Кстати, вспомнил, где-то находил. Даже маршал Жуков под этот шантаж попадал. Его законная жена написала в ЦК ВКП(б), что он завел себе ППЖ (походно-полевую жену) и живет на две семьи. Дело кончилось даже не начавшись. Товарищ Сталин предложил ему не подавать подчиненным дурной пример и определиться, в какой же все-таки семье он будет жить. В итоге тот вернулся к законной.
Это страшно,когда чужие люди ломают судьбы людей.
http://www.sovsekretno.ru/magazines/article/1387
Почти у всех иностранных моряков, водивших корабли с ленд-лизовскими грузами в Россию, были русские подруги. Вот и хорошенькая архангелогородка Люся Хохлина встречалась с капитаном Питером Сквайром. А когда через год его перевели в посольство в Москву, поехала следом. В столице они поженились. Старшие коллеги увещевали влюбленного Сквайра: «Дипломатический работник не может быть женат на русской! После свадьбы вы будете немедленно отправлены в Лондон!» Таков был британский закон от 1942 года. Однако перспектива разлуки не остановила Сквайра. Женившись, он подчинился официальным требованиям и покинул Советский Союз, но намеревался перевезти законную жену в Англию. И Людмила, слепо веря в счастливый финал, томилась в ожидании разрешения на выезд из СССР.
Посольские затворницы
В 1946 году 15 молодых русских женщин, связавших свою судьбу с англичанами, надеялись получить выездную визу. В целях безопасности (НКВД развернул активную охоту за «советскими женами») все они жили на территории британского посольства. Там и работали. Люся, как и другие добровольные затворницы, не теряла надежды на воссоединение с мужем. Питер Сквайр уже демобилизовался и продолжил учебу в Кембриджском университете. Он вместе с другими английскими мужьями пытался протестовать: выходили в Лондоне к зданию советского посольства с плакатами «Верните наших жен!». Историей запертых в Москве соломенных вдов заинтересовалась английская кинохроника, был снят коротенький фильм о жизни русских женщин в британском посольстве. Фильм имел успех, но не сдвинул дело с мертвой точки.
Между тем «холодная война» набирала силу. И английский посол решил сам разрубить гордиев узел. Он вызвал к себе всех 15 русских жен и предложил им развестись.
К тому времени Людмила была уже изрядно издергана. Известий из дома не было. А тут еще приятельница мамы, тетя Катя, сообщила, что родителей в Архангельске исключили из партии за непатриотичное воспитание дочери. Люся поняла: все двигается к тому, чтобы арестовать ее семью. Родственники в Москве, не желая рисковать, отвернулись от нее. В органах же «рекомендовали» изменить решение об отъезде, всячески оговаривая Питера. Показали докладную записку от марта 1944 года на имя замнаркома иностранных дел С.А. Лозовского, где корреспондент Совинформбюро В.П. Беляев в числе прочих фактов, освещая вопрос о союзниках, прибывающих в порты СССР, сообщал: «Английский капитан Питер Сквайр, проживший больше года в Архангельске, сказал мне: «С англичанами из русских может встречаться либо самоубийца, либо человек, тайно работающий в органах НКВД».
Высокопоставленный приятель Людмилы, Окунев настойчиво рекомендовал ей бросить затею с отъездом, да и самого Питера. Не выдержав мощного напора негативной информации, осенью 1948 года Людмила Сквайр потребовала развода. Газета «Известия» тут же опубликовала ее «открытое письмо», написанное чуть ли не под дулом пистолета: «Узнав, что мой муж принял участие в антисоветской кампании, не хочу оставаться женой подобного человека. Я не хочу быть игрушкой в руках британских политиков, которые разрушили мою жизнь, не разрешив моему мужу жить в России и заставив его немедленно вернуться домой, узнав, что он женился на русской».
Под опекой Лидии Руслановой
Оставшись без кола, без двора, Людмила задумалась, куда бы ей приткнуться. Выход нашелся быстро: Окунев! Известный писатель, Герой Советского Союза! И ухаживал за ней настойчиво. После окончания академии им. Фрунзе Окунев выучился на курсах военных дипломатов и готовился к отъезду в Китай. Людмила скоропалительно вышла за него замуж, лишь бы забыть Сквайра и вон из Москвы! Но в Баку, при прохождении таможни перед отлетом в Пекин, ее задержали.
В сопровождении трех офицеров КГБ повезли обратно в Москву, прямиком на Лубянку. Приписали шпионаж, антисоветскую агитацию. Выпытывали, на какую разведку работала. А Окунев сразу же затерялся-исчез, видно, не захотел портить себе карьеру.
Людмила попала в Лефортово, потом перевели в тюрьму на Таганке. Однажды в камере она разоблачила стукачку – и в наказание попала в «одиночку», где на третьем месяце начала сходить с ума. Отказывалась есть, думала – отравят, и превратилась в скелет. Людмилу ожидал ад лагерей.
После объявления приговора Людмилу доставили в пересыльный пункт города Куйбышева, в барак, до предела набитый людьми. Огромный человеческий муравейник, где люди лежали не только на нарах, но и под нарами, и в проходах между ними. В норвежском свитере, модных брючках и с английскими саквояжами в обеих руках, с обритой наголо головой, Людмила смотрелась на пороге нелепо, а ступить дальше – некуда. Вдруг подбегает симпатичная молодая особа:
– Вы иностранка?
– Нет.
– Из Прибалтики?
– Нет. Из Москвы.
– Пойдемте, мы вас устроим!
И ведет к нарам, где уже теснятся четыре женщины. Одна – в обезьяньей шубке с капюшоном, отороченным мехом чернобурки.
– Знакомьтесь: Лидия Андреевна Русланова.
Людмила по наивности спросила:
Людмила Хохлина (1946 год, Москва)
– Та самая? А я слышала, что вы повесились в тюрьме на капроновом чулке.
Русланова засмеялась. Каких только небылиц не ходит про нее по белу свету! Еще тут же сидели жена Бориса Горбатова – актриса Таня Окуневская и Ядвига Павлова-Данченко, внучатая племянница Немировича-Данченко. Втиснулась и Людмила. Спали все на боку: на спине не помещались. По команде разом дружно переворачивались.
Наконец отправили по этапу. Посреди грузового вагона стояла маленькая печка-буржуйка. Давали уголь, но московские интеллигентки топить не умели. Тогда состряпали график и по очереди дежурили у времяночки. Когда на смене стояла Лидия Андреевна – все блаженствовали. Уж она печурку докрасна раскочегарит! А еще Русланова проникновенно читала стихи Осипа Мандельштама:
Как кони медленно ступают,
Как мало в фонарях огня...
Чужие люди, верно, знают,
Куда везут они меня...
В пути Людмила сильно заболела, в Томске ее собирались снять с поезда. Лидия Андреевна взялась за лечение. Сварила в алюминиевой кружке кофе, насыпала много сахара и достала из ридикюля три таблетки:
– Пей!
Наутро болезнь как рукой сняло. В пути Русланова пользовалась ларьком, что покупала – всегда делилась, особенно лекарствами. И охранники к ней, конечно, относились немножко иначе, давая кое-какие послабления. Она говорила:
– Я не очень богата, всего 18 тысяч рублей с собой на мелкие расходы.
У иных и рубля не было... В Новосибирске в теплушку ввалилось областное начальство:
– Здесь есть Крюкова?
(Шла она под фамилией мужа, генерала армии Крюкова, арестованного годом раньше.)
– Здесь есть Русланова! Ну что, посмотрели? А теперь можете убираться!
Девчонки дрожали со страху. Русланова только смеялась. Она, очень скучавшая по дочери Маргарите, относилась к Люсе как к родной, всячески ее опекала. И не раз помогала выкарабкаться из беды. Элитный актерско-лагерный этап следовал все дальше в Сибирь.
Началось составление формуляров. По специальности распределяли по лагерям, но в основном на лесоповал. Лидия Андреевна шепотом спрашивает Люсю:
– Ну, что ты скажешь? Кем работала?
– Естественно, как есть – переводчицей в посольстве Великобритании.
– Дурочка, не смей так говорить. Ты – актриса!
А «актриса» всего год до войны проучилась в Архангельском театральном училище. Тут к Руслановой обратились:
– За вами не сегодня-завтра приедет бричка, поедете в центральную агитбригаду Тайшета.
И она затараторила:
– А это прекрасная чтица, чудесная актриса Хохлина.
Так благодаря Руслановой Людмила очутилась в пересыльной агитбригаде. Но через несколько месяцев агитбригаду разогнали: Лидия Андреевна выкинула очередной фортель – отказалась петь перед тюремным начальством...
Освободилась Хохлина в 1955-м, жила потихоньку на окраине Архангельска. Когда в 1959 году на гастроли приехала Русланова, Людмила купила цветы и пришла в гостиницу:
– Люся, девочка! – Лидия Андреевна всплеснула руками. Проговорили до утра.
Русланова посоветовала Людмиле разыскать Питера: «Может, он тебя, дурочка, по-прежнему любит». И Людмила отправила в Англию открытку с Новым, 1960 годом. Ответ не заставил себя ждать. Питер писал: «Как жаль, что ты отозвалась так поздно. Я долго ждал от тебя известий, но недавно женился. Жена Наташа – русская по происхождению, парижанка, на 11 лет моложе меня. Я не могу ее оставить».
Переписки в те годы не получилось: было опасно. Но под старость, когда одинокая Людмила Михайловна оказалась в санкт-петербургском Доме ветеранов сцены (там живут 140 деятелей отечественного искусства) ей стали приходить посылки из Кембриджа.
...Из пятнадцати советских жен лишь одна – Клара Холл – воссоединилась с мужем Альфредом. Когда им всем порекомендовали выметаться из английского посольства, она единственная не покинула стен здания и еще 18 месяцев просидела там, как в тюрьме, пока не получила визу на выезд. Остальным жертвам военной любви не хватило для счастья настойчивости, терпения и веры.
Mail.ru,
OK.ru или
VK.com
Yandex
