки советского бойца были обнаружены при проведении строительных работ, а благодаря солдатскому смертному медальону удалось установить личность погибшего.
Для поисковиков найти заполненный смертный медальон – это большая редкость. Медальон был неудобный, эбонитовый, похожий на тюбик губной помады. Солдаты редко пользовались им по назначению, иногда хранили в нём иголки.
Внутри Колиного медальона лежал маленький бумажный свиток. Чернила за давностью лет выцвели, но с помощью лупы надпись удалось расшифровать.

Родился Николай в деревне Алтайского края. Его мама дожила до стодвухлетия и до последнего своего дня ждала возвращения сына с войны.
Две родные Колины племянницы три дня добирались до Воронежа, чтобы проводить дядю, отдавшего Богу душу 64 года назад, в последний путь. Колю похоронили в братской могиле с другими красноармейцами, также погибшими в боях за Воронеж. В Бийск сёстры увезли с собой армейскую каску солдата Николая Бачурина, смертный медальон и щепотку земли со свежей могилы.
А в Петровском сквере установили памятный знак двадцатилетнему сибиряку – последнему защитнику императора Петра Великого.


Латунная табличка нашла свой приют на синтетической травке гранитного обрамления сквера. Это место, где дворник поутру орудует метлой, где паркуются грязные автомобили, где бросают окурки и тут же сплёвывают.
Горожане неоднократно обращались к местным властям с просьбой поднять многострадальную Колину мемориальную доску до уровня глаз людей, «да только воз и ныне там»…

– В семнадцатом веке за стенами крепости Воронеж, в районе глубокого оврага, который позже окрестили Волчьей ямой, расположилась Ямская слобода.
В слободе проживали ямщики, перевозившие государеву почту. У ямщиков была своя деревянная церквушка, сгоревшая при пожаре в середине восемнадцатого века. Прихожане на месте уничтоженного огнём храма возвели новый, каменный, построенный основательно, прочно, на века.

Город рос, расширяя свои границы. И по указу императрицы Екатерины II – «Ямской слободе быть вне города за земляным валом» – поселение ямщиков перенесли к Московской заставе. На новом месте ямщики не стали строить новый храм, они по-прежнему посещали службу в родной Воскресенской церкви, находившейся от них теперь на расстоянии двух вёрст.

В конце восемнадцатого века Воскресенская церковь бывшей Ямской слободы фактически оказалась в центе города. Вскоре через Волчью яму перебросили (без согласования со столицей) первый в городе каменный арочный мостик. И сегодня без Воскресенского храма сложно представить себе тихий центр Воронежа, он является неотъемлемой частью городского пейзажа у Каменного (свадебного) моста.


В годы советской власти небольшая, уютная церковь, построенная ямщиками, пережила не лучшие времена.

Последним настоятелем Воскресенского собора до революции стал священномученик иерей Митрофан Девицкий.
Отца Митрофана любил весь приход. Это был образованный, добрый, отзывчивый к чужой боли человек. Помимо благотворительной деятельности преподобный Митрофан Девицкий занимался и просветительской работой, а его интересные, живые проповеди печатались в местных «Епархиальных ведомостях».

С началом гражданской войны в стране начались гонения на церковь. Отец Митрофан с семьёй (к тому времени у него подрастало уже семеро детей) вынужденно уезжает из Воронежа. В одном из сельских храмов он по-прежнему продолжает служить Богу. В селе было так же неспокойно и тревожно, власть поочерёдно переходила из белых рук в руки красные и обратно.

В феврале 1920 года в пьяном красном угаре на глазах беременной жены и детей отца Митрофана расстреляли.

Ему было всего сорок три года.

Старшая дочь позже вспоминала – «В дом ворвались пятеро в будёновках и грубо, силой вытолкали всех на улицу. Отцу приказали отвернуться, на что он спокойно ответил – “Нет уж, увольте! Умирать буду, глядя смерти в лицо. Единственное, о чём прошу, – уведите со двора жену и детей”».
Через несколько лет после расстрела главы семьи Девицких последовало раскулачивание. Новые власти отняли и дом, и корову. Дети священника были брошены на произвол судьбы, они нищенствовали и бродяжничали.
Младшего сына, родившегося после гибели отца, окрестили в его честь – Митрофаном…

В тридцатых годах двадцатого века Воскресенскую церковь закрыли, а здание превратили в склад лёгкой промышленности.

Во времена Великой Отечественной войны фашисты приспособили колокольню храма под наблюдательный пункт, где расположился снайпер, расстреливавший советских солдат, которые наступали со стороны левого берега. Перед бойцами Красной армии стояла задача уничтожить этот пункт противника...

К осени 1944 года склад Легпрома вновь обосновался в нижнем, уцелевшем, этаже Воскресенской церкви.

В девяностых годах историческое здание производило удручающее впечатление. Оно было признано аварийным и непригодным к эксплуатации.
В 1993 году началось возрождение Воскресенской церкви. Её отреставрировали почти в полном соответствии с оригиналом.

В самый разгар реставрационных работ позади церкви была обнаружена неизвестная братская могила.
Даже без проведения эксгумации людям было понятно, что это детское захоронение. Около тридцати детей нашли свой последний приют на территории старинного храма.
Местные любители истории провели расследование и пришли к выводу, что найденное захоронение относится к началу тридцатых годов, когда голодомор коснулся и Воронежского края, на юге соседствующего с Украиной.
Обезумевшие от голода матери подкидывали на железнодорожных полустанках в тамбуры проходящих поездов своих обессиленных сыновей и дочек, в надежде, что добрые люди накормят их. Таких подкидышей привозили в областной центр, в бывшую тогда церковь, где был организован временный оздоровительный «санаторий». Но некоторых детей выходить так и не удалось.

В хаосе девяностых годов прошлого века страшная находка нигде не была задокументирована. Она превратилась в городскую легенду и до сих пор живёт на уровне слухов…

– Через дорогу напротив входа в Воскресенскую церковь в одной из хрущёвок несколько лет жил талантливый конструктор авиационных и ракетных двигателей Семён Ариевич Косберг, чьё имя, к сожалению, известно далеко не каждому, а ведь он был одним из тех инженеров, кто обеспечил знаменитый первый полёт Гагарина в далёком 1961 году.


После легендарной фразы «Поехали!» Юрий Алексеевич, оказавшись в космосе, не сдержался и озорно прокричал – «Косберг сработал, красотища какая!». Столь своеобразно космонавт оповестил родную планету о том, что двигатель третьей ступени, разработанный Косбергом, благополучно включился и позволил ракете выйти на орбиту Земли.
За разглашение «засекреченной» фамилии Гагарин получил нагоняй в устной форме, на волне всеобщего ликования руководство на большее не отважилось.
Из официальной стенограммы эту фразу Гагарина позже убрали.

Семён Ариевич Косберг родился в небольшом белорусском городке под Минском в многодетной еврейской семье кузнеца. Трудолюбие, напористость и любознательность позволили мальчику «неправильной» национальности вырасти в уважаемого человека, совершить огромный по своему значению трудовой подвиг и стать новатором в ракетостроении, а также одним из первооткрывателей космических пространств.

После войны и до своей случайной гибели Косберг возглавлял воронежское КБ Химавтоматики, которое семь лет тесно сотрудничало с московским КБ Королёва.

Зимой 1965 года, возвращаясь из очередной командировки, служебный автомобиль конструктора попал в ДТП на Вогресовском мосту Воронежа, через несколько дней в больнице беспокойная душа Семёна Ариевича отлетела в неведомые дали.
Похоронили Косберга на Новодевичьем кладбище при всём цвете отечественной авиации и космонавтики.
Его именем назвали один из многочисленных кратеров на обратной стороне Луны, одну из деревенских улиц в Слуцке и улочку в селе Воронежской области.
На долгое время имя Косберга, любимца города и сплочённого трудового коллектива, забыли и предпочитали о нём не вспоминать. Его не включили и в списки тех, кто в числе первых способствовал освоению космоса.
Но какая ещё слава нужна, если ракеты летают?

Современный город в названиях улиц.




Осторожно! Двери закрываются...


Следующая остановка – по требованию…


Музыкальный постскриптум...

«Я не знаю, где еще на этом свете есть такая же весна.
Я, пожалуй, отпущу попутный ветер и останусь навсегда...»



#my_town