Рапорт польской акушерки из Освенцима

Это надо знать и передавать поколениям, чтобы такого больше никогда не происходило.

Станислава Лещинска, акушерка из Польши, в течение двух лет до 26 января 1945 года оставалась в лагере Освенцим и лишь в 1965 году написала этот рапорт.

«Из тридцати пяти лет работы акушеркой два года я провела как узница женского концентрационного лагеря Освенцим-Бжезинка, продолжая выполнять свой профессиональный долг. Среди огромного количества женщин, доставлявшихся туда, было много беременных.

Функции акушерки я выполняла там поочередно в трех бараках, которые были построены из досок со множеством щелей, прогрызенных крысами. Внутри барака с обеих сторон возвышались трехэтажные койки. На каждой из них должны были поместиться три или четыре женщины — на грязных соломенных матрасах. Было жестко, потому что солома давно стерлась в пыль, и больные женщины лежали почти на голых досках, к тому же не гладких, а с сучками, натиравшими тело и кости.

Посередине, вдоль барака, тянулась печь, построенная из кирпича, с топками по краям. Она была единственным местом для принятия родов, так как другого сооружения для этой цели не было. Топили печь лишь несколько раз в году. Поэтому донимал холод, мучительный, пронизывающий, особенно зимой, когда с крыши свисали длинные сосульки.

О необходимой для роженицы и ребенка воде я должна была заботиться сама, но для того чтобы принести одно ведро воды, надо было потратить не меньше двадцати минут.

В этих условиях судьба рожениц была плачевной, а роль акушерки — необычайно трудной: никаких асептических средств, никаких перевязочных материалов. Сначала я была предоставлена самой себе: в случаях осложнений, требующих вмешательства врача-специалиста, например, при отделении плаценты вручную, я должна была действовать сама. Немецкие лагерные врачи — Роде, Кениг и Менгеле — не могли «запятнать» своего призвания врача, оказывая помощь представителям другой национальности, поэтому взывать к их помощи я не имела права.

Позже я несколько раз пользовалась помощью польской женщины-врача Ирены Конечной, работавшей в соседнем отделении. А когда я сама заболела сыпным тифом, большую помощь мне оказала врач Ирена Бялувна, заботливо ухаживавшая за мной и за моими больными.

О работе врачей в Освенциме не буду упоминать, так как то, что я наблюдала, превышает мои возможности выразить словами величие призвания врача и героически выполненного долга. Подвиг врачей и их самоотверженность запечатлелись в сердцах тех, кто никогда уже об этом не сможет рассказать, потому что они приняли мученическую смерть в неволе. Врач в Освенциме боролся за жизнь приговоренных к смерти, отдавая свою собственную жизнь. Он имел в своем распоряжении лишь несколько пачек аспирина и огромное сердце. Там врач работал не ради славы, чести или удовлетворения профессиональных амбиций. Для него существовал только долг врача — спасать жизнь в любой ситуации.

Количество принятых мной родов превышало 3000. Несмотря на невыносимую грязь, червей, крыс, инфекционные болезни, отсутствие воды и другие ужасы, которые невозможно передать, там происходило что-то необыкновенное.

Однажды эсэсовский врач приказал мне составить отчет о заражениях в процессе родов и смертельных исходах среди матерей и новорожденных детей. Я ответила, что не имела ни одного смертельного исхода ни среди матерей, ни среди детей. Врач посмотрел на меня с недоверием. Сказал, что даже усовершенствованные клиники немецких университетов не могут похвастаться таким успехом. В его глазах я прочитала гнев и зависть. Возможно, до предела истощенные организмы были слишком бесполезной пищей для бактерий.

Женщина, готовящаяся к родам, вынуждена была долгое время отказывать себе в пайке хлеба, за который могла достать себе простыню. Эту простыню она разрывала на лоскуты, которые могли служить пеленками для малыша.

Стирка пеленок вызывала много трудностей, особенно из-за строгого запрета покидать барак, а также невозможности свободно делать что-либо внутри него. Выстиранные пеленки роженицы сушили на собственном теле.

До мая 1943 года все дети, родившиеся в освенцимском лагере, зверским способом умерщвлялись: их топили в бочонке. Это делали медсестры Клара и Пфани. Первая была акушеркой по профессии и попала в лагерь за детоубийство. Поэтому она была лишена права работать по специальности. Ей было поручено делать то, для чего она была более пригодна. Также ей была доверена руководящая должность старосты барака. Для помощи к ней была приставлена немецкая уличная девка Пфани. После каждых родов из комнаты этих женщин до рожениц доносилось громкое бульканье и плеск воды. Вскоре после этого роженица могла увидеть тело своего ребенка, выброшенное из барака и разрываемое крысами.

В мае 1943 года положение некоторых детей изменилось. Голубоглазых и светловолосых детей отнимали у матерей и отправляли в Германию с целью денационализации. Пронзительный плач матерей провожал увозимых малышей. Пока ребенок оставался с матерью, само материнство было лучом надежды. Разлука была страшной.

Еврейских детей продолжали топить с беспощадной жестокостью. Не было речи о том, чтобы спрятать еврейского ребенка или скрыть его среди не еврейских детей. Клара и Пфани попеременно внимательно следили за еврейскими женщинами во время родов. Рожденного ребенка татуировали номером матери, топили в бочонке и выбрасывали из барака.

Судьба остальных детей была еще хуже: они умирали медленной голодной смертью. Их кожа становилась тонкой, словно пергаментной, сквозь нее просвечивали сухожилия, кровеносные сосуды и кости. Дольше всех держались за жизнь советские дети — из Советского Союза было около 50% узниц.

Среди многих пережитых там трагедий особенно живо запомнилась мне история женщины из Вильно, отправленной в Освенцим за помощь партизанам. Сразу после того, как она родила ребенка, кто-то из охраны выкрикнул ее номер (заключенных в лагере вызывали по номерам). Я пошла, чтобы объяснить ее ситуацию, но это не помогало, а только вызвало гнев. Я поняла, что ее вызывают в крематорий. Она завернула ребенка в грязную бумагу и прижала к груди... Ее губы беззвучно шевелились, — видимо, она хотела спеть малышу песенку, как это иногда делали матери, напевая своим младенцам колыбельные, чтобы утешить их в мучительный холод и голод и смягчить их горькую долю.

Но у этой женщины не было сил... она не могла издать ни звука — только крупные слезы текли из-под век, стекали по ее необыкновенно бледным щекам, падая на головку маленького приговоренного. Что было более трагичным, трудно сказать, — переживание смерти младенца, гибнущего на глазах матери, или смерть матери, в сознании которой остается ее живой ребенок, брошенный на произвол судьбы.

Среди этих кошмарных воспоминаний в моем сознании мелькает одна мысль, один лейтмотив. Все дети родились живыми. Их целью была жизнь! Пережило лагерь едва ли тридцать из них. Несколько сотен детей были вывезены в Германию для денационализации, свыше 1500 были утоплены Кларой и Пфани, более 1000 детей умерли от голода и холода (эти приблизительные данные не включают период до конца апреля 1943 года).

У меня до сих пор не было возможности передать Службе Здоровья свой акушерский рапорт из Освенцима. Передаю его сейчас во имя тех, которые не могут ничего сказать миру о зле, причиненном им, во имя матери и ребенка.

Если в моем Отечестве, несмотря на печальный опыт войны, могут возникнуть тенденции, направленные против жизни, то я надеюсь на голос всех акушеров, всех настоящих матерей и отцов, всех порядочных граждан в защиту жизни и прав ребенка.

В концентрационном лагере все дети — вопреки ожиданиям — рождались живыми, красивыми, пухленькими. Природа, противостоящая ненависти, сражалась за свои права упорно, находя неведомые жизненные резервы. Природа является учителем акушера. Он вместе с природой борется за жизнь и вместе с ней провозглашает прекраснейшую вещь на свете — улыбку ребенка".


Памятник Станиславе Лещинске в Церкви Святой Анны около Варшавы.


Источник: интернет

Да, в каком раю мы живем.

Светлая память таким героям. И вечная жизнь.

Грустная история и много несоответствий... Но имеет место быть, воинствующие садисты уже начали забывать, как издеваться над людьми им надо учиться на чем-то...
Сейчас я как обычно, начну резко падать в рейтинге, но от этого мое мнение не измениться: чтобы такого не повторялось люди должны вообще забыть что такое война, а пока они это помнят, всегда найдется тот, кому это выгодно и кто разожгет новую!...

Воинствующих садистов учить бессмысленно. Они необучаемы в принципе.
Безо всяких помнить/не помнить войну всегда найдется тот, кому это выгодно и кто разожжет новую. Память о войне может лишь усложнить эту задачу. Поэтому пусть помнят как можно дольше.

Нет, их учат куда, когда и как правильно надавить. Мне показывали книгу такую коммунистическую, реликвию семьи, забрызганную кровью....
Человек обычно изначально не знает как сделать больнее, он этому учиться из источников подобного толка и на опыте своем и знакомых...
Явно эта акушерка была не знакома с Менгеле и мало о нем знала... Точнее не чего...
Шу, как можно развязать то, что не существует?
Я не говорю, что мое мнение правильное, но оно таково, пока память о войнах есть хотя бы в одной голове, они не прекратятся, даже, когда из последней головы эти воспоминания сотруться, родятся и вырастут несколько поколений и только тогда мир очиститься окончательно от этого безумия!

СВЕТЛАНА АЛЕКСИЕВИЧ "ПОСЛЕДНИЕ СВИДЕТЕЛИ"

Одного из крупнейших белорусских писателей, Светлану Алексиевич, мне хвалили десятки человек. Даже кто-то с форума незнакомый в приват написал отрывок - дескать, как пишет, как пишет, читаю и рыдаю снова и снова. Литературные премии. Критики уверяют, что Алексиевич создала новый жанр литературы.
А теперь, ЧТО НА САМОМ ДЕЛЕ под обложкой. Я сначала опишу, а Вы отгадайте, как это называется (ничего нового, так что угадаете 99,9%)
Человек находит людей, которые во время ВОВ были детьми - от 2 лет до подросткового возраста, детей из разных семей, разных социальных слоев, находившихся в разных местах и ситуациях. Расспрашивает и записывает их воспоминания, стараясь сохранить особенности речи. Где-то это цельные истории о судьбе с первого дня до окончания войны, где-то отрывки о самых ярких моментах или удивительных, где-то есть даже некие предварительные элементы встречи а ля "ты разбередила, тяжело вспоминать, старалась не вспоминать" и т.д. Каждая глава - рассказ. Он снабжен емким, бьющим в цель заголовком в виде цитаты из имеющейся в нем фразы и краткими сведениями - имя, сколько лет было на момент начала войны, чем человек занимается на момент, когда вспоминает. ВСЕ.
Кто знает, как такое называется? Правильно! Это называется ЖУРНАЛИСТИКА. Именно так и должна выглядеть качественная, настоящая работа талантливого журналиста в соответствующем жанре. Именно так были бы написаны многие статьи и репортажи с мест трагических событий, если бы их авторы были бы так талантливы в общении с людьми и журналистике, как Светлана Алексиевич, если бы умели находить правильную тему, правильный ракурс, если бы прошли хорошую школу и имели бы ум, честь и душу.
Дилогия "Голоса утопии" и ее вторая книга, о которой я здесь пишу, "Последние свидетели" должны преподаваться, как образец работы журналиста. Светлане следовало бы присудить все возможные журналистские премии, ибо уровень высочайший. Но вот почему белорусы дружно считают это литературой, а классическую работу журналиста новым жанром в литературе, мне искренне непонятно. Поскольку случай не частный, а государственный, то, видимо, дело-таки в неодолимой разнице менталитетов.
Немного о содержании (большего не требуется). Вы представляете, ЧТО могли увидеть дети в стране, которую оккупировали фашисты, где они уничтожили каждого четвертого? Представляете, КАК это лишило их не только близких, знакомых, друзей, имущества, домов, но и детства? Представляете, НАСКОЛЬКО это навсегда изменило их судьбы, характеры, отношение к миру? Вот именно так - и еще во много раз страшнее и жестче. Искренне рекомендую. Дабы не забыть. Дабы не упустить, когда забудут дети.

Аннотация: К той литературе, когда "писатель пописывает, а читатель почитывает", книги Алексиевич не имеют отношения. Но именно по отношению к ее книгам чаще всего возникает вопрос: а нужна ли нам такая страшная правда? На этот вопрос отвечает сама писательница: "Человек беспамятный способен породить только зло и ничего другого, кроме зла". "Последние свидетели" - это подвиг детской памяти.

http://www.liveinternet.ru/users/1304174/post151229122/

Это к вопросу о том, нужна ли такая память...
Когда я прочитала рапорт акушерки, мне в первую очередь вспомнились работы Светланы Алексиевич "У войны не женское лицо" и "Последние свидетели. Читала их очень давно, еще в молодости.
Сейчас не смогла бы перечитать...

Помнить нужно хотя бы для того, чтобы эти ужасы не повторились, светлая память погибшим, безвинным детям

Я другого рода учение имела в виду.
Странный вопрос у тебя в связи с первым абзацем. Вот человек изначально не знает, как сделать больно, ты говоришь. Однако же, потом это знание появляется. Откуда же оно взялось, если не было изначально? Как можно развязать то, что не существует? Играя на пороках, как...
Фильма такая есть, созданная по книге такой... Ой, не помню, как называется. Что-то там про даму откуда-то, по-моему. Вот более образованные помогут, наверняка, название скажут. Там, в общем, город. В этот город приезжает богатая дама. И предлагает горожанам всякие блага в кредит. Люди сначала жались... а потом разошлись. И вот так она весь город и купила. А потом пришла требовать свою плату. Платой была жизнь конкретного горожанина, который в юности ей крепко насолил. И город согласился оплатить. Сначала долга не было у них. И согласия на страшную плату тоже. Откудава оно появилося только?
У тебя какие-то идеалистические представления о человеческом естестве. Ну и обществе, соответственно. С чего бы вдруг вырастет идеальное человеческое общество, не готовое к порокам? История из раза в раз демонстрирует нам, что если человечество и меняется к лучшему, то ооооооооооооочень медленно. Плохое в неведении растет гораздо веселее и жирнее, чем хорошее.
Хотя бы пусть страх останавливает. Ужас. И самые примитивные представления о последствиях. С этим у человечества совсем туго.

Я считаю, что если мы станем забывать те ужасы, то поколения, которые будут после нас, уже станут относиться к тем ужасам, как к нереальному. И убийство одного, двух, группы людей, не будут казаться чем-то вопиющим. Многие же, наверное, знают случаи, когда подростки, наигравшись в стрелялки, шли убивать реальных людей. И это происходило не только потому, что у них нарушение психики... Просто их никто не знакомил с ужасами войны и, следовательно, с горем потери...

шу, да не знает, а потом почитает, увидит, ударит, как сказано, посмотрит от чего "плачут " сильнее... Вот и вырастает.. А Конечно вырастет, если ему наглядно не демострировать постоянно, зло, насилие, грязь, садизм.... Не зря говорят, то и пожнешь " за сетевая, ужас, страх, ненависть, который наблюдаем в газетах, кино, новостях мы на выходе и получаем подростков толпой избивающих одноклассницу и снимающий это на телефон, а чего повод гордости "мы как в статье, как в телеке, даже круче"! Вот и эффект "идет трехлетний малыш, со зверским выражением лица тащит сух пай, защитник растет"... Как ты думаешь, если бы в СМИ было меньше страшного, дети были бы более или менее агрессивными? По моему ответ очевиден... Если ребенок не видит ни одного курящего и не знает, то вероятность того, что он будет курить в разы меньше

А если им ужасы и убийства каждый день показывать, то они начинают считать это нормой жизни, а не чем-то вопиющим! Примеры вместе же игры и насилие среди подростков.

Так им это насилие показывают в контексте "нормального"... А если прививать детям факт, что насилие недопустимо, то и фактов этих будет как минимум меньше.

Аххха, пока к нему не придет дядя и не предложит закурить. А он и не знает, че это такое и какая от этого печаль.
Сон разума рождает чудовищ.

Война - это ведь не только насилие и убийство. Это еще и самоотверженность, и выживание, и спасение...
Я еще понимаю, ты бы предлагала совсем избавить детей от примеров насилия, жестокости, вседозволенности... ты ведь понимаешь, что это нереально?
Хотя и в этом случае, думаю, ничего бы хорошего в перспективе подрастающего человека не ждало, но хотя бы последовательно было. А то историю, получается, лучше не знать, слишком уж кровавая. А насилие, ужасы и примеры вопиющей несправедливости из телевизора никто тебе при этом не удалит.

какой дядька в друг кому-то даст покурить неоткуда? Что за фантазии? Ты когда-нибудь пробовала сигареты? Я да и все кто их пробует первый раз понимает какая это гадость.Нет, война это только насилие, если не физическое, то моральное, так как нормальными оттуда не возвращаются, все калеки... Только кто-то без ноги, а кто-то без психики...выживание -это хорошо?про спасение, говорить не хочется, так как от войны спастись нельзя, этот ад всегда остается в тех, кто там был...само отверженность... (отвергнуть себя), броситься на амбразуру, тоесть совершить самоубийство, это хорошо? Это поступок психически больного человека. Даже если это во имя какого-то придуманного блага.Конечно, идеально стремиться к чистой жизни и надо к этому идти. Все возможно, но надо начинать с чего-то, на мой взгляд вполне логично начать с общечеловечиских катастроф, таких как войны.
Всегда надо стремиться к лучшему, а не к худшему, крича на каждом углу и тыкая детей в побоища, мы растим монстров, готовых убивать. Значит убийц... Зачем? Зачем нам это, чем тогда мы лучше тех, кого осуждают данные статьи?

Где в этом повествовании, хоть что-то подвальное? Я не увидела, ничего. Подобное вызывает ненависть, агрессию. Агрессия в свою очередь вызывает насилие, а насилие родить ничего кроме насилия не может.
Вот именно недопустимо! А подобные повествовании говорят об обратном, что они имели место быть, были, есть, тоесть это не приятно, но нормально....

Спасибо, что выложили эту тему! Мы должны знать историю!

Спасибо. Поучительно для всех

Спасибо! Это надо знать и передавать будущему поколению!

Читала ВК данный материал..Страшно это всё..
Дети,рождённые в нечеловеческих условиях,цепляющиеся за жизнь-вот когда начинаешь понимать,как это страшно-война..-и что такое жизнь..А медики,остающиеся в таких условиях Людьми с большой буквы..-низкий им поклон..