Delfi.lt, Литва
Андрюс Ужкальнис
В истории советского кинематографа и телевидения немало творений, которые называют «легендарными». Это слово почти ничего не значит: лишь то, что их смотрели миллионы людей в стране, где больше нечего было делать, поскольку все жили в домах железобетонной конструкции (в городе) и в сборных домах алитусского типа и хибарах (в деревне), никуда не могли поехать, и после того, как тратили время на стояние в очередях за выменем и копытами, за страшной мебелью, могли развлекаться просмотром кинопродукции, которая была лишь немногим лучше по своей простоте сегодняшнего творчества в Северной Корее.
Советское кино никому за пределами концлагеря не было известно, зато в самой стране оно было очень популярным, как и компартия, за которую всегда голосовали на выборах с участием одной партии, поэтому коммунисты всегда побеждали. По той же причине жители советского концлагеря покупали книги: а что им было покупать? Планшетки? Билеты на Гавайи? Чего стоит советское кино, легко понять по тому факту, что в СССР даже индийские фильмы были популярнее местной продукции. Индийские фильмы, как известно, все сняты по сценарию одной глупой сказки (принцесса влюбляется в садовника), в них играют одни и те же актеры, используется одна и та же звуковая дорожка, они идеально подходят для зрителей, коэффициент интеллекта которых однозначный и которых, если бы они жили в горшках, поливали бы летней водой.
«Легендарным фильмом» в то время становилась любая более-менее грамотно составленная «плоская» кинолента, подсахаренная слюнявыми сантиментами, убедительная история любви в стране, где было больше всего в мире несчастных, разведенных женщин, которым только и оставалось, что мечтать о счастье и семейной нежности. Горстка фильмов поднялась выше легендарных, они стали культовыми — их видели практически все. Четыре творения стали евангелическими, как 4 книги Нового завета, они не просто вошли в фольклор советского народа, но сформировали его. Это «Чапаев», «Ирония судьбы, или с легким паром», «12 стульев» и «Семнадцать мгновений весны».
«Семнадцать мгновений весны», телесериал из 12 частей, был снят по самой читаемой книге тех лет писателя Юлиана Семенова и им же написанному сценарию (режиссер, правда, сказала, что считала сценарий неудачным и снимала больше по книге и по собственному вымыслу; кто в этом сейчас будет разбираться). Вот вам краткий сюжет: последние годы Второй мировой войны, нацистская Германия уже терпит поражение. В Берлине советский супершпион Максим Исаев, известный немцам как Макс Отто фон Штирлиц, инфильтрирован и занимает пост высокопоставленного чина немецкой разведки. Перед ним московское командование ставит задачу — выведать, пытается ли кто-то из высшего командование нацистов тайно заключить перемирие с американцами, а затем расстроить секретные переговоры между немцами и американцами в Швейцарии. Штирлиц начинает опасную психологическую игру — ему не только надо выведать планы высшего командования, которые оно скрывает от своих коллег, но и развеять сомнения спецслужб относительно себя.
В сериале мало действий и стрельбы — военные сцены и настроение воссоздается при помощи продолжительных, очень растянутых, документальных кадров времен Второй мировой войны (разница не слишком болезненная, тем более что сам сериал черно-белый). Напряжение создается и внимание зрителей приковывают при помощи психологических поединков и гаданием, кто что знает и что понимает. Дополнительный информационный слой вносит обширный текст за кадром, который передает мысли главных героев.
Фильм «Семнадцать мгновений весны» был связан с властью нехарактерным даже для СССР способом, ведь там все искусство строго и безжалостно контролировалось, а кино было главным искусством. Всюду цитировали (неправильно) слова лидера большевиков Владимира Ленина: «Из всех искусств для нас важнейшим является кино». На самом деле Ленин писал комиссару просвещения Анатолию Луначарскому: «Пока народ безграмотен, из всех искусств важнейшими для нас являются кино и цирк». Однако это не очень благозвучно, поэтому подкорректировали и отполировали до настоящего лозунга. Фильм не только контролировали органы безопасности: его создали по заказу этих органов. Тогдашний шеф КГБ Юрий Андропов (позже он стал главой СССР) инициировал создание фильма о разведчиках и назначил писателя Семенова сценаристом.
Писателя выделили не просто так, у него были особые привилегии: в то время, когда для советского человека даже поездка в Польшу была большой удачей, Юлиан Семенов ездил во все страны подряд также свободно, как члены политбюро. Андропов лично посмотрел весь фильм (в три приема, по 4 серии за раз), перед тем, как его выпустили на экраны — говорят, что именно по этой причине, из-за занятости шефа КГБ, который не мог быстро посмотреть его в личном кинозале, фильм не успели выпустить к 9 мая, на День победы.
Появление фильма стало сенсацией. Когда показывали фильм, уровень преступности в стране был равен нулю, фильм смотрели все, и жизнь останавливалась. Уже во время подготовки к съемкам было известно и планировалось, что фильм станет культовым, и актеры-исполнители главных ролей станут суперзвездами (поэтому они не могли быть из тех, кто, не дай Бог, захочет сбежать за границу). По этой причине актеров утверждала на роль не режиссер, несмотря на то, что ее подобрали спецслужбы: актеров подбирала лично министр культуры и почти всемогущий член ЦК Екатерина Фурцева. Друг молодости советского руководителя Леонида Брежнева, личный поверенный и заместитель председателя КГБ, Семен Цвигун лично курировал съемки фильма, однако поскольку офицер такого ранга не мог лично присутствовать на съемках, «консультантами» стали несколько полковников КГБ (в титрах они числятся под псевдонимами).
Перед консультантами обычно стоит простая задача: консультировать режиссера, чтобы фильм не шел вразрез с известной им исторической реальностью. В данном случае они ничего не знали о Германии 1945 года. Больше всего они помогали тем, что любые проблемы решали, сняв телефонную трубку и проведя короткий телефонный разговор. Невозможного не было: даже когда нужно было собрать множество «похожих на немцев» участников массовок, давалась команда и на несколько месяцев из стран Балтии привозили пограничников, которые становились актерами. Это был первый фильм такого калибра, в котором даже те актеры, которые играли нацистов, были звездами, а не действующими лицами второго плана.
Некоторые партийные идеологи критиковали фильм за то, что немцев, наших врагов, показывают такими дисциплинированными, умными и трудолюбивыми. «Так еще лучше», — ответили создатели — значит, мы одолели сильного врага. Объяснение было принято. Еще говорят о том, что Михаил Суслов, член политбюро и главный идеолог СССР, железный и сухой неулыбчивый человек, которому мало что в жизни нравилось, ходивший в калошах и требовавший, чтобы водители его лимузина соблюдали правила дорожного движения, неожиданно смягчился, и идея фильма ему понравилась, понравился ему и главный герой, напомнивший ему самого себя.
Когда фильм смотришь сейчас, удивляет медленный план и нечеловечески вялые решения режиссера, кажется, предназначенные для людей с медлительным умом (для таких он и был предназначен — фильм смотрели в стране, где 10 лет — было нормальное время строительства большого здания и, где людям не надоедало смотреть на растущую траву и на сохнущую краску). Текст появляется на экране, его читает голос за кадром. Актер пишет письмо, крупным планом показывают буквы, которые он выводит, и еще текст письма читает голос за кадром. С экрана прет неудачная деревянная игра советского кино: актеры привыкли играть в театре, и на съемплощадке они смотрятся как на сцене среди декораций. Масса задумчивых взоров в никуда, многозначительных пауз, якобы испытующих взглядов, означающих, что в голове у героя роятся сотни очень важных мыслей.
Один из центральных героев, Леонид Броневой, который играет главу Гестапо Генриха Мюллера, вообще не имел никакого опыта в киносъемках и злил всю съемочную группу тем, что постоянно метался по площадке, выбегал за кадр, из фокуса, поскольку кино для него было новинкой. Сегодня это кажется по-детски наивным, особенно, когда сравниваешь с голливудской продукцией того же периода, которая кажется как минимум на 50 лет впереди (лучший фильм всех времен «Крестный отец» появился годом раньше, в 1972 году).
Вячеслав Тихонов, сыгравший главного героя — Штирлица — до этого фильма был главным символом мужской красоты советского кинематографа (видных похожих на западных мужчин советские режиссеры чаще всего брали из Литвы, но Тихонов, родившийся в российской провинции, был исключением), благодаря этому сериалу он стал еще большей суперзвездой. На всю жизнь для шестой части суши в мире он остался Штирлицем.
Этот актер был одним из тех, для кого развал СССР спустя двадцать лет после появления этого фильма стал крахом всей жизни и ее идеалов. Наверное, так и должно было быть: мужчина, воплотивший недосягаемую мечту советской идеологии, остался верен заявленным, пусть и ложным идеалам и синтетической мечте. Суперразведчик, которого изобразил Вячеслав Тихонов, представлял собой все то, кем советский мужчина не был и не мог быть: был сдержанным, элегантным, вежливым, не пресмыкающимся перед начальством и живущим по своим правилам. И еще, он жил на Западе в красивом доме, умеренно употреблял благородные напитки и ездил на черном Mercedes-Benz.
«Даже в Германии, которая терпит поражение в войне, они живут лучше и красивее, чем в стране-победителе спустя 25 лет», — вот весть, которую получили миллионы зрителей, хотя создатели фильма об этом говорить не собирались. Это не было поражением создателей. Это был триумф — нечеловечески популярный сериал, который успешно остался в памяти народа на протяжении 40 лет, он известен даже тем, кто родился через много лет после его появления.
Еще раз напомню, в СССР не только не было лучшего фильма. «Семнадцать мгновений весны» был на три головы выше мусора, захламлявшего экраны страны. Кроме того, хорошо написанный сценарий и масса интриг постоянно заставляли зрителя забывать о том, что в основе фильма лежит вообще-то столкновение абсолютного добра с абсолютным злом (коммунизма с фашизмом), которое само по себе слишком примитивно, чтобы могло интересовать.
Симпатий зрителей удостоились не только свои (Штирлиц и его помощники): их удостоились и те нацисты, которые были благосклонны к советскому разведчику Штирлицу или сотрудничали с ним. Поэтому создателям сериала, как следователям Гестапо или НКВД, постоянно приходилось приводить зрителей, задремавших и уютно следящих за интеллектуальными играми, в чувство ледяным душем документики: трупы, голодные и находящиеся при смерти пленные и гражданские лица, развалины, пушечные залпы, разваливающиеся здания — чтобы они не забывали, что создавался, как вы понимаете, не развлекательный материал о советском Джеймсе Бонде (хотя по мнению всех критиков, это был фильм именно о советском Джеймсе Бонде), а серьезный фильм о серьезных людях, которые решают судьбы народов в критический для человечества период.
Зритель вспоминал об этом — но лишь на короткое время, и снова погружался в сериал, который по тем временам был совершенным, эксклюзивным развлечением. Лучшим, чем что-либо, к чему зрители привыкли и лучше чем то, на что они могли надеяться от своей страны. КГБ, как это ни странно, создал идеальный продукт для развлечения.
http://ru.delfi.lt/v-fokuse/raskadrovka/auzhkalnis-kak-kgb-sozdal-idealnyj-produkt-dlya-razvlecheniya.d?id=70267084
Mail.ru,
OK.ru или
VK.com
Yandex
