Луканус Цервус, или Эзоп XX века…

«Из всех искусств для нас важнейшим является кино» – В. И. Ленин.

Жуки-олени, жуки-рогачи и усачи, стрекозы и муравьи, кузнечики и бабочки, тараканы, мухи и пауки. У насекомых всё, как у людей: любовь, расставания, сплетни, осуждение, предательство и месть, роковые «страсти-мордасти и прочие напасти»…


Москва. Год 1912. Только что в синематографе отгремела премьера любовной мелодрамы опереточного стиля «Прекрасная Люканида».
Зрители в недоумении, шоке и … восторге! Вся столица гудит. Что это было?!
Сюжет представленного фильма оказался банальным до безобразия – супружеская измена, разоблачение, битва соперников и в финале трагическая гибель влюблённых.
Так в чём же тогда секрет столь ошеломительного успеха? Всё просто и гениально! Главные и второстепенные роли в картине исполнили насекомые – самые настоящие жуки со всеми анатомическими подробностями!
Позже фильм имел успех не только в России, но и за рубежом. В Европу и Америку было продано больше ста копий «Прекрасной Люканиды», что стало абсолютным экспортным успехом того времени.

Публика задавалась вопросом – «Кто же тот человек, создавший этот шедевр? Не иначе, как волшебник»…


Двадцать четыре года до премьеры. Знойное московское лето. В семье мелкого служащего-революционера, выходца из обедневших польских дворян, родился слабый, золотушный ребёнок. Прогноза врачей – нежилец – не оправдал. Новорождённый выжил, вырос и стал режиссёром, чьи уникальные творения вошли в золотой фонд отечественного и мирового кинематографа.

Владислав Александрович Старевич – первопроходец объёмной (кукольной) мультипликации, один из лучших дореволюционных аниматоров Российской империи, добившийся признания и в эмиграции.

Старевич являлся не только режиссёром своих картин, он был и сценаристом, и оператором, и декоратором. Однако вклад в российскую культуру этого необычного человека до сих пор недооценён и не осмыслен. О нём говорят уважительно, но удивлённо, как о редком звере в зоопарке, изредка припоминая метафорический титул – «Эзоп XX века», коим Старевича наградили кинокритики иностранцы.
А ведь «этот человек обогнал всех аниматоров мира на несколько десятилетий» – писал о коллеге по цеху американец Уолт Дисней...

Мальчик рано остался сиротой, мама умерла, когда сыну исполнилось четыре года. И воспитывался он у её родни – дворян Легоцких, в литовском городе Ковно, а затем в эстонском Дерпте.
Владислав взрослел в мультикультурной среде, был в курсе всех политических разговоров взрослых. С детства он обладал независимым и своенравным характером.
В своих дневниковых записях режиссёр вспоминал, как в доме родственников находили приют всякие зверушки и птицы. Жил скворец, для которого дед Старевича насвистывал бравурную мелодию, а по вечерам играл на флейте вальс Шопена. Жил тетерев, токовавший в такт музыке. Жила сорока-пианистка.

Владислав любил природу и мог часами наблюдать за суетящимися в траве насекомыми, постепенно увлёкшись модной в начале прошлого века энтомологией, которая стала делом всей его жизни.

Мальчик ловил жуков и бабочек, обменивался с другими азартными натуралистами особенно ценными видами шестилапых, собственноручно мастерил макеты насекомых, которых невозможно было достать. И собрал в итоге неплохую коллекцию. Позже, юноша заинтересовался и первыми оптическими игрушками, что также повлияло на его дальнейшую профессию и судьбу.

В Ковно Владислава Старевича помнят, как неутомимого выдумщика, неоднократного победителя конкурса карнавальных костюмов, сделанных из подручных материалов – пробок, рогожи, колосьев ржи, как художника-карикатуриста, редактировавшего запрещённый сатирический журнал «Оса», и как талантливого фотографа.

Увлечение фотографией привело молодого человека в Ковенский этнографический музей.


Ковно. Начало XX века...

Свой альбом с видами города, памятниками, фольклорными обрядами Владислав преподнёс в дар музею. Его хранитель – известный археолог Тадеуш Довгирд – по достоинству оценил снимки и предложил Владиславу поэкспериментировать с камерой, которая принадлежала музею. Так, по заказу провинциального Эрмитажа на свет появилась первая этнографическая картина Старевича — «Над Неманом». Для души на эту же казённую камеру были сняты видовые фильмы «Жизнь стрекоз» и «Жуки-скарабеи», которые так понравились директору музея, что Тадеуш Довгирд посоветовал молодому земляку поехать в Москву и заняться кинематографом профессионально.
К сожалению, все три картины считаются утерянными, но они принесли Старевичу успех.

Воодушевившись, начинающий режиссёр бросил скучную, неинтересную работу в местном казначействе и с женой и маленькой дочкой отправился покорять вторую столицу.

Законодателями мод в кинематографе тех лет считались французы. И ковенский самоучка первым делом в Москве постучался в двери представительства французской студии «Гомон» и чуть позже – «Братья Патэ».

– Что Вы хотите снимать? Жуков?! Ахаха… – именитые студии не нуждались в его услугах.

Но умный и дальновидный Александр Ханжонков, один из первых отечественных кинопромышленников, фильмы которого успешно конкурировали с популярными французскими лентами, разглядел во Владиславе Старевиче несомненный талант. Продюсер заключил с приезжим договор, вручил поддержанную камеру и рулон плёнки. Уже через десять месяцев мир увидел «Прекрасную Люканиду, или Войну усачей с рогачами», которая произвела впечатление не только на Ханжонкова, но и на искушённого столичного зрителя. Французы кусали локти. Фильм отправился в мировое турне.

«Как всё это сделано?!» – восклицала лондонская газета.

Кукольная (объёмная) анимация была открыта Старевичем случайно. Он стал абсолютным новатором в дореволюционном кинематографе.
Снимая познавательный фильм «Развитие головастика», режиссёр в какой-то момент осознал – земноводные и насекомые годятся только на видовые картины, ведь в кадре они делают исключительно то, что хотят. Но Старевич мечтал снимать сюжетное кино, поэтому живых артистов заменили макеты-куклы, собственноручно и виртуозно им изготовленные. Куклы выполнялись из особой гуттаперчевой массы. Крылышки, лапки, сочленения насекомых делались на шарнирах, что позволяло быстро менять их позы и жесты в любой проекции. И это была поистине ювелирная работа.


Наконец Старевич изобрёл сам способ съёмки. Снимался короткий кадр со статичной фигурой, затем кукле придавалось новое, немного изменённое положение и фиксировался очередной кадр. Подобную процедуру приходилось повторять тысячи раз, бегая от декораций к камере, но режиссёру Старевичу было не занимать терпения, усердия и трудолюбия. Это был спокойный, малообщительный человек. Скрупулёзная, однообразная работа в полном одиночестве приносила ему удовлетворение, и прежде всего потому, что он ясно представлял себе конечный результат. Так Владислав Старевич придумал покадровую мультипликацию…

Изначально «Люканида» задумывалась, как фильм о брачных играх жуков-рогачей. Но живые жуки, помещённые в декорации при ярком свете дуговой лампы, отказывались сниматься в кино. Режиссёр заменил их чучелами. И антропоморфные (человекообразные) жесткокрылые легко опрокинули светскую, знающую толк в развлечениях, публику. Люди впервые столкнулись как с объёмной анимацией, так и покадровой съёмкой.

Зрители донимали Старевича вопросом – «Как Вы научились дрессировать обыкновенных насекомых?».

Об истинном секрете дебютной «Люканиды» некоторое время умалчивали. «Дрессированные» жуки стали неким рекламным трюком, который приманивал людей в электротеатры посмотреть на немые суетливые фигурки, движущиеся на сером фоне. «Прекрасная Люканида» не сходила с экранов до середины двадцатых годов прошлого века. После революции 1917 года фильм переименовали в «Куртизанку на троне».

Странные для слуха обывателя имена главных героев выбраны не случайно. На латинском языке жук-олень – это Луканус Цервус. Лукания – область южной Италии, где обитал данный вид жуков, из которых в стародавние времена мастерили амулеты, а Цервус – это всего-навсего олень.

Судьба «Прекрасной Люканиды» не так печальна, как судьба большинства утерянных дореволюционных картин немого кинематографа.
После того, как десятиминутная история любви жуков сошла с экранов, о ней забыли на долгие годы. И вот совсем недавно, спустя сто лет, благодаря кропотливой работе российских реставраторов, картина Старевича вновь ожила. Теперь любой желающий может посмотреть восстановленную «звуковую» версию фильма в сопровождении закадрового комментария, не выходя из дома.


После оглушительного успеха «Люканиды» Ханжонков распорядился пристроить к московской квартире режиссёра небольшой съёмочный павильон.
В мастерской Старевич пропадал дни и ночи. Не многим удавалось проникнуть в эту «святую святых». Шутили – «В рай попасть проще, чем в мастерскую Старевича». Студия напоминала средневековую лабораторию мистика-алхимика графа Калиостро. В этом загадочном царстве рождались такие мультфильмы, как «Стрекоза и Муравей», «Месть кинематографического оператора» и другие.

По некоторым свидетельствам современников Старевича, картина «Стрекоза и муравей» была показана при дворе и очень понравилась. Император отметил труд режиссёра именным подарком – перстнем. После показа копия фильма была оставлена в дворцовой фильмотеке и впоследствии неоднократно демонстрировалась младшим членам семьи Романовых.

«Месть кинематографического оператора» 1912 года выпуска произвела в публике не меньший ажиотаж. В отличие от «Люканиды» это была «фильма» более современного жанра. В картине отсутствуют средневековые битвы, но фигурирует кинооператор со своей аппаратурой, присутствуют танцы, езда на мотоцикле и прогулки на автомобиле.
«Месть кинематографического оператора» – это любовная коллизия с элементами адюльтера, одно из самых остроумных, неустаревающих по сей день творений Старевича, в основе которого лежит пушкинская эпиграмма «Собрание насекомых» с её эпиграфом из Крылова.

Какие крохотны коровки!
Есть, право, менее булавочной головки.
Крылов.

Мое собранье насекомых
Открыто для моих знакомых:
Ну, что за пестрая семья!
За ними где ни рылся я!
Зато какая сортировка!
Вот Глинка — божия коровка,
Вот Каченовский — злой паук,
Вот и Свиньин — российский жук,
Вот Олин — черная мурашка,
Вот Раич — мелкая букашка.
Куда их много набралось!
Опрятно за стеклом и в рамах
Они, пронзенные насквозь,
Рядком торчат на эпиграммах.

У Старевича, как и у Пушкина, «торчали на эпиграммах» определённые лица. В танцовщице-босоножке Стрекозе без труда узнавалась Айсейдора Дункан, поразившая своих современников свободной пластикой движений. Известно, что Станиславский, увидевший её выступление впервые, в порыве восторга обнаружил себя у сцены. Кинематографический оператор – без сомнения, самопародия.
Также «Месть кинематографического оператора» – это своеобразное «кино в кино», где мультипликационные герои идут в иллюзион и смотрят фильм «Неверный муж» производства А. Ханжонкова и Ко.


Снимал Владислав Старевич и живых актёров, в основном по произведениям любимого им Гоголя.


Авторская карикатура...

И даже в таких картинах не обходилось без спецэффектов, которые сейчас покажутся наивными. Персонажи картин Старевича умели летать и меняться в размерах. Режиссёр первым в русском кинематографе стал использовать специальную вращающуюся платформу для оператора, пожарные эффекты, нарисованные, а частью выцарапанные и раскрашенные на плёнке, комбинированную съёмку, когда в кадре встречаются три типа героев – насекомые, животные и люди…

После известных исторических событий – залпа Авроры, наступившей диктатуры пролетариата и национализации кинопроизводства – Старевич с супругой и дочерями в 1919 году навсегда покинул Россию.
Он не принял Советскую власть, вернее, Советская власть его отвергала, как пережиток буржуазной культуры.
Владислав Александрович эмигрировал сначала в Италию, где чуть не оказался в долговой тюрьме из-за банкротства фирмы, заказавшей ему фильм, а оттуда переехал во Францию.

Обезглавленный таракан может жить ещё девять дней, обезглавленный кинематограф может умирать годами…

Позднее творчество Старевича связано не столько с техническими, а сколько с эстетическими эффектами. И Европа по достоинству оценила мастерство русского мультипликатора, который по таланту не уступал бизнесмену-аниматору Диснею.

Замысел первого в истории кинематографа кукольного полнометражного фильма Старевич вынашивал десять лет, ещё полтора года заняло производство картины. И у виртуозно сделанных кукол на этот раз появилась мимика. Для каждой режиссёр-мастер на все руки изготовил в среднем по сто пятьдесят масок с различными гримасами. А в качестве литературной основы Владислав Старевич выбрал поэму Гёте «Рейнеке-лис», написанную по мотивам средневековой сатирической эпопеи.

Но к выходу в свет нового произведения русского эмигранта Великий Немой заговорил, и «Рейнеке-лис» Старевича с революционными спецэффектами, но без звуковой дорожки мгновенно морально устарел, став анахронизмом.

Деньги на озвучку выделила нацистская Германия, и послевоенная прокатная судьба Лиса сложилась не лучшим образом. Вернее никак не сложилась, ведь к нему приложили руку фашисты, а значит, и мультфильм сочли фашистским.

После Второй мировой войны Старевич продолжал заниматься любимым делом, с переменным успехом и до самой смерти. Последователей и преемников у него не оказалось. Помогали режиссёру только верная жена, которая никогда не ревновала супруга ни к его странному увлечению, ни к пещерной уховёртке, и две дочери. Он не доверял рабочие процессы сторонним помощникам вне семьи. Привычка всё делать самостоятельно, в конечном счете, привела кинорежиссёра и художника к финансовому и творческому краху.


В тридцатые годы американцы предложили Старевичу помощь в создании собственной компании на подобие студии Диснея, на что Владислав Александрович ответил – «Спасибо, вы очень милы, но я не хочу руководить двумя сотнями людей». Его всерьёз не интересовала ни публичность, ни слава, ни реакция зрителей, ни баснословные гонорары, ни капризы общей моды. Но в какой-то момент деньги стали очень нужны. Старшая дочь начала терять зрение и нуждалась в дорогостоящем лечении.
Последние пятнадцать лет жизни Владислава Старевича были очень грустными. Ему пришлось зарабатывать изготовлением рекламных роликов, а когда становилось совсем туго, продавать своих уникальных кукол…

Его виллой в Фонтене-су-Буа француженки пугали непослушных детей, а экзальтированные барышни в десятых годах XX века считали, что Старевич крадёт человеческие души, чтобы оживить своих гомункулов.

Но мы-то с вами знаем, что это неправда…


P.S. Мир насекомых в современной анимации...


#хлам (художники, литераторы, артисты, музыканты)