Роберт Шекли
Рыцарь в серой фланели
Способ познакомиться со своей будущей женой, который избрал Томас Хенли, заслуживает внимания в первую очередь антропологов, социологов и тех, кто изучает странности человеческой натуры. Он дает пусть скромный, но образчик одного из самых непонятных брачных обычаев конца XX века. Поскольку обычай этот сильно повлиял на матримониальную индустрию современной Америки, то, что случилось с Хенли, имеет немаловажное значение.
Томас Хенли был стройный юноша высокого роста, со старомодными вкусами, пороками, которые отличались умеренностью, и умеренностью, которая граничила с пороком. В разговорах, что он вел с преподавателями как мужского, так и женского пола, все было абсолютно на месте, включая грамматические ошибки, точь-в-точь приличествующие его возрасту и общественному положению. Он был владельцем нескольких костюмов из серой фланели и множества узких галстуков в косую полоску. Вы скажете, что из толпы его можно выделить по очкам в роговой оправе, – ничего подобного. Вы ошиблись, Хенли еще незаметнее.
Кто бы поверил, что этот смирный, безликий, деловито усердный и со всем согласный молодой человек в душе одержим жаждой романтики? Как ни печально, поверил бы всякий, ибо обманчивая внешность обманывала только своего владельца.
Юноши вроде Хенли, в доспехах из серой фланели с роговым забралом, образуют рыцарский орден наших дней. Миллионы и миллионы их скитаются по дорогам наших великих столиц – твердая поступь, быстрый шаг, прямой взгляд, тихий голос и стандартный костюм, превращающий человека в невидимку. Они, как актеры или зачарованные, влачат свое существование, но сердца их сжигает вечный огонь романтики.
Хенли безостановочно грезил наяву об абордажных саблях, со свистом рассекающих воздух, о фрегатах, которые, распустив паруса, устремляются навстречу восходящему солнцу, о таинственных девичьих глазах, что взирают с безмерной грустью из-под прозрачной вуали. И закономерно, в его грезах присутствовали более современные виды романтики.
Но в больших городах романтика – товар дефицитный. Наиболее предприимчивые из наших бизнесменов совсем недавно поняли это.
И вот как-то вечером к Хенли наведался гость весьма необычный.
В пятницу, после долгого дня муторной конторской рутины, Хенли пришел домой в свою однокомнатную квартирку. Он ослабил узел галстука и не без некоторой меланхолии принялся размышлять о предстоящем уик-энде. Смотреть по телевизору бокс ему не хотелось, а все фильмы в окрестных кинотеатрах он уже видел. Среди его приятельниц не было интересных девушек, и, что хуже всего, шансы познакомиться с другими фактически равнялись нулю.
Он сидел в кресле, пока на Манхэттен опускались густые синие сумерки, и размышлял, где бы встретить симпатичную девушку и что ей сказать, если он ее повстречает, и…
В дверь позвонили.
Без приглашения к нему обычно являлись только бродячие торговцы да агенты Общества содействия пожарной службе. Однако в этот вечер он был рад и такому мимолетному развлечению – отшить торговца, навязывающего свой товар. Он открыл дверь и увидел низенького, подвижного, разодетого человечка, который одарил его лучезарной улыбкой.
– Добрый вечер, мистер Хенли, – выпалил человечек. – Я Джо Моррис из нью-йоркской Службы романтики с главной конторой в Эмпайр-Стейт-Билдинг и филиалами во всех районах города, а также в Уэстчестере и Нью-Джерси. Наша миссия – обслуживать одиноких, мистер Хенли, а следовательно, и вас. Не отрицайте! Иначе зачем вам вечером в пятницу сидеть дома? Вы одиноки, и наше прямое дело, оно же наше удовольствие, – обслужить вас. Такому способному, восприимчивому, интересному юноше, как вы, нужны девушки – милые девушки, приятные, красивые, чуткие девушки…
– Постойте-ка, – резко оборвал его Хенли. – Если у вас там что-то вроде бюро поставки клиентов для девиц, работающих по телефонному вызову…
Он ос-ся, увидев, что Джо Моррис побагровел, повернулся и двинулся прочь, раздувшись от негодования.
– Куда же вы! – крикнул Хенли. – Я не хотел вас обидеть!
– Да будет вам известно, сэр, что я человек семейный, – чопорно произнес Джо Моррис. – У меня в Бронксе жена и трое детей. Если вы хотя бы на мгновение допускаете, будто я способен связать свое имя с чем-то неподобающим…
– Бога ради, простите!
Хенли провел Морриса в комнату и усадил в кресло.
К мистеру Моррису сразу же вернулись его живость и общительность.
– Нет, мистер Хенли, – сказал он, – юные леди, которых я имел в виду, не являются… э-э… профессионалками. Это красивые, нормальные, романтически настроенные молодые девушки. Но они одиноки. В нашем городе, мистер Хенли, много одиноких девушек.
Хенли почему-то считал, что в такое положение попадают одни мужчины.
– Неужто? – спросил он.
– Да, много. Задача нью-йоркской Службы романтики, – продолжал Моррис, – организовывать встречи между молодыми людьми в благоприятной обстановке.
– Гм, – сказал Хенли. – Тогда, насколько я понимаю, у вас нечто вроде – простите мне этот термин, – нечто вроде Клуба дружбы?
– Что вы! Ничего похожего! Мистер Хенли, дорогой мой, вы когда-нибудь бывали в таком клубе?
Хенли покачал головой.
– А следовало бы, сэр, – заметил Моррис. – Тогда бы вы смогли по достоинству оценить нашу Службу. Клуб дружбы! Представьте себе, пожалуйста, голый зал где-нибудь на втором этаже в дешевом районе Бродвея. На эстраде пятеро музыкантов в потертых смокингах уныло пиликают разбитные шлягеры. Жалкие звуки отдаются от стен безутешным эхом и сливаются с визгом и скрежетом уличного движения за окнами. У стен выстроились два ряда стульев, мужчины сидят по одну сторону зала, женщины – по другую. И те и другие не могут понять, как они здесь очутились. Все пытаются напустить на себя беззаботный вид, что, впрочем, им плохо удается; все беспрерывно дымят сигаретами, чтобы скрыть нервную дрожь, а окурки бросают на пол и затаптывают каблуками. Время от времени какой-нибудь бедолага набирается смелости пригласить девушку на танец и топчется с ней, словно аршин проглотил, под маслеными бесстыжими взглядами всех остальных. Распорядитель, надутый кретин, с идиотской, точно приклеенной улыбочкой, мечется по залу, пытаясь оживить это похоронное сборище, но тщетно! – Моррис перевел дух. – Таков анахронизм, известный под именем Клуб дружбы, – противоестественный, изматывающий нервы гнусный обряд, которому место разве что во времена королевы Виктории, но уж никак не в наши дни. Что касается нью-йоркской Службы романтики, то она занята тем, чем давным-давно следовало бы заняться. Со всей научной точностью и технической сноровкой мы всесторонне изучили факторы, необходимые для организации удачного знакомства между особами противоположного пола.
– А что за факторы? – осведомился Хенли.
– Важнейшие из них, – ответил Моррис, – это стихийность в сочетании с ощущением роковой предопределенности.
– Но стихийность и рок, по-моему, исключают друг друга, – заметил Хенли.
– Разумеется! Романтика по самой своей природе должна состоять из взаимоисключающих элементов. Это подтверждают и составленные нами графики.
– Значит, вы продаете романтику? – спросил Хенли с сомнением.
– Вот именно! Продукт в его очищенном и первозданном виде! Не с-с, который доступен каждому. Не любовь – тут нельзя гарантировать постоянство, а потому коммерческой ценности она не имеет. Нет, мистер Хенли, мы продаем романтику, эту изюминку жизни, вековую мечту человечества, которой так не хватает современному обществу.
– Очень интересно, – сказал Хенли.
Но то, что он услышал от Морриса, нуждалось в веских доказательствах. Посетитель мог оказаться и мошенником, и прожектером. Кем бы он, однако, ни был, Хенли сомневался, что он торгует романтикой. То есть настоящей романтикой, теми тайными мерцающими видениями, что днем и ночью преследовали Хенли.
Он встал.
– Благодарю вас, мистер Моррис. Я подумаю о вашем предложении. Но сейчас я спешу, поэтому, если вы не возражаете…
– Помилуйте, сэр! Неужели вы позволите себе отказаться от романтики?!
– Извините, но…
– Испытайте нашу систему – мы предоставим ее вам на несколько дней совершенно бесплатно, – настаивал мистер Моррис. – Вот проденьте это в петлицу. – И он вручил Хенли вещичку, похожую на микротранзистор с крошечной видеокамерой.
– Что это? – спросил Хенли.
– Микротранзистор с крошечной видеокамерой.
– А для чего?
– Скоро увидите. Вы только попробуйте. Мы, мистер Хенли, самая большая фирма в стране, поставляющая романтику, и наша цель – сохранить престиж, для чего мы и впредь намерены служить нуждам миллионов наиболее впечатлительных юношей и девушек Америки. Запомните, наша романтика – самая роковая и стихийная, она дает эстетическое удовольствие и физическое наслаждение, а также вполне нравственна в глазах закона.
С этими словами Джо Моррис пожал Хенли руку и исчез.
Хенли повертел транзистор в руках, но не нашел ни шкалы, ни кнопок. Он нацепил его на лацкан и… ничего не произошло.
Хенли пожал плечами, подтянул галстук и вышел прогуляться.
Вечер был ясный и прохладный. Как большинство вечеров в жизни Хенли, это было идеальное время для романтического приключения. Вокруг простирался город великих возможностей, щедрый на обещания, которые не спешил исполнять. Тысячи раз бродил Хенли по этим улицам (твердая поступь, прямой взгляд), готовый ко всему. Но с ним никогда ничего не случалось.
Он миновал огромный жилой массив и подумал о женщинах, что стоят у высоких занавешенных окон, глядя вниз на улицу, и видят одинокого пешехода на темном асфальте. Им, верно, хотелось бы знать, кто он и что ему нужно, и…
– Неплохо постоять на крыше небоскреба, – произнес чей-то голос, – и полюбоваться сверху на город.
Хенли быстро обернулся и застыл на месте. Вокруг не было ни души. До него не сразу дошло, что голос раздался из транзистора.
– Что? – переспросил он.
Радио молчало.
Полюбоваться на город, прикинул Хенли. Радио предложило ему полюбоваться на город. Да, подумал он, это и в самом деле неплохо. Почему бы и нет? И он повернул к небоскребу.
– Не сюда, – шепнуло радио.
Хенли послушно прошел мимо и остановился перед соседним зданием.
– Здесь? – спросил он.
Радио не ответило, но Хенли почудилось, будто в транзисторе одобрительно хмыкнули.
Что ж, подумал он, нужно отдать должное Службе романтики. Они, пожалуй, знают, что делают. Если не считать маленькой подсказки, все его действия были почти самостоятельными.
Хенли вошел в здание, вызвал лифт и нажал самую верхнюю кнопку. Поднявшись на последний этаж, он уже по лесенке выбрался на плоскую крышу и направился было к западному крылу.
– В обратную сторону, – прошептал транзистор.
Хенли повернулся и пошел в противоположную сторону. Остановившись у парапета, он посмотрел на город. Белые мерцающие огни уличных фонарей вытягивались в стройные ряды, тут и там красными и зелеными точками перемигивались светофоры, кое-где радужными кляксами расплывались рекламы. Перед ним лежал его город – город великих возможностей, щедрый на обещания, которые не спешил исполнять.
Вдруг Хенли заметил, что рядом с ним еще кто-то поглощен зрелищем ночных огней.
– Прошу прощения, – сказал Хенли. – Я не хотел вам мешать.
– Вы не помешали, – ответил женский голос.
«Мы не знаем друг друга, – подумал Хенли. – Мы всего лишь мужчина и женщина, которых случай – или рок – свел ночью на крыше вознесенного над городом здания. Интересно, сколько грез пришлось проанализировать Службе романтики, сколько видений разнести по таблицам и графикам, чтобы добиться такого совершенства?»
Украдкой взглянув на девушку, он увидел, что она молода и красива. Она казалась невозмутимой, но он ощутил, что место, время и настроение – вся обстановка, безошибочно выбранная для этой встречи, волнует ее так же сильно, как и его.
Он напряженно подыскивал нужные слова и не мог их найти. Ему ничего не приходило на ум, а драгоценные мгновения ускользали.
– Огни, – подсказало радио.
– Эти огни прекрасны, – изрек Хенли, чувствуя себя последним идиотом.
– Да, – отозвалась девушка шепотом. – Они подобны огромному ковру, расшитому звездами, или блеску копий во мраке.
– Подобны часовым, – сказал Хенли, – что вечно стоят на страже ночи.
Он не мог понять, сам ли дошел до этого или механически повторил то, что пискнул еле слышный голосок из транзистора.
– Я часто сюда прихожу, – сказала девушка.
– Я здесь никогда не бывал, – сказал Хенли.
– Но сегодня…
– Сегодня я не мог не прийти. Я знал, что встречу вас.
Хенли почувствовал, что Службе романтики не мешало бы нанять сценариста классом повыше. Среди бела дня такой диалог прозвучал бы просто нелепо. Но сейчас, на крыше-площадке высоко над городом, когда огни далеко внизу, а звезды близко над головой, это был самый естественный разговор на свете.
– Я не поощряю случайных знакомств, – произнесла девушка, сделав шаг к Хенли. – Но…
– Я не случайный, – ответил Хенли, придвигаясь к ней.
В звездном свете ее белокурые волосы отливали серебром. Девушка чуть приоткрыла рот. Она смотрела на него. Настроение, необычайная атмосфера происходящего и мягкое выигрышное освещение преобразили ее черты.
Они стояли лицом к лицу, и Хенли ощущал едва уловимый запах ее духов и благоухание волос. У него задрожали колени, его охватило замешательство.
– Обнимите ее, – шепнуло радио.
Действуя, как автомат, Хенли протянул руки, и девушка прижалась к нему с тихим коротким вздохом. Они поцеловались – просто, естественно, неизбежно, охваченные нарастающей страстью, как и было задумано.
На отвороте ее блузки Хенли заметил усыпанный бриллиантами транзистор-малютку. Тем не менее он вынужден был признать, что их встреча, стихийная и роковая, доставила ему, помимо всего прочего, еще и чрезвычайное удовольствие.
На верхушках небоскребов уже зачиналось утро, когда Хенли, вконец измотанный, добрался до дома и завалился спать. Он проспал весь день и проснулся под вечер, голодный как волк.
Он сидел за обедом в баре по соседству и размышлял о том, что произошло этой ночью.
Все, решительно все было чудесно, захватывающе и безупречно: встреча на крыше, а потом уютный полумрак ее квартирки, и то, как они расстались на рассвете, и тепло ее сонного поцелуя, что все еще горел у него на губах. И все-таки его снедала какая-то неудовлетворенность.
Хенли делалось не по себе при мысли о романтическом свидании, подстроенном и разыгранном при помощи транзисторов, чьи сигналы вызывали у любовников соответствующие стихийные и в то же время роковые реакции. Спору нет, Служба поработала на славу, но что-то здесь было не так.
Он представил себе, как миллионы молодых людей в серых фланелевых костюмах, при галстуках в косую полоску, бродят по городу, повинуясь еле слышным приказам миллионов транзисторов. Мысленным взором он видел ночных операторов за центральным пультом управления двусторонней видеосвязью – честный, работящий народ, который, выполнив норму по романтике, покупает утренние газеты и разъезжается на подземке по домам, где ждут жена или муж и детишки. Это было противно, но, что ни говори, все же лучше, чем вообще никакой романтики. Таков прогресс. Даже романтику пришлось поставить на солидную организационную основу, не то и она пропала бы во всей этой катавасии.
«И вообще, – решил Хенли, – так ли уж это странно, если разобраться по существу? В средние века, чтобы отыскать заколдованную красавицу, рыцарь запасался у ведьмы талисманом. Сегодня комиссионер снабжает юношу транзистором, который делает то же самое и, судя по всему, куда быстрее».
«Совсем не исключено, – подумал он, – что настоящей стихийной и роковой романтики никогда и не было. Может, в этом деле всегда требовался посредник».
Хенли не рискнул додумать эту мысль до конца. Он расплатился за обед и вышел на улицу прогуляться.
На сей раз твердая поступь и быстрый шаг привели его в кварталы городской бедноты. Вдоль тротуаров тянулись ряды мусорных ящиков, а из грязных окон доходных домов доносилось печальное соло на кларнете и визгливые голоса скандалящих женщин. Полосатая кошка уставилась на него из закоулка агатовыми глазами и шмыгнула неизвестно куда.
Хенли остановился, поежился и решил повернуть назад.
– Почему бы не пройти немного дальше? – подтолкнуло радио.
Вкрадчивый голос раздался как бы у него в голове. Хенли снова поежился и… пошел дальше.
Теперь на улицах стало безлюдно и тихо, как в склепе. Слепые громады складов и железные шторы на окнах магазинов заставили его прибавить шагу. «Есть приключения, которых, пожалуй, искать не стоит», – подумалось Хенли. Для романтики здесь обстановка самая неподходящая. Зря он послушался радио и не вернулся в свой привычный, залитый светом, упорядоченный мир.
Он услышал какую-то возню и, глянув в тесный переулок, увидел, как двое мужчин пристают к девушке, а та безуспешно пытается вырваться.
Реакция Хенли была стихийной и мгновенной. Он приготовился дать стрекача и привести полицейского, а еще лучше – двух или трех. Помешал транзистор.
– Сами справитесь, – сказало радио.
«Черта лысого я справлюсь», – мелькнуло у него в голове.
Газеты пестрели заметками о смельчаках, считавших, будто им под силу справляться с бандитами. Как правило, все они попадали в больницу, где на досуге могли поразмыслить о пробелах своего образования по части кулачного боя.
Но радио не отставало. И Хенли, повинуясь роковой неизбежности и тронутый жалобными мольбами о помощи, решился. Он снял очки в роговой оправе, уложил в футляр, засунул его в задний карман брюк и очертя голову ринулся в мрачную пучину переулка.
Он налетел на мусорный бак, опрокинул его – но достиг места действия. Грабители почему-то его не заметили. Хенли схватил одного из них за плечо, повернул к себе лицом и сделал хук правой. Человек зашатался и упал бы, если бы не стена. Его дружок выпустил девушку и бросился на Хенли, который встретил его тройным ударом обоих кулаков и правой ноги. Тот свалился, пробормотав: «Ну-ну, полегче, приятель».
Хенли повернулся к первому. Бандит налетел на него с бешенством разъяренной кошки. Однако, как ни странно, весь шквал его ударов не достиг цели, и Хенли уложил его одним точным ударом левой.
Грабители поднялись на ноги и пустились наутек. Хенли разобрал, как на бегу один жаловался другому: «Чем эдак зарабатывать на жизнь, уж лучше ноги протянуть».
Эта реплика явно не значилась в сценарии, поэтому Хенли оставил ее без внимания и обратился к девушке. Она уцепилась за него, чтобы не упасть, и едва смогла вымолвить:
– Ты пришел…
– Я не мог не прийти, – повторил Хенли за еле слышным суфлером.
– Я знала, – прошептала она.
Хенли увидел, что она молода и красива. В свете фонаря ее черные волосы отливали антрацитом, а полуоткрытые губы – кармином. Она смотрела на него. Настроение, необычайная атмосфера происходящего и мягкое выигрышное освещение преобразили ее черты.
На этот раз Хенли обнял ее, не дожидаясь подсказки. Он понемногу усваивал форму и содержание романтического приключения, равно как и надлежащий образ действий, ведущий к возникновению стихийной и в то же время роковой страсти.
Не теряя времени, они отправились к ней на квартиру. По дороге Хенли заметил в ее волосах огромный сверкающий бриллиант.
И только много позже он догадался, что это не драгоценность, а искусно замаскированный транзистор.
Вечером на другой день Хенли опять не сиделось дома. Он шел по улице и пытался не обращать внимания на бесенка неудовлетворенности, который тихонько скребся внутри. «То была чудесная ночь, – повторял он себе, – ночь нежных теней, шелковых прядей, ласкавших мое лицо, и слез благодарности, когда девушка плакала у меня на плече. Однако…»
Девушка оказалась не в его вкусе, как, впрочем, и та, первая, и с этим печальным фактом ничего нельзя было поделать. Нельзя же, в самом деле, сводить наобум двух совершенно чужих друг другу людей и ожидать, что пылкая мгновенная страсть обернется любовью! У любви свои законы, от которых она ни за что не отступит.
Хенли шел и шел, но в нем крепла уверенность, что сегодня непременно он отыщет свою любовь. Ибо этой ночью рогатый месяц висел низко над крышами, а легкий ветерок приносил с юга смешанный аромат чего-то экзотически пряного и до боли родного.
Радио молчало, и он брел наугад. Он сам, без подсказки, нашел маленький парк на берегу реки, и к девушке, что одиноко стояла у парапета, он приблизился по своей воле, а вовсе не по команде из транзистора. Он остановился рядом с ней и погрузился в созерцание. Слева стальные канаты большого моста расплывались во мраке, напоминая огромную паутину. Река катила черные маслянистые воды, то и дело образуя по течению маленькие водовороты. Завыл буксир, ему ответил другой; они перекликались, как души, затерянные в ночи.
Транзистор не торопился с советами. Поэтому Хенли начал:
– Приятная ночь.
– Возможно, – ответила девушка, даже не повернув головы. – А возможно, и нет.
– В ней есть красота, – сказал Хенли, – для тех, кто хочет ее увидеть.
– Удивительно. Вот уж никак не ожидала услышать…
– Разве? – спросил Хенли, подвигаясь к ней на шаг. – Разве это и в самом деле так удивительно? Удивительно, что я здесь? И вы тоже?
– Может быть, и нет, – ответила девушка, наконец обернувшись и посмотрев Хенли в лицо.
Она была молода и красива. В лунном свете ее каштановые волосы отливали бронзой. Настроение, необычайная атмосфера происходящего и мягкое выигрышное освещение преобразили ее черты.
От неожиданности она чуть приоткрыла рот.
И тут его озарило.
Вот приключение, по-настоящему стихийное и роковое! Не радио привело его сюда, и не радио, нашептывая нужные слова, подсказало, как себя вести. Хенли взглянул на девушку, но не заметил у нее на блузке или в волосах ничего похожего на транзистор.
Он нашел свою любовь без помощи нью-йоркской Службы романтики! Тайные мерцающие видения, которые его преследовали, наконец-то сбывались.
Он протянул руки, и девушка прижалась к нему с еле слышным вздохом. Они поцеловались. Огни большого города сверкали и смешивались со звездами в небе, месяц клонился все ниже и ниже, а над черной маслянистой рекой сирены обменивались траурными вестями.
Девушка перевела дыхание и высвободилась из его объятий.
– Я вам нравлюсь? – спросила она.
– Нравитесь?! – вскричал Хенли. – Это не то слово!
– Я рада, – сказала девушка, – потому что я опытный образец вольной романтики, который вам предоставил на пробу трест «Производство великой романтики» с главной конторой в Ньюарке, штат Нью-Джерси. Наша фирма предлагает вашему вниманию истинно стихийную и роковую романтику любого вида. Опираясь на технологические изыскания, мы смогли ликвидировать грубокустарные приспособления типа транзисторов, которые привносят скованность и ощущение подневольности там, где вы не должны ощущать никакого контроля. Мы счастливы, что наш опытный образец пришелся вам по душе. Не забудьте, однако: это – только образец, первая проба того, что может вам предложить «Производство великой романтики» с филиалами по всему миру. В этом проспекте, уважаемый сэр, описано несколько типовых проектов. Возможно, вас заинтересует цикл «Романтика под всеми широтами»; если же вы отличаетесь смелым воображением, вам, вероятно, больше подойдет пикантный набор «Романтика сквозь века». Обратите внимание на постоянно действующий «Городской проект» и…
Она вложила ему в руку тонкую книжицу с яркими иллюстрациями. Хенли уставился на проспект, потом на девушку. Он разжал пальцы, и книжица с шелестом порхнула на землю.
– Сэр, я надеюсь, мы не оскорбили ваших чувств! – воскликнула девушка. – Эти чисто деловые стороны романтики неизбежны, но преходящи. В дальнейшем наша романтика сразу становится стихийной и роковой. Вы только будете раз в месяц получать счет – по почте, в обычном конверте без указания адреса отправителя, и…
Но Хенли уже бежал прочь вниз по улице. На бегу он выдернул из петлицы транзистор и швырнул его в сточную канаву.
Комиссионерам от романтики так и не удалось всучить Хенли свой товар. У него была тетушка, которой он позвонил, и та, возбужденно кудахтая в трубку, тут же устроила ему свидание с дочкой одного из своих старых друзей. Они встретились в тетушкиной гостиной, тесной от обилия украшений и безделушек, и, запинаясь на каждом слове, добрых три часа проговорили о погоде, о политике, о работе, о колледже и общих знакомых. Тетушка, сияя от счастья, потчевала их кофе и домашним печеньем, разрываясь между кухней и ярко освещенной гостиной.
И видимо, что-то в этих строго официальных, отдающих седой древностью смотринах подействовало на молодых людей самым благотворным образом. Хенли начал за ней ухаживать, и они поженились через три месяца.
Любопытно отметить, что Хенли был из последних, кто нашел себе жену столь причудливым, старомодным, ненадежным, бессистемным и непроизводительным способом. Ибо компании обслуживания сразу учуяли коммерческие перспективы «метода Хенли». Был составлен график кривой воздействия замешательства и смущения на психику; больше того, произведена финансовая оценка роли Тетушки в системе Американского Ухаживания.
Вот почему один из самых распространенных и высокооцениваемых сегодня видов обслуживания в ассортименте таких компаний – поставлять стандартных тетушек в распоряжение молодых людей мужского пола, обеспечивать оных тетушек стеснительными и застенчивыми девушками и заботиться о соответствующей обстановке, а именно: ярко освещенной, уставленной безделушками гостиной, неудобной кушетке и энергичной пожилой даме, которая суетится с кофе и домашним печеньем, врываясь в комнату через точно рассчитанные неравномерные промежутки времени.
Дух, говорят, захватывает. До умопомрачения.
я буду вечно одинока(((
я буду верная жена, мне нужен верный муж. И ваще, мы с тобой его затр замучаем)))
Mail.ru,
OK.ru или
VK.com
Yandex
