Я убила мужа, и второй раз по настоящему.

Вчера сидели с коллегой, чаевничали, ей далеко за 50, состоявший, успешный юрист, очень не бедна, подумывает об уходе на пенсию.

Слово за слово, рассказала трагедию всей своей жизни. Назовем ее Елена Владимировна.

Итак,

В мои 23 меня звали Ленка- рюкзак, я не обижалась потому что мое место было на заднем сиденье спортбайка, вцепившись в кожаную куртку впереди сидящего парня.

Я была частью той тусовки, где жизнь мерялась скоростью, адреналином и бесшабашностью. Сергей был уважаем в этом кругу. Он не просто ездил – он летал, он танцевал на грани с асфальтом. Он прыгал с парашютом, как другие ходят в магазин, ради куража штурмовал горы, будто ему не хватало воздуха на равнине. Его бесстрашие было магнитом. Именно в него – этого демона скорости, этого искателя приключений – я влюбилась без памяти.
Когда он, неожиданно для всех (и для себя?), предложил мне руку и сердце прямо после ночного заезда, я сказала «да» не думая. Мы поженились под марш Мендельсона, заглушаемого ревом прямотоков.
И случилось невероятное. Сергей... изменился. По-настоящему. Беременность, рождение сына, потом дочки – будто щелкнул выключатель его безумства. Мотоцикл продал («Опасно для отца семейства»). Парашюты сложил на антресоль («Не время сейчас»). Горы? Только на картинках. Он стал идеальным семьянином. Ответственным, заботливым, предсказуемым. Он вставал ночью к детям, чинил краны, читал сказки, ходил на родительские собрания. Он строил карьеру, копил на ипотеку, мечтал о даче с мангалом.
И я... разлюбила его.
Да, я сама хотела семьи. Сама мечтала о стабильности для детей. Но я не понимала, что любила в нем не человека, а стихию. Любила тот огонь риска, тот ветер свободы, тот запах бензина и опасности, что витал вокруг него. Когда он стал «папой Сережей» в вязаном свитере, с калькулятором в руках, обсуждающим тарифы на ЖКХ... огонь погас. Тот самый огонь, который меня когда-то обжег и притянул.
Я пыталась. Клянусь, пыталась полюбить этого доброго, надежного, скучного человека. Но его рассказы о курсах валют и последней котировке Газпрома и Лучка вызывали тоску. Его осторожность на дороге (теперь он ездил на Шкоде) раздражала. Даже его забота стала казаться удушающей. Где тот парень, который мог сорваться в полночь на другой конец области, просто потому что «небо красивое»? Или в 3 часа ночи съездить в курву ( круглосуточный бар Круувазье на Олимпийском) Где тот безумец, чьи глаза горели азартом перед прыжком?
Я тосковала по призраку. По тому Сергею, который исчез, подчинившись роли «примерного отца». А его нынешняя версия, хоть и была воплощением социального идеала, оставляла меня ледяной. Не было в нем больше той жизни. Мы стали соседями по квартире, соратниками по воспитанию детей, но не мужем и женой. Страсть умерла. Не из-за измен или ссор, а из-за предательства его же сути – той самой, что меня когда то покорила.
Я подала на развод. Говорила что-то про «разлюбила», про «разные люди». Боялась сказать правду: «Ты стал слишком хорошим. Ты перестал быть СОБОЙ. Ты перестал быть тем, кого я любила. Он был раздавлен, не понимал. Как так? Он же все делал правильно! Ради семьи! Ради детей!
А через четыре года после развода он разбился. Взял у приятеля мощный мотоцикл, поехал по старой трассе... И не вписался в поворот - подружился с встречным коммунальным Камазом

Тема скрыта, т.к. её содержание не нравится большому количеству пользователей. Открыть содержание

Юлия, Санкт-Петербург, 43 года.