Мама тройняшек делится своим опытом.

Очень хочется поделиться записями мамы, у которой родились тройняшки. Читаю с огромным удовольствием)) итак, часть 1. "На склоны Кавказских гор опустилась непроглядная темень. К тому времени мы проехали уже 300 километров серпантина по пути из Абхазии. Харизмыч из последних сил пытался сохранять спокойствие. А сил требовалось немало! Ещё бы: ночь, серпантин, жена с кровотечением и в истерике. В шоке и в шапке, одним словом. Как сейчас помню, я тогда уговаривала себя: что, мол, подумаешь! Пойду учить китайский, полечу в отпуск в Мексику – вся жизнь впереди! На детях свет клином точно не сошелся. Глупая, глупая баба! Я совсем позабыла, что у Создателя весьма развито чувство юмора и для каждого прописан свой, самый верный и лучший план. Для меня, как всегда, сценарий был припасен нетривиальный. Через сутки я влетела в кабинет врача на первое УЗИ.

- Настя, вы откуда такая запыхавшаяся? Вы что, бежали? - спросила меня мой врач по имени Надежда.

А я действительно бежала. Неслась через две ступеньки (да, на сроке 7 акушерских недель я еще могла нестись как бешеная лошадь) к вожделенному аппарату УЗИ с одной единственной целью: узнать, есть ли там кто-нибудь живой. Ну, хоть кто-нибудь, кроме микрофлоры.

- Надежда Анатольна, я, кажется, всех детей по дороге из Абхазии растеряла! Никого не уберегла! - выпалила я, состроив брови домиком.

- Да, ну! Настя, не растеряла - у тебя лицо "беременное", ошибки быть не может. - доктор моей паники не разделила вовсе.

И вот я лежу на кушетке, разоблачившись снизу. Надежда Анатольевна - божий одуванчик - с совершенно ангельским выражением лица начинает свои манипуляции.

- Ну, посмотрим, что тут у нас. М-м-м! Настенька, поздравляю! У нас тут двойня! Хотя... Погодите-ка, - далее взывая к врачу-коллеге - Малика Увайсовна, можно вас на минуточку? Вот посмотрите сюда. Что вы тут видите?

В это время я начинаю беспокойно ерзать и комкать задом одноразовую пелёнку. Чего это они? А почему у Малики Увайсовны глаза такие большие? А почему врач-практикант, который заодно тут тусуется, прикусила кулак и глаз у неё странно задергался? А что происходит вообще?

- Я... Я... вижу... тройню. Двое детишек в общем плодном яйце и один - в отдельном, - промямлила Малика Увайсовна и покосилась на меня лиловым глазом.

- Настя, у вас тройня! - провозгласила Надежда Анатольевна, глупо и нервно хихикнув. Повисла неловкая пауза.

- Зато у вас будет сразу много льгот! - вынула кулак изо рта врач-практикант (наивная).- Да-да, Настя, сразу отстреляетесь - оптом! - мой доктор так широко улыбалась, словно у неё на затылке кто-то туго затянул завязочки, тянувшиеся от уголков губ.

В этот момент мое красноречие меня покинуло. Я вообще лишилась дара речи. Что значит "отстреляетесь"? Я вообще стрелять не собиралась! Я - пацифист! Немая сцена, в которой участвовали три натужно улыбающиеся докторицы и одна голожопая женщина с датчиком УЗИ в интересном месте, была достойна того, чтобы ее увековечили в камне. На худой конец в масле, но один хрен было некому. Собственно, поэтому я и пишу. Чтобы не забыть. Ведь память сотрется, эта пленка цветного кино в моей голове истлеет. Никак нельзя этого допустить! По виду людей в белых халатах было совершенно понятно, что они сейчас готовы ко всему. К любому цирку. Я себе представила, как в случае моего мгновенного и буйного помешательства они меня ловко скрутят, словно только того и ждали и прошли специальные курсы с многочасовой практикой. Однако, шоу не получилось. Мой организм нещадно тормозил, не выдавая вообще никакой реакции. То есть абсолютно. Тройня? Хм. Да ну нафик! Это все. Совсем. Дальше, сразу после надевания мною труселей, началась нереальная суета и выдача мне инструкций по дальнейшим действиям. "Экспертное УЗИ!", "Доктор Тыртыршвили!" (да, тогда мне слышалось именно так), я только успевала записывать. Тогда же, в коридоре, меня отловила администратор и впервые произнесла слово "редукция", в контексте "вы подумайте, зачем вам трое? куда вам столько? как их вынашивать и растить?”

Выйдя из медцентра, я первым делом позвонила маме. А кому же ещё? Харизмычу такое требовалось сказать только в лицо, никак иначе.

- Ужас. Кошмар. Деточка, как же это? Как же их поднимать? Это же сколько денег и сил?! А где вы будете жить?! Настя, у нас на работе женщина делала редукцию! У неё чудесный мальчик теперь! Один! Это лучший выход! - радость, энтузиазм и мамин оптимизм прошили меня пулеметной очередью. Хорошо, что на мне был мой всегдашний бронежилет из первосортного тупизма. Я всегда в нем хожу. Кто-то в рубашке рождается, а я вот…

***
В маршрутке меня начало потихоньку накрывать. Я очнулась, когда почувствовала на себе пристальный и настороженный взгляд незнакомого мужчины. Неосознанно потянулась и проверила пальцем - не течет ли из уголка рта слюна. Бог миловал, не текла.

Дома я первым дело надежно утрамбовала Харизмыча в угол дивана. Падать ему было решительно некуда и я метнула в него снимками УЗИ, как гранатой. - Короче, Иван, тут такое дело. У нас тройня, - сказала я внезапно хрипловатым голосом.

Харизмыч в эту минуту вид имел лихой и придурковатый. Даже татарский разрез глаз изменился. Плошки у моего мужа были вообще не человеческие, а скорее совиные.

- Нда-а-а-а-а-а-а, - протянул Харизмыч и причмокнул. - Ну, где два - там и три! Прорвёмся.

Так резюмировал муж и мы оба загыгыкали, как два подростка на эротическом фильме. Даром, что обоим под сорокет.

Потом мне, наверное, полагалось погрузиться в радостное ожидание и начать какать бабочками. Но не тут-то было! Ночью я не смогла уснуть. Всемирная сеть услужливо подсунула мне ворох информации про то, какая катастрофа меня постигла. Я прочла всё, что могла прочесть про редукцию, про фета-фетальный синдром, про ужасы вынашивания и невынашивания, про все кошмары многодетного материнства - по полной программе. Мне показалось, что произошло что-то настолько непоправимое и чудовищное, а мысли о выборе "редуцировать или оставить" были настолько душераздирающими, что я рыдала не переставая несколько часов к ряду. Мимо моего мысленного взора, помахав мне платочками, прошли строем: карьера, достижения в красоте и физкультуре, возможность распоряжаться своим свободным временем, отпуск в Мексике, живот без растяжек и еще черт знает что. Словом, вся моя жизнь промелькнула перед глазами и схлопнулась до трёх крошечных точек на снимках УЗИ. В какой-то момент проснулся даже крепко спящий Харизмыч, обнаружив меня сидящей на кровати и раскачивающейся из стороны в сторону. Я выла в подушку, которую обнимала так, словно она - моя последняя надежда на спасение. Вместо того, чтобы начать метаться в панике вместе со мной, Харизмыч меня обсмеял и обозвав "лесным плакунчиком", снова захрапел - на редкость чуткий человек! От обиды я ушла истерить в соседнюю комнату, где компанию мне составила кошка Мурка. Пёс Шуруп иногда приходил меня проведать, трогая лапой и нюхая лицо - не протухла ли совсем. На утро у меня начался токсикоз.

***

Весь следующий день меня тошнило как из ружья.

Дома сидеть не хотелось и мы пошли в музей Пушкина, где меня чуть не вырвало на картину Гогена - он и до беременности мне не нравился.

Харизмыч периодически косился на меня и называл то "Обителью зла", то "Зомби-мамой", памятуя о моих причитаниях по дороге из Абхазии: "Зачем, зачем я поехала на машине в такую даль! Я убила нашего ребенка! Или даже двух".

Я отшучивалась в ответ: "Зови меня Элен Рипли". К вечеру мой муж погрузился в глубокую задумчивость, в которой пребывал несколько дней.

Так начался мой первый триместр беременности тройней. Да-да, вот именно так. Без розовых соплей и сахарных пони. К счастью, токсикоз продлился всего полторы недели, а с его уходом ко мне вернулось мое чувство юмора и совершенно неубиваемый тупизм позитивного взгляда на жизнь. Ура, товарищи!

Часть вторая

«Я больше не могу!» - с этих слов начиналось каждое моё утро после тридцатой недели беременности. Когда мне было три года, я мечтала стать автобусом. Не водителем автобуса, нет! Мама несколько раз переспрашивала. Разве можно было предположить, что моё желание сбудется, и однажды в моём животе окажется народу – как в общественном транспорте в час-пик. Пассажиры отчаянно боролись за пространство, скандалили, толкались. Пытались связаться с водителем морзянкой, чередуя удары в печень: короткие и с оттяжкой. На приёме у врача мне удавалось почувствовать себя не только общественным транспортом, но и грузовой ГАЗелью, которую владелец нещадно терзает, превышая все мыслимые стандарты грузоподъёмности. Во всех инструкциях к человеческому организму сказано, что грузить в него более одного плода чревато. И я очень хорошо понимала почему! «Кузов» был настолько тяжёлым, что я всерьёз опасалась, что однажды воткнусь носом в сугроб, не удержав тело в вертикальном положении. Казалось, ещё один день, и чтобы поднять меня с кровати потребуется лебёдка. Харизмыч, наслушавшийся от меня всевозможных ужасов про преждевременные роды, капал мне на мозги: «Собери пакеты на случай, если вдруг ты начнёшь внезапно рожать!». Каждый божий день ходил кругами и требовал приготовить «тревожный чемоданчик». А мне хоть и было ужасно тяжело всё - дышать, двигаться, спать и бодрствовать, принимать пищу и одеваться - совершенно не хотелось в казённые стены роддома. Да и страшно было наконец-то оказаться по ту сторону беззаботной жизни без детей.

***

За три недели до появления наследников на свет меня планово упекли на сохранение. Аккурат после праздников – 9 марта. Всю дорогу до роддома я заливалась слезами. Звонила доктору, торговалась, пыталась внести залог и остаться на свободе. Выслушала суровую отповедь про то, что мы имеем дело с серьёзными рисками многоплодной беременности, а я веду себя так, будто у меня обычное несварение и раздулась я всего-навсего от газов. Знала бы я тогда, что эти три недели в роддоме покажутся мне раем сразу после возвращения домой с детьми. Санаторием! Кормят, содержат в чистоте, носятся? как с ценным яйцом Фаберже. Да и я подсуетилась – взяла с собой ноутбук с сериалами.

*** Чрезвычайно гордо я носила по больничным коридорам свой скромных размеров - для тройни - живот. Игнорируя чуть более, чем полностью предписание большую часть дня лежать и думать о хорошем. Во-первых, лежать было неудобно. На одном боку мне сильно кололо что-то внутри, заставляя со стонами переворачиваться на другой бок, на котором я немедленно начинала задыхаться. На спине лежать вообще было нельзя: «кирпичи» в утробе пережимали брюшную аорту, что грозило как минимум потерей сознания. Конечно! Беременность ведь самое прекрасное время в жизни любой женщины. В общем, лежать мне было некогда. И я ходила. Если бы у меня при поступлении не отобрали верхнюю одежду и ботинки, я бы вообще ушла в пеший тур по Золотому кольцу России. Еженедельные врачебные обходы я встречала сидя по-турецки на высокой больничной койке. Каждый раз мой доктор всплескивала руками и восклицала: «Вы посмотрите на неё! Я не беременная, и то не могу так сидеть. А эта ещё и шастает по всей клинике, вчера её в буфете видели, в очереди за пирожными». Я хитро улыбалась в ответ, зная, что лучше помалкивать про то, что я очень боюсь потерять форму (сказала женщина, похожая на дирижабль), поэтому через день делаю пятнадцать глубоких приседаний. Просто чтобы убедиться, что мышцы ног не атрофировались – мысль об этом была мне как заядлому физкультурнику невыносима. В один прекрасный день я, как заключённый после длительного пребывания в тюрьме, адаптировалась к новым обстоятельствам жизни настолько, что совершенно не представляла себе, как жить там – на воле. Без режима и постоянной заботы профессионалов. А ещё через пару дней у меня начало скакать давление. В четверг вечером мне сообщили, что не станут оставлять меня на милость дежурной бригады, работающей в выходные. Экстренное кесарево сечение было назначено на следующее утро. В этом месте мне отказало красноречие, и я только ошалело ойкнула. Срок был для тройни более чем приличный – почти полные тридцать шесть недель. Перед сном ко мне явилась дежурная медсестра с инструкциями: с утра не есть и не пить, побрить все, что ниже пояса, но выше колен, надеть операционные чулки. Если ни то, ни другое самостоятельно сделать не получится – звать специально обученного человека. Оперировать станут сразу после планёрки. Бригаду уже предупредили, плазму для переливания в случае большой кровопотери, заказали. А-а-а-а! С утра я первым делом помыла голову. Шутка ли! Ради меня собрали бригаду, с численностью персонала втрое большей, чем при обычных родах или кесаревом сечении. Надо было быть при полном параде. Мне даже удалось побриться без посторонней помощи – на ощупь. Глаза не видели, но руки-то помнили! Медсестра с утра проверила результаты моих усилий и осталась довольна, хотя и несказанно удивлена такой гибкости. От помощи в надевании чулок я тоже отказалась. Ждать «такси» до операционной пришлось до одиннадцати. Я металась по отделению, как тигр в клетке. Нет! Как больной, страдающий крайней степенью ожирения тигр в белых чулках. Сделала примерно тридцать селфи в зеркале туалета на две палаты. Наконец, за мной прислали «экипаж» - каталку и двух медсестёр. Так я въехала на свою «восьмую милю» - лежа под белой простынёй, в жёлтой сорочке, больше похожей на парашют. Возле операционной меня встречали знакомые медработники: два оперирующих врача, два ассистента, медсестра, три неонатолога и анестезиолог, приказавший расчехляться и сходу начавший с интересом изучать мои татуировки. Вид у всех был весьма беспечный. Было такое ощущение, что граждане медики собрались на вечеринку, где вместо настольных игр подают пациента с рядовым аппендицитом. Улыбались врачи и им сочувствующие так заразительно, что я невольно оставила преследовавшие меня с ночи мысли о потрошении животных и набивании чучел. Пришло время спинальной анестезии и мне было приказано как можно ближе подтянуть колени к подбородку. Колени. К подбородку. Юмористы. «Ещё! Ещё!» - кричал молодой, симпатичный (ну, за что мне это?!) анестезиолог – «Я знаю, ты можешь!»

Всё это напоминало пытки Колобка, с целью вызнать, как ему удалось уйти сначала от бабушки – бывалого двойного агента в прошлом, а потом и от дедушки – бывшего охранника колонии строгого режима. Колобок в моём лице пыхтел, кряхтел «Больше не могу! Доктор, вы что, не видите – у меня живот размером с Монблан!» Долго ли коротко ли, анестезия подействовала и у меня отнялось всё, что ниже пупка. Всё остальное, хоть и не отнялось, но ослабло до такой степени, что я в полной мере себя ощутила головой профессора Доуэля. Бригада в родовом зале действовала слажено и спокойно. Некоторые даже исправно шутили. Анестезиолог фотографировал процесс на камеру моего телефона, периодически комментируя: «О! Первый пошёл! О, гляди – второй! Да сколько их там у тебя?!» У меня от этого мельтешения закружилось единственное, что от меня на тот момент осталось, – голова. Слабеющим голосом я сообщила всем присутствующим, что теряю сознание. Мне тут же вкатили сколько-то кубиков чего-то и бодрость ко мне вернулась, я даже попробовала шевелить ушами. Ничего не вышло, потому что на меня нахлобучили одноразовую стерильную шапочку. Зачем я с утра укладывала волосы, спрашивается?

Операция, включая наложение швов, заняла не более 20 минут. Хирурги констатировали, что операция прошла отлично, плазмы потребовалось меньше литра, думали, будет хуже. Во время наложения швов мне принесли румяную, завернутую в цветные пелёнки Маргариту. Положили на грудь и сказали: «Вот!». Я глупо смотрела на сопящий свёрток, из глаз текли слёзы. Анестезиолог постучал пальцем по макушке: «Мамаша, ты ребёнка-то целовать собираешься?» Тут я немного пришла в себя, и с опаской коснулась губами младенческой щеки. Врачи деловито сменили Маргариту на Фёдора – для быстрого любования и поцелуев. Ивана мне даже не показали – как-то всем было некогда, да и очень он был маленький, его быстро унесли в реанимацию, на всякий случай. Я лежала на операционном столе оглушенная, как рыба – динамитом. Откуда-то доносился голос врачей «Хороший шов! Заживёт отлично, будет почти незаметно!» И меня повезли в реанимацию, где я провела следующие двенадцать часов. Но это совсем другая история.

У меня были такие же мысли, хоть и не тройня.

Ха,ха, у меня тройня, тоже два мальчика, одна девочка, все так и было)))

У меня нет слов
Одни эмоции

А как вы с ними управляетесь, простите за этот обыденный вопрос?

Уже привыкла, они у меня самостоятельные, все сами делают)))

А сколько им сейчас?

Два с половиной)))

Вы счастливая мама

Вот честно не представляю... Я с одним устаю, а тут трое....

Что,что, с дитями то мне точно повезло))) тьфу-тьфу-тьфу

И я
Только мне кажется, когда больше одного, то на многие вещи иначе смотреть мамочки начинают, плюс дети более самостоятельны

Когда я родила старшую дочку, моя подруга тоже родила примерно в это же время, и я так мечтала чтобы она отдала мне свою дочку, т.к.мне не хватало одного ребёнка, вот и получила потом сразу троих

А продолжение?))

Интересно, а как дети относятся друг к другу? Драки, ревность или наоборот?
У меня трое с большой разницей, я не представляю, как растут ровесники)

Продолжение обязательно будет) завтра ещё выложу)

Мои по разному, когда были маленькими, если один заплачет, другие суют ему соску, обнимают, жалеют, ну и сейчас также, и дерутся, и жалеют друг друга, правда, на улице идти рук катастрофически не хватает, все хотят за руку с мамой идти, вот думаю, не пришить ли мне уже третий рукав к куртке, потому что, это такая проблема

И правда но, думаю, мамину руку не заменит!
Вы счастливая мама

Спасибо, Оксан!
С удовольствием прочитал