7 апреля - День памяти

В этот день 26 лет назад подлодка «Комсомолец», оснащённая по последнему слову техники и на много лет опережавшая своё время, затонула в водах Норвежского моря. По пути на базу в подводном положении на борту «Комсомольца» возник пожар. Экипаж начал самоотверженную борьбу за живучесть судна, которая продолжалась в течение 6 часов, в результате реактор был остановлен, ядерная катастрофа была предотвращена. Однако саму подводную лодку спасти не удалось – её корпус был полностью разгерметизирован, и «Комсомолец» пошёл ко дну. Катастрофа унесла жизни 42 подводников...

7 АПРЕЛЯ 1989 ГОДА. ХРОНИКА ТРАГЕДИИ АТОМНОЙ СУБМАРИНЫ

28 февраля 1989 года подлодка К-278 "Комсомолец" вышла на боевую службу с 604-м экипажем под командованием капитана 1 ранга Евгения Ванина. После выполнения боевой задачи возвращалась в родную базу. 7 апреля подводная лодка шла со скоростью 8 узлов на глубине 386 метров в нейтральных водах Норвежского моря. В районе острова Медвежий в одном из отсеков субмарины произошел пожар.

11.00. ПЛ находилась в подводном положении. Энергетическая установка и корабельные системы работали в штатных режимах. Находящаяся на вахте боевая смена установленным порядком осмотрела ПЛ и не выявила никаких отклонений от нормы (здесь и далее — выдержки из официальных документов).

Выписка из вахтенного журнала:
11.00 — Руль 5 градусов на левый борт. Курс 222 градуса. Отсеки осмотрены. Замечаний нет. Содержание водорода 0,2 процента. Система батарейной вентиляции в режиме "дожигания водорода". Вакуум 35 мм.рт.ст.

11.02. На пульте управления общекорабельными системами и пульте управления электроэнергетической системой высветились сигналы о превышении температуры в седьмом отсеке более 70°С и падении сопротивления изоляции в основной силовой сети.
На ПЛ возник крупный пожар. Сразу же была объявлена аварийная тревога, и лодка начала всплытие. Экипаж без промедления приступил к выполнению первоочередных мероприятий согласно аварийному расписанию. Связь с седьмым отсеком отсутствовала, и туда был подан огнегаситель системы ЛОХ (система объемного химического пожаротушения).

Выписка из вахтенного журнала:
11.03 — Курс 222 градуса. Аварийная тревога! Подать ЛОХ в 7-й отсек.
11.06 — Всплытие на глубину 50 метров. Подан ЛОХ в 7-й отсек.
11.08 — В 7-м отсеке матрос Бухникашвили.
…Судьбе, роль которой взяло на себя корабельное расписание, угодно было распорядиться так, чтобы вахту в седьмом отсеке в момент возникновения там объемного пожара нес машинист трюмный старший матрос Надари Бухникашвили. Он первым и встретил натиск огня огромной силы. Никому не дано знать, сколько минут — или секунд? — противостояла ему одна эта человеческая жизнь. Бухникашвили не успел даже доложить в центральный пост о пожаре — настолько стремительно он развивался.
Надари не дрогнул, остался в пылающем отсеке. Сам погиб, но не нарушил первой заповеди подводника: что бы ни случилось в твоем отсеке, не покидать его, не ставить под угрозу жизнь товарищей, находящихся в соседних отсеках, и жизнь корабля.
Всего полгода оставалось Надари Бухникашвили до возвращения домой, в Абхазию. Честно и добросовестно служил он. "Грамотным специалистом, моей правой рукой был", — скажет о нем старшина команды трюмных мичман Владимир Каданцев. "Очень жизнерадостным, общительным, всегда готовым прийти на помощь", — добавит матрос Андрей Корытов. Таким Надари останется уже навсегда…

11.09. Из шестого отсека поступил доклад об устранении фильтрации дыма из седьмого отсека и нагреве кормовой переборки. Мичман Колотилин, находившийся в шестом отсеке, доложил о выбросе гидравлики (дальнейший анализ ситуации показал, что это была не гидравлика, а масло), после чего связь и с этим отсеком прекратилась.

…В шестом отсеке до конца сражался с огнем — именно сражался, тут нет преувеличения — мичман Владимир Колотилин. На рубеже шестого отсека — на рубеже сердца мужественного мичмана — была остановлена лавина огня. Колотилин сделал все возможное и невозможное для ликвидации пожара в седьмом и шестом отсеках, но обстоятельства оказались сильнее.
Капитан 3 ранга Сергей Дворов: "Мичман Колотилин являлся вахтенным кормы третьей боевой смены. Он обслуживал четвертый, пятый, шестой, седьмой отсеки. После осмотра каждого отсека он производил доклад вахтенному оператору пульта ГЭУ, то есть мне. В момент аварии он находился в пятом отсеке, где и расписан по аварийной тревоге. В ЦП прибежал механик капитан 2 ранга Бабенко и спросил: "Где Колотилин?". Я сказал, что в пятом. Тогда он по связи дал команду Колотилину срочно убыть в шестой отсек, проверить герметичность переборки между шестым и седьмым отсеками и дать ЛОХ в седьмой. Это секундное дело. Володя побежал в шестой отсек, загерметизировал за собой переборку между пятым и шестым, подбежал к переборке между шестым и седьмым, дал ЛОХ на седьмой, устранил протечки дыма и газа из седьмого и побежал к носовой переборке шестого отсека, чтобы доложить. Пробегая мимо турбогенератора правого борта, он заметил протечки масла, которое принял за гидравлику. В центральный пост доложил: "Наблюдал протечки дыма из седьмого в шестой, устранил их, дал ЛОХ в седьмой. Наблюдаю протечки гидравлики в шестом отсеке. Прошу разрешения включиться в ИДА-59". Это были последние слова мичмана Колотилина. Их слышал сменивший меня на пульте капитан-лейтенант Орлов. Я же по приказу Бабенко убыл в шестой отсек, схватив два ИПа. При попытке открыть переборку между пятым и шестым из шестого отсека повалил под давлением черный дым…".
"Честный был парень", — отозвался о Колотилине капитан-лейтенант Игорь Орлов. "А мне он как-то сказал: "Ты же знаешь, если где-то загорится, я первым брошусь туда", — припоминал мичман Григорян. — У меня осталось такое чувство, будто он был рожден для того, чтобы, когда понадобится, пожертвовать собой ради других".
Выписка из вахтенного журнала:
11.10 — Вышли из Гренландского моря. Приготовлена аварийная партия из восьми человек. В 6-м плохо дышать. Отправить разведчиков.
11.13 — Остановлены масляные насосы. Давление в 6-м поднимается. Рубежи — кормовая переборка 3-го, носовая и кормовая переборка 6-го отсека.
11.14 — В 6-м закрыть ЛОХ. Всплываем в надводное положение. Поднять "Бухту". Перископ. Продуть главный балласт. Руль вертикальный в ручное управление.
11.16 — Вышла из строя "Лиственница" с кормой. Переключена на резервный. Глубина 20 метров.

11.17. ПЛ всплыла в надводное положение. После срабатывания аварийной защиты реактор был заглушен штатными поглотителями и начато его расхолаживание. Между тем обстановка на ПЛ продолжала ухудшаться. В течение короткого времени возникли возгорания и пожары в третьем, четвертом и пятом отсеках.

Выписка из вахтенного журнала:
11.17 — Всплыли в надводное положение. Поднят перископ. Нет связи с кормой. Акустик. Обесточен комплекс.
11.18 — Приготовить дизель-генератор. Устанавливается связь по телефону.
11.19 — Открыть радиолокационную вахту. Поднять "Анис", "Корунд", "Синтез".
11.20 — Отдраен люк во всплывающую камеру.
11.21 — Пожар в 4-м отсеке. Горит пусковая станция насоса. Искрит и дымит. Обесточен. Задымленность и газовый состав в 4-м отсеке в норме.
11.23 — "Бухта" 10 минут работает без охлаждения. Обесточить "Синтез". Обесточить "Корунд".
11.27 — Подан ВПЛ на "Корунд". Открыты 1-й и 2-й запоры. На "Корунде" появился очаг открытого огня. Загазованность в ЦП повышается. В первом перезаряжается ВПЛ. Из ЦВК. В районе 7-го горит.
11.34 — Увеличивается крен на левый борт. Продут главный балласт, крен 8 градусов.
11.36 — Подана во второй раз ВПЛ на "Корунд".
11.37 — Передать сигнал аварии. Потушен "Корунд". Передан сигнал аварии. Открыть захлопку по вдувной.
11.41 — Увеличивается крен.
11.42 — С 6-м связи нет.
11.45 — Подано 3 сигнала аварии. Квитанции нет. Не работает охлаждение дизеля. Остановить дизель. Выйти на связь начальнику химической службы.

11.45. Сигнал об аварии, подготовленный и переданный с ПЛ на всех обусловленных радиочастотах, был получен на КП СФ. Однако принят он был со значительными искажениями и, главное, не разбирался номер аварийной ПЛ. Стало ясно лишь, что на одной из лодок флота произошел пожар. Объявлена тревога командным пунктам и силам поисково-спасательной службы, начата их экстренная подготовка к выходу и вылету.

Не получив квитанцию на первый сигнал, командир ПЛ приказал передать его повторно. Давление в шестом и седьмом отсеках достигло 13 кг на квадратный сантиметр. Неоднократные попытки снять его не удались.

Выписка из вахтенного журнала:
11.47 — Остановлен дизель. Рубежи обороны в 4-м отсеке — носовая, кормовая переборки. В 3-м — кормовая.
11.50 — Разобраться с охлаждением дизеля! Приказ командира: врачу прибыть в центральный пост, рассчитать время снятия давления с 6-го отсека. В 6-м отсеке 13 атмосфер.
11.56 — Снимается концентрация давления в 6-м отсеке. О давлении, температуре в 7-м информации нет, связи нет.
11.57 — Матросу Филиппову стало плохо, отправили наверх.
11.58 — Всем, у кого есть связь, выйти на связь с центральным постом. Травит воздух в 3-м отсеке.
11.58 — С 4-м связи нет. Приблизительно в 4-м девять человек.
…Без сознания вынесли на верхнюю палубу мичмана Сергея Бондаря и матроса Владимира Кулапина. Ведя борьбу за живучесть, они отравились смертельно опасным газом, попавшим в разгерметизировавшуюся шланговую дыхательную систему корабля.
Выписка из вахтенного журнала:
12.06 — В 4-й отсек — капитан 3 ранга Юдин, лейтенант Третьяков. Юдин включен в ИП-6 в 12.00, лейтенант Третьяков — в ИП-6 в 12.06.
12.07 — Установлена связь со 2-м отсеком, во 2-м — 14 человек. Включены в СИЗ (ШДА), самочувствие удовлетворительное.
12.10 — Передано 8 сигналов аварии, квитанции нет!
12.11 — В районе 7-го по правому борту масляные пятна, травит воздух (с мостика).
12.12 — Головченко, Краснов во 2-м отсеке потеряли сознание. Переключить их в ИДА, включить кислородный баллон.
12.15 — Перенести личный состав 2-го отсека, потерявший сознание, наверх. ВСК готова принять 4 человека.
12.18 — Личный состав в аппаратной 4-го. Личный состав из аппаратной выйти не может. Вышли Юдин, Третьяков. В 5-м люди в тамбур-шлюзе не могут открыть двери. Подняты в ВСК Краснов, Головченко. Грундуль поднялся сам.

12.19. Сигнал об аварии на ПЛ вновь принят узлами связи флота, на этот раз без искажений. Стало ясно, что трагедия произошла на "Комсомольце" в Норвежском море.

Выписка из вахтенного журнала:
12.25 — Получена окончательная квитанция на сигнал аварии. Вынести теплое белье наверх.
12.33 — Из 4-го отсека переведены два человека — Махота, Валявин. Поднялись наверх.
12.41 — Вышли Юдин, Каданцев, Третьяков. Задымленность в 4-м отсеке большая.
12.48 — С 5-го информации нет.
12.53 — Отключен ВВД-200 в корму и в нос.
12.55 — Махота включился в ИП-6, Валявин в ИДА-59. Идут в 4-й, 5-й. Плохо мичману Геращенко в ВСК. Разбить стекло тамбур-шлюза для выравнивания давления с 5-м отсеком.
13.00 — Посчитать всех людей. Нагружен редуктор ВВД-200. Готов к пуску дизель.
13.05 — Работает водоотлив дизеля. Доставлены из 5-го: Волков — 1, Ткачёв — 2, Козлов — 3, Дворов — 4, Замогильный — 5, Шостак — 6. Кулапин в 5-м включен в ШДА. У него нет ИДА. Живой.
13.08 — В ШДА в 5-м — Бондарь по левому борту. Шесть человек из 5-го наверх.
13.07 — Дворов, Махота — в 5-й за Кулапиным и Бондарем. Включены в ИП-6. Пришел Валявин, принес Бондаря и Кулапина в тамбур-шлюз. Задымленность в 5-м средняя. Валявин поднялся наверх.
Капитан 3 ранга Сергей Дворов: "Когда из шестого в пятый начал поступать черный едкий дым, я приказал всем включиться в ИП-6 и приступить к выполнению первичных мероприятий по борьбе за живучесть при пожаре в соседнем отсеке. Матрос Кулапин занимался системой ВПЛ (воздушно-пенная лодочная), он развернул катушку к кормовой переборке, я назначил его вахтенным на рубеже обороны. Он следил за состоянием переборки, смежной с аварийным отсеком, и докладывал об изменениях. Мичман Бондарь принес огнетушитель к кормовой переборке. Когда начало расти давление в отсеке и находиться в ИПах уже было опасно, я приказал всем переключиться в ИДА-59. Но аппаратов не хватило, потому что в отсеке находились люди не только из пятого, но и те, кто расписан по тревоге в шестом и седьмом отсеках. Бондарь и Кулапин включились в ШДА, поскольку им не нужно было передвигаться по отсеку, остальные же продолжали выполнять свои обязанности. После взрыва Бондарь и Кулапин получили большие ожоги. Но когда пожар был потушен, я проверил самочувствие каждого, в том числе и Бондаря с Кулапиным, все были в сознании. В аварийном отсеке мы находились более полутора часов. Когда прибыли разведчики, мы начали организованно покидать отсек. Вышли все, кроме Бондаря и Кулапина. Я переключился из ИДА в ИП, взял с собой два аппарата и пошел за Бондарем и Кулапиным. Сорвал маску ШДА с Кулапина и попытался натянуть на него ИП. Он был без сознания. Тогда я бросил аппарат и на руках вытащил его из отсека. В четвертом мне помогли лейтенант Махота и мичман Валявин. Когда мы вынесли Кулапина в третий отсек, я вернулся за Бондарем. За мной бежал лейтенант Федотко. Мы взяли Бондаря за руки и за ноги и вынесли в третий отсек. Затем их подняли наверх".

13.17. К ПЛ начали движение суда "Севрыбы": плавбаза "Алексей Хлобыстов" и траулер СРТ-612, находившиеся ближе всех к району аварии — в 51 миле.
В это время экипаж мужественно продолжал вести борьбу за живучесть. Были потушены пожары в отсеках, кроме шестого и седьмого. Аварийные партии уточнили обстановку в четвертом и пятом отсеках. Помогали пострадавшим. Запустили дизель-генератор, перешли с аварийного на резервное электропитание. Попытались еще раз вскрыть шестой отсек для прохода в него аварийной партии, но это не удалось. Таким образом, самоотверженными действиями экипажа обстановка на "Комсомольце" в некоторой степени была нормализована.

Выписка из вахтенного журнала:
13.25 — Нет информации о Колотилине, Бухникашвили ориентировочно в 6-м отсеке.
13.27 — Начался сеанс связи. Идет персонально в наш адрес. Нет пульса у Кулапина, поднят наверх.
13.33 — Слюсаренко, Федотко, Дворов, Валявин пошли в корму. Принята нагрузка на ДГ (дизель-генератор — прим. ред.).
13.39 — Состояние ГЭУ: заглушен реактор всеми штатными поглотителями, АЗ, АР, КР, на нижних концевых выключателях. Температура 1-го контура 75 градусов, давление 1-го контура 105 кг/см2, уровень 3-го КО-19%, производится расхолаживание через систему ББР, в работе 2 ЦНПК. Полностью отсутствует управление ГЭУ. У Кулапина пульса нет.
13.40 — Дворов потерял сознание в 3-м отсеке. Бондарь в 3-м в тамбур-шлюзе.
13.54 — Каданцев — открыть клапан вентиляции ЦГБ.
13.56 — Слюсаренко, Третьяков — страхующие, Юдин, Апанасевич — аварийная партия в 6-й отсек.
13.57 — Заполнил ЦГБ мичман Каданцев, закрыл клапан вентиляции.
14.02 — Кулапин и Бондарь умерли, заключение врача.
…Более получаса старший лейтенант медицинской службы Леонид Заяц с помощью других моряков делал Бондарю и Кулапину непрямой массаж сердца, искусственное дыхание. "До последнего мы за ребят боролись, — с горечью произнесет капитан-лейтенант Александр Верезгов. — Уж потом посмотрел на зрачки, вижу — все…".
Мичман Бондарь вышел на первую свою боевую службу на этой подводной лодке. Раньше служил на плавдоке, имел спокойную, умеренно трудную работу — док, он хоть и плавучий, все же ближе к берегу, чем к морю. Но вот решил сменить рабочую спецовку на синюю униформу подводника. Первый поход, на беду, стал и последним…
Матроса Кулапина любили в экипаже за спокойным характер, рассудительность, идущие от немалой физической силы — был он кандидатом в мастера спорта по борьбе. И смерть этих двоих как-то особенно тяжело подействовала на экипаж, продолжавший борьбу за спасение подводной лодки.
"Надо сделать все, чтобы больше не было погибших", — как заклинание повторял замполит лодки капитан 3 ранга Юрий Максимчук. Ни он, ни кто другой не могли знать, что самое тяжелое — еще впереди…
Выписка из вахтенного журнала:
14.12 — Прибыли Юдин, Федотко, Слюсаренко, Апанасевич. Температура переборки 6-го отсека более 70 градусов, войти невозможно.
14.15 — Переснаряжены ИП-6, в 5-й для дачи ЛОХ в 6-й отсек убыли Юдин, Апанасевич, Слюсаренко.
14.18 — Установлена связь с самолетами на УКВ.
14.26 — На мостике: отойти от "Иволги" для передачи радио.
14.27 — Передано 6 РСП-30 мм на мостик: 2 красных, 2 зеленых, 2 белых.
14.40 — Визуально обнаружен самолет. Заходит с левого борта, 4-моторный.
14.41 — Ил-38 — классифицирован.
14.45 — Самолет сбросил буй.

14.18. Установлена радиосвязь с самолетом Ил-38. С этого времени обмен информацией между лодкой и КП флота стал более оперативным. Уверенные доклады до 16.35 свидетельствуют, что борьба за живучесть проводилась планово, обстановка на лодке контролировалась, поступления воды в прочный корпус не отмечалось. Командир вывел часть экипажа, незанятого борьбой за живучесть, в надстройку, готовился передать людей на подходящие суда и буксировать ПЛ в базу.

Выписка из вахтенного журнала:
14.57 — Начато вентилирование 4-го отсека вытяжным вентилятором 4-го отсека.
15.12 — Задраены вытяжные захлопки 4-го отсека. Начато вентилирование 5-го отсека через люк 3-го и 4-й отсек — вытяжным кормового блока.
15.18 — Передано на самолет: поступления воды нет. Пожар тушится герметизацией. Воздух только в одной группе ВВД.
15.29 — Температура переборки 6-го отсека более 100 градусов.
15.37 — Начался сеанс связи.
15.38 — Нам передано: ПЛ находится в 100 км, идет к нам ходом 14 узлов.
15.39 — Каданцев, Юдин включились в ИП-6, ушли в 5-й отсек для замера СО.
15.57 — Пришли из 5-го Каданцев, Юдин. Температура переборки 6-го отсека 115 градусов. СО замерено — 7мг/м3.
16.12 — Каданцев, Юдин включились в ИП-6. Пошли в 5-й отсек для замера температуры кормовой переборки 5-го отсека.
16.24 — Пришли Юдин, Каданцев. Температура 111 градусов кормовой переборки 5-го отсека. Наблюдаются удары, похожие на взрывы, в районе 6-го и 7-го отсеков. Предположительно, регенеративные патроны. В 6-м отсеке — 10 банок, в 7-м — 11 банок.

16.24. На подводной лодке услышали взрывы в кормовых отсеках.
Обстановка резко ухудшилась: ПЛ получила дифферент на корму, что свидетельствовало о поступлении воды в прочный корпус и угрозе затопления.
В этих условиях командир принял правильное решение и приказал приготовиться к эвакуации, начавшейся через несколько минут.

Выписка из вахтенного журнала:
16.40 — Крен 6 градусов на правый борт, дифферент 1,5 градуса на корму.
16.42 — Приготовиться к эвакуации. Исполнителям сдать секретную литературу. Приготовить секретную литературу к эвакуации.
16.45 — Разгерметизирован 1-й отсек. Подготовить аккумуляторную яму к вентилированию (это последняя запись в вахтенном журнале).

16.50. Дифферент на корму быстро увеличивался, подводники начали извлекать плоты из контейнеров. Один успели вытащить и привести в рабочее состояние. Но резким порывом ветра и волной плот был переброшен через корпус ПЛ на правый борт и опрокинут. Возвратить плот в нормальное положение не было времени, так как лодка уходила под воду.

…Последней надеждой на спасение для пятерых подводников, оставшихся в идущей ко дну лодке, стала всплывающая спасательная камера (ВСК). Но оправдалась эта надежда лишь для одного — мичмана Виктора Слюсаренко. Погиб в спасательной камере командир "Комсомольца" капитан 1 ранга Евгений Алексеевич Ванин.
Погиб там и капитан 3 ранга Вячеслав Юдин. Оставшиеся в живых подводники называют его одним из главных организаторов борьбы за живучесть корабля. Да у него и должность была такая — командир дивизиона живучести. Точные рекомендации Юдина помогали командиру электромеханической боевой части, командиру корабля выбирать правильную тактику борьбы с огнем, использование различных технических средств. И сам он постоянно находился в прочном корпусе, осуществлял разведку в задымленных отсеках, включал систему пожаротушения в шестом отсеке. "Всю свою энергию оставил в лодке", — заметил мичман Слюсаренко. Надышавшись отравленным воздухом, Юдин первым потерял сознание в уже действительно всплывающей спасательной камере, перед этим самостоятельно выполнив все действия, которые требовалось предпринять для отделения камеры от лодки. Вместе с командиром лодки и мичманом Александром Краснобаевым он навсегда остался в затонувшей сразу же после всплытия ВСК…
Был капитан 3 ранга Юдин увлеченным фотолюбителем, с фотоаппаратом не расставался и на боевой службе. Накануне гибели подводной лодки, 6 апреля, он фотографировал на тренировках по специальности — для фотогазеты. Но отпечатать снимки не успел. Из дома брал с собой в автономку личный набор инструментов для тонкой работы. И когда у него просили их, не отказывал. Этим тоже запомнился товарищам. Мелочь?.. Но даже такие детали обретают сейчас значение: не только фотографией из личного дела должны войти в историю флота погибшие подводники.
Спасательная камера стала саркофагом и для мичмана Александра Краснобаева. Долго пробыв на своем боевом посту в задымленном отсеке, получив отравление газом, он из последних сил помогал Слюсаренко удерживать крышку нижнего люка, пока Юдин и мичман Сергей Черников ее задраивали. На то, чтобы по приказанию командира лодки включиться в индивидуальный дыхательный аппарат, его уже не хватило: он упал на палубу второго яруса ВСК, даже не сумев вынуть "идашку" из мешка...
Хладнокровно и расчетливо действовал, казалось бы, в безнадежной ситуации мичман Черников. "Страха особого не было, а чувство какой-то обреченности лично я испытывал, когда лодка проваливалась все глубже, камера никак не отделялась, — как бы заново переживал случившееся мичман Слюсаренко. — А Черников выглядел совершенно спокойным, всем своим видом внушал уверенность. После того, как все наши попытки отделить ВСК результата не дали, он повернулся к инструкции — есть такая внутри ВСК — и стал громко ее читать. А Юдин вновь стал выполнять положенные действия… Черников первым бросился на помощь потерявшему сознание Юдину. Погиб он от баротравмы, когда его избыточным давлением выбросило из всплывшей на поверхность спасательной камеры. Но он еще успел, оказавшись в воде, переключить дыхательный аппарат на атмосферный воздух…".

17.08. С дифферентом около 80 градусов на корму подводная лодка затонула на глубине 1652 метра с координатами 73 градуса 41 минута 17 секунд северной широты и 13 градусов 15 минут 51 секунда восточной долготы.

…Мучительной была смерть командира электротехнического дивизиона капитана 3 ранга Анатолия Испенкова. Отправив на верхнюю палубу почувствовавшего себя плохо матроса Романа Филиппова, несшего вахту у дизель-генератора, он сам занял его место. И ушел от дизеля только тогда, когда лодка уже исчезла с поверхности моря: должно быть, из-за шума механизмов не услышал неоднократно повторенную команду покинуть корабль. Слишком поздно добрался до спасательной камеры — люк в нее был уже задраен. Там услышали его стуки, но отдраить люк не успели: огромным давлением воды внутренние переборки прочного корпуса были разрушены. Человек же куда более хрупок, чем переборки…
Не менее трагические события разворачивались на поверхности воды в момент гибели лодки и после нее. Командир штурманской боевой части капитан-лейтенант Михаил Смирнов в течение всей борьбы за живучесть корабля обеспечивал бесперебойную работу навигационного комплекса (магнитный компас действовал вообще до последней минуты), помогал спасать раненых, эвакуировать документы. Тонущая лодка пером носового руля ударила штурмана, уже находившегося в воде, — так говорят очевидцы. А по данным медиков, среди погибших подводников, чьи тела были подняты из воды, нет ни одного, кто бы скончался от травмы головы (тело Смирнова нашли). Но в любом случае капитан-лейтенант Смирнов принял смерть достойно, как и подобает офицеру.

18.20. Корабли стали подходить в район аварии. В спасательной операции участвовали плавбаза "Алексей Хлобыстов", БИ-0612 "Ома", позже подошло гидрографическое судно "Колгуев". На плавбазу было поднято восемь погибших и 29 живых подводников, трое из которых позднее скончались. Моряки "Ома" подняли восемь погибших и одного живого…

Выдержав испытание огнем, многие подводники не смогли долго противостоять холодным волнам Норвежского моря. Тридцать три человека, если считать и штурмана, погибли от переохлаждения, утонули. И хотя мы знаем, что подводная лодка затонула внезапно, что у моряков не было времени надеть гидрокомбинезоны — прыгали за борт, в чем были — сердце и рассудок никак не могут примириться с этой цифрой.
Совсем недолго продержался на воде матрос Андрей Михалёв. В ноябре 1988 года пришел он на подводную лодку, специальность машиниста трюмного освоил быстро. Писал стихи, любил гитару. 8 апреля его должны были принимать в комсомол… "Хороший был матрос, добросовестный, — вспоминает капитан-лейтенант Виталий Грегулёв. — И вот он тихо так, молча ушел под воду. Только потому, что плавать не умел…".
Всеобщим уважением пользовался на корабле старший мичман Михаил Анатольевич Еленик, старший кок-инструктор или "шеф-повар", как его величали. Если кто-то в экипаже не любил приготавливаемого для всех блюда, он считал своим долгом сделать такому привереде персональное. Почти как личное оскорбление воспринимал то, что кто-нибудь из подводников начинал худеть… Очутившись в воде, плыть Еленик не смог — мичману Эдуарду Кононову пришлось даже отдать ему плавающий предмет, за который сам держался. И все равно 47-летний старший мичман Еленик прихода помощи не дождался. (К сожалению, моряк, не умеющий плавать или плавающий плохо — реальность. Но только ли сам он виноват в этом?)
Мичманы Сергей Нахалов и Юрий Капуста плавали, держась за один спасательный жилет. "Первым Нахалов погиб, потом Капуста, — говорит мичман Анисимов. — От переохлаждения…"
Капитан 3 ранга Александр Верезгов: "Оказавшись в воде, я увидел мичмана Капусту, который плавал в нагруднике. Я подплыл к нему и стал держаться одной рукой за нагрудник. Вскоре к нам подплыл и мичман Нахалов. Юра Капуста снял нагрудник, и мы стали держаться за него втроем. Нас быстро сносило, и плот с ребятами скрылся из виду. Сначала мы собирались плыть к нему, даже кричали ребятам на плоту: "Плывите к нам", но поняли, что это невозможно. Какое-то время мы плавали втроем. Нахалов находился слева от меня, а Капуста справа. Вскоре я почувствовал усталость, намокшая канадка тянула вниз. Ребята помогли мне снять ее. А спустя непродолжительное время после этого я заметил, что Нахалов отцепился от нагрудника и держится на воде. Ему явно не хватало воздуха. Восстановить дыхание между накрытиями волн было очень трудно. Видно, силы покидали его. После очередного накрытия я уже увидел только спину Нахалова. Мы остались с Юрой вдвоем. Увидели второй плот и попытались плыть к нему. Юра все спрашивал меня: "Где плот, где плот?". Он надеялся, что хоть я вижу его. Но плот быстро сносило. Мы уже плыли, просто держались за нагрудник. После очередной волны я увидел, что Юра уже не держится за нагрудник, а так же, как и Нахалов, плавает вверх спиной. Потом уже рыбаки с баркаса, поднявшего нас, рассказывали, что мы находились недалеко друг от друга. Подняли меня, затем тело Нахалова. Юру не нашли, тело ушло под воду".
Не доплыл до спасательного плотика и лейтенант Вадим Зимин, инженер боевой части связи. До последней возможности поддерживал он радиосвязь с самолетом-ретранслятором, его спокойному голосу — в той опаснейшей обстановке! — долго удивлялись летчики, которые вели с ним радиопереговоры.
Мичман Эдуард Кононов: "Мы оказались вдвоем в воде между плотами. Поплыли ко второму из них, пустому. До него было далеко. Вскоре поняли, что его сносит ветром, доплыть не хватит сил. Тогда решили плыть к первому плоту, где находились все. Доплыть удалось лишь мне одному".
Старший лейтенант Константин Федотко: "Видимо, Зимину свело ноги судорогой, потому что он начал бить руками по воде. Я видел, как прошло две волны. Из-под первой Вадик вынырнул, а вторая его накрыла".
Около двадцати человек держались за плот, находясь в воде. Уходили молча, без криков и стонов. Без слов прощания. Многие оставались на поверхности, спинами вверх… Так погиб старший помощник командира лодки капитан 2 ранга Олег Аванесов, умело руководивший подчиненными все долгие часы борьбы с пожаром. "Он никого ни о чем не просил, держался за плот молча, — рассказывает капитан-лейтенант Игорь Калинин. — И только выражение глаз у него было таким, что не передать…"
Мужественно вел себя капитан-лейтенант Николай Волков, получивший сильные ожоги. Он и в горящем отсеке не потерял самообладания: когда у него на лице от высокой температуры лопнула маска дыхательного аппарата, он взял дыхательный шланг в рот, зажал нос и так избежал гибели в лишенном нормальной атмосферы отсеке. А в ледяной воде силы оставили его…
Всюду поспевал на лодке политработник капитан 3 ранга Юрий Максимчук. Сам в прошлом механик, он хорошо знал, что и как нужно делать. Был на самых опасных участках, контролировал время нахождения личного состава в индивидуальных дыхательных аппаратах. Но не удалось ему добиться, чтобы погибших больше не было. И сам остался в морской пучине. Минут сорок держали его у плота капитан-лейтенант Виталий Грегулёв и старший лейтенант Сергей Богданов. Намокшая канадка, в которой был Максимчук, неумолимо тянула его вниз. И когда окоченевшие руки Грегулёва и Богданова совсем потеряли чувствительность, очередная волна оторвала замполита от плота.
"Самый грамотный связист у нас в дивизии, — скажет позже о командире боевой части связи "Комсомольца" капитане 3 ранга Александре Володине его товарищ из другого экипажа капитан-лейтенант Бочкарёв. — Если я чего-то не знал, всегда шел к нему, подчиненных своих посылал опыт перенимать".
"У плота Володин рядом со мной держался, — говорит мичман Александр Копейка. — И вдруг чувствую, как он по моим ногам вниз соскальзывает… Его так и не нашли".
Человеком обстоятельным, большущего роста был техник-связист мичман Геннадий Ковалёв. Сумев спасти секретные документы своего боевого поста, он выпустил ручку ящика с "секретами", с которым плавал, только когда сам пошел ко дну.
Капитан-лейтенант Юрий Парамонов: "Ковалёв находился рядом с Манякиным, держался за плот. Держались они оба, как казалось со стороны, вполне уверенно. До последнего момента Ковалёв удерживал около себя ящик с документами. Когда уже баркасы шли к нам, Гена вдруг закрыл глаза и отпустил плот. Его тут же отнесло волной".
Мичман Сергей Замогильный не скрывал, что хочет после этой боевой службы уходить с лодки. Но, лежа наверху, в ограждении выдвижных устройств, после полученных в пятом отсеке ожогов, изменил решение: "Как же я могу уйти, если ребята спасли меня?.." Замогильный погиб после того, как затонула лодка.
Примером во всех отношениях называют оставшиеся в живых капитана 3 ранга Сергея Манякина, командира дивизиона движения. Несколько лет он возглавлял партийную организацию экипажа, пользовался непререкаемым авторитетом. При аварии непосредственно руководил выполнением мероприятий по приведению главной энергетической установки в безопасное состояние… Спасатели подняли его тело из воды у плота.
Капитан 3 ранга Сергей Дворов: "Я находился на плоту и видел Сергея Манякина. Он как раз недалеко от меня держался за плот. Я ему говорю: "Сергей, перемещайся ближе ко мне", а он улыбаясь, ответил: "Нет, я в общем-то и здесь хорошо, крепко держусь". Он шутил, говорил: "Вот ребята, вляпались, как здорово душем окатило". А когда уже увидели плавбазу, и баркасы шли к нам, кто-то прокричал: "Рыбаки идут". Визуальная видимость была метров четыреста. Манякин повернулся, посмотрел на них, потом прямо на глазах лицо начало чернеть, лично мне так показалось, что он даже оттолкнулся от плота, откинулся на спину и все…"
Балагуром, весельчаком слыл в экипаже старший лейтенант Сергей Марков. Ни на минуту не терял он присутствия духа во время борьбы за живучесть корабля. Много работал, подбадривая всех. Плавая у плота, он и тут оставался верен себе: "Ребята, штанишек сухих ни у кого нет, а то мои мокрые?". Может, кому-то его шутки и помогли выжить. А он помощи спасателей не дождался.
Трудно даже перечислить, что делал при аварии командир вычислительной группы капитан-лейтенант Евгений Науменко: умело командовал подчиненными, поддерживал в исправности технические средства своей группы — лодка ушла на дно с полностью готовым к работе вычислительным комплексом — участвовал в эвакуации пострадавших, собирал в каютах теплую одежду, освобождал отсеки от использованных патронов регенерации воздуха (это хороший горючий материал).
Капитан-лейтенант Игорь Калинин: "Науменко был тепло одет. На нем были ватник, свитер. Когда одежда намокла, держаться на воде стало трудно. Волной его оторвало от моей руки. Некоторое время он еще держался на воде метрах в пяти-шести от плота. Но подплыть опять к плоту он уже не смог".
Не зря считался одним из лучших командиров отсеков инженер гидроакустической группы капитан-лейтенант Игорь Сперанский. Возглавляемый им первый отсек был единственным на лодке, где отсутствовала задымленность. А Сперанский стал единственным из этого отсека, кто погиб — в море у плота.
Мичман Александр Кожанов: "Мы со Сперанским оказались в воде рядом, подплыли к плоту. Я его подталкивал сзади, а Каданцев за воротник ватника тащил сверху. Сперанский залез на плот. Позже, когда волнение усилилось, его смыло волной. Больше я его не видел".
Всегда, как по ниточке, вел подводную лодку старшина команды рулевых-сигнальщиков старший мичман Владимир Власович Ткач. Был он человеком, по флотским меркам, в возрасте, собирался заканчивать службу на лодке. Готовил себе замену — старшего матроса Игоря Апанасевича, первоклассного рулевого, изъявлявшего желание стать мичманом. Ни ветеран подводного флота, ни тот, кто мог бы стать им, найдены спасателями не были…
Капитан-лейтенант Игорь Калинин: "Ткач был в канадке, ватных штанах, водолазном белье, обут в сапоги, так как после всплытия подводной лодки он нес вахту на мостике, и тогда у него уже стало плохо с сердцем. Доктор ему еще оказывал помощь. В воде у плота ему стало хуже. Тогда кто-то из ребят крикнул: "Боцману плохо!" и его стали втаскивать на плот. Одни тянули сверху, другие подталкивали из воды. Смогли втащить только до пояса, и он грудью лежал на плоту. Через некоторое время очередная волна, накрывшая плот, унесла его".
Погиб в воде мичман Юрий Бродовский, незадолго до боевой службы пришедший на подводную лодку "Комсомолец".
Старший лейтенант Константин Федотко: "Юрий Бродовский подплыл позднее остальных, держался за плот рядом с Кожановым. Потом лицо его посинело, появилась пена в уголках рта — и все-таки он еще держался, вместе с остальными пытался подталкивать плот, чтобы приблизиться ко второму плоту, даже пел "Варяга", потом Юру оторвало и накрыло волной. Он сумел вынырнуть и глотнуть воздуха, а следующая волна была для него последней".
Не увидел своего второго ребенка, родившегося уже после гибели, мичман Михаил Валявин.
Капитан-лейтенант Юрий Парамонов: "Когда я подплыл к плоту, меня буквально за шиворот вытащил из воды капитан 1 ранга Буркулаков. Следом подплыл Миша Валявин и попросил: "Юрий Николаевич, помогите". Я вытащил его на плот, и в дальнейшем он держался, обхватив мои колени. Наш плот был сильно переполнен, а метрах в пятидесяти, как мне показалось, плавал второй плот, на котором никого не было. Я решил плыть к нему, и попросил Мишу отпустить ноги. Он ослабил руки, и я прыгнул в воду через ребят, державшихся за плот".
Старший лейтенант Константин Федотко: "Я видел, как по мокрому краю плота сползают руки Миши Валявина. Сзади за него держался Рома Филиппов. Их очень быстро отнесло от плота. Я слышал, как Миша кричал: "Держись за плечо". Потом он исчез под водой".
Капитан 3 ранга Сергей Дворов: "Когда Юра Парамонов прыгнул, Мишу Валявина и Филиппова, державшегося за него, очередная волна стащила в воду, так как этот край плота был сильно притоплен. Потом я увидел их метрах в трех от плота. Они были вместе. Роман держался за Мишино плечо. Какое-то время они так вместе и пытались доплыть до плота. Когда оставалось уже недалеко, Роман отпустил Мишино плечо и быстро, в несколько гребков, доплыл до плота. А Мишу длинной волной подхватило и потащило от нас. В этот момент он крикнул: "Сергей Александрович, дайте, пожалуйста, руку". Столь необычное для такого момента обращение меня просто потрясло. Я протянул Мише руку, но его уносило волной…"

Не дождались увольнения в запас опытные специалисты — старшина 2 статьи Сергей Головченко, старшие матросы Евгений Вершило и Стасис Шинкунас.
Капитан-лейтенант Игорь Калинин: "Сначала Вершило держался за плот рядом со старпомом, потом он забрался на край плота. Очередная волна смыла его, но он опять сумел забраться на плот. Потом я его еще видел некоторое время, но после одной из волн он исчез бесследно".
Капитан-лейтенант Юрий Парамонов: "Перед гибелью лодки часть экипажа, незадействованная в борьбе за живучесть, находилась в ограждении выдвижных устройств. Среди них был и старший матрос Шинкунас. В момент покидания корабля люди начали выходить на мостик. Времени оставалось уже мало, а выходить на мостик можно было только по одному. Поэтому Стасис решил выйти на корпус корабля через боковую дверь, которая находилась внизу. Больше я его не видел".
Года не дослужил до трех лет кок-инструктор старший матрос Валерий Суханов, полутора лет — матрос Роман Филиппов — единственные сыновья у родителей.
Капитан-лейтенант Юрий Парамонов: "Суханов находился в ограждении выдвижных устройств корабля и вместе со всеми вышел на мостик. В воде я его уже не видел".
Капитан-лейтенант Игорь Калинин: "Во время несения вахты на дизеле в третьем отсеке Роман надышался угарным газом, почувствовал себя плохо. Его подменил капитан 3 ранга Испенков. Филиппов поднялся наверх, где доктор оказал ему помощь. Я видел Романа, державшегося за плот рядом со старпомом. Волной его оторвало от плота, подплыть обратно он уже не смог".
Так и не успели толком узнать премудрости подводной службы молодые матросы Сергей Краснов и Виталий Ткачёв.
Старший лейтенант Константин Федотко: "Ткачёв подплыл уже очень замерзшим. Был он в одной "разухе" (разовое белье), руки в бинтах. Сам держаться не мог. Я зацепил его ногой за подмышку, глаза у него были сильно покрасневшие. Потом Виталий молча поднял руку, под которую я его держал, его тут же накрыло и отнесло волной. А бинт с руки раскручивался вслед за ним".
Всех их отобрал у матерей и отцов, у Родины трагический случай...
Замечательным политработником был капитан 1 ранга Талант Амитжанович Буркулаков, начальник политотдела дивизии. И человеком порядочным, до крайности щепетильным в вопросах чести. В этом можно было убедиться, наблюдая Буркулакова в разных служебных и других ситуациях. Во время аварии он много времени проводил возле раненых и пораженных — помогал оказывать им медицинскую помощь, успокаивал, поддерживал бодрость духа. Находясь на плоту, лишь самую малость не дожил до спасения — переохлажденный организм сдал раньше, чем баркас успел подойти к борту плавбазы…
Все, кто остался жив, единодушны в том, что так долго противостоять огню удалось во многом благодаря опыту, знаниям командира электромеханической боевой части капитана 2 ранга Валентина Бабенко. Мгновенно реагируя на все изменения обстановки, он умело руководил действиями всего личного состава лодки, как и предписывает корабельный устав по борьбе за живучесть. Стойко держась все тяжелые часы аварии, Бабенко, не отличавшийся богатырским здоровьем, в воде стал быстро терять силы.
Капитан 3 ранга Владимир Елманов: "Мы его тащим на плот, стараемся удержать, а он: "Не смогу больше…". На плот Бабенко все-таки удалось вытащить. "Я все время подбадривал Валентина Ивановича, — рассказывал мичман Семён Григорян. — И пока баркас не подошел, он был жив".
Капитан 3 ранга Сергей Дворов: "Когда баркасы уже появились на горизонте, Валентин Иванович лежал головой у меня на коленях. И когда волной заливало плот, я приподнимал колени, чтобы голова Валентина Ивановича была выше воды, чтобы он не захлебывался. Мы с ним переговаривались практически до самого подхода баркасов, он еще был в сознании".
Старший лейтенант Андрей Махота: "Бабенко был жив до подхода баркасов. Он несколько раз спрашивал меня: "Андрюха, где корабли?", а я ему отвечал, что корабль подошел, спустили баркас, и он идет к нам, и навскидку говорил, сколько примерно метров ему до нас осталось. Когда же меня подняли на баркас, я Валентина Ивановича больше не видел"...
Лейтенант Александр Шостак получил сильные ожоги при вспышке пламени в пятом отсеке. Но и с обожженными руками, пока его не вывели на верхнюю палубу, он тушил пожар. На плоту из-за ожогов мог только лежать, и потому его постоянно захлестывало волной. Он не жаловался, а лишь тихо-тихо стонал. На плоту и умер...
Через все испытания, огонь и воду прошли капитан-лейтенант Сергей Нежутин, лейтенант Игорь Молчанов и матрос Алексей Грундуль. Живыми подняли их на борт плавбазы "Алексей Хлобыстов", они ходить даже начали. А потом скончались. Врачи установили: в организме Нежутина, Молчанова, Грундуля к моменту их спасения уже наступили необратимые изменения, с жизнью несовместимые…
Лейтенант Молчанов с начала аварии вел на лодке вахтенный журнал. И сделанные им записи немало помогли Государственной комиссии в воссоздании хода событий на аварийной подводной лодке.
Молчанов был разносторонне одарен: хорошо рисовал, писал нравившиеся экипажу стихи, вместе с Зиминым сочинял песни. Первым из молодых офицеров сдал на боевой службе зачеты на допуск к самостоятельному несению дежурства по кораблю, тем самым заслужив право первого дежурства по возвращении лодки в базу. В базу не вернулись ни подводная лодка, ни — живым — лейтенант Игорь Молчанов...

В ходе трагедии из 69-ти членов экипажа ПЛА "Комсомолец" погибли 42 подводника, 27 остались в живых.

Мичман Александр Кожанов: "По большому счету, авария развивалась шесть часов. Если бы экипаж занимался только своим спасением, одели бы гидрокомбинезоны и на плотах уплыли. За шесть часов можно было далеко оторваться. Тогда бы, по всей видимости, нам были бы положены удостоверения ветеранов подразделения особого риска. Но так как две трети экипажа погибли и не дали перерасти рядовой, казалось бы, аварии в ядерную катастрофу, теперь нам ничего не положено".
Капитан 1 ранга Борис Коляда: "Эта трагедия сыграла большую роль в жизни каждого. Сейчас уже никто не служит. Кто-то работает на суше, кто-то уехал за границу, кто-то стал бизнесменом".
Экипаж "Комсомольца", казалось бы, расформированный самым трагическим ходом событий, разломанный страшной бедой на две неравные части, — все же остается единым целым. Над ним уже не властно время. Сколько бы ни прошло лет, сколько бы поколений моряков ни сменилось в Военно-морском флоте России, экипаж атомной подводной лодки "Комсомолец" — весь, все 69 человек, оставшиеся в живых и погибшие, — всегда будет существовать в истории отечественного флота, будет вечно нести свою неоконченную и теперь уже бесконечную боевую службу...

Спасибо Яна!

Спасибо!!!
Пусть земля им будет пухом!!!

Очень тяжело было читать. Настоящие мужчины! Пусть земля им пухом...

Яна спасибо! Вечная память погибшему экипажу!

Техника сложная, всё предвидеть трудно. Подводникам приходится плавать внутри пороховой бочки: столько всего может там гореть, дымить, взрываться. И уйти раньше времени нельзя было: реакторам нужно время для остановки. С другой стороны, конструкция реактора должна позволять автономную остановку, даже в затопленном состоянии.

Лодка шесть часов горела. Ну, затопили бы морской водой пару отсеков. И гореть там было бы нечему. Тоже зависит от проектировщиков. В боевых условиях любой отсек может быть разгерметизирован извне. НО, видимо, изнутри это сделать было невозможно.

• Гидрокостюмы вовремя не надели - тоже недочёт.
• Плот ветром сдуло - безобразное проектирование и неправильная эксплуатация. Уж это можно было изучить, и несколько раз проверить! Вообще-то, спасаться на плоту с огромной подводной лодки - это как-то даже не солидно.
• Брать в экипаж людей, не умеющих плавать... Зачем? Подготовленный человек может до получаса в ледяной воде жить (а может и дольше), даже без гидрокостюма.

Не понятно, почему в седьмом отсеке находился один человек? В каждом отсеке должно быть как минимум трое: в случае аварии один бежит докладывать обстановку, двое совершают необходимые действия, помогая друг другу. И взаимный контроль нужен: один может заснуть, или не заметить какую-то ошибку.

А что за лодка? Она титановая? при каких условиях титан горит?

Спасибо всем, кто прочитал, кого тронуло за душу.
Лично для меня это больше, чем просто хроника тех давних событий. Многие из погибших и выживших подводников, о которых написано выше, были вхожи в наш дом, дружили с моими родителями, я училась в одном классе с ребятами, отцы которых навсегда остались в холодных водах Норвежского моря...
Эта трагедия затронула также и мою семью.

Валерий, Вы можете воспользоваться Интернетом и найти там множество статей на интересующие Вас темы, получить ответы на все Ваши вопросы.

Это риторические и поддалкивающие вопросы. Героизм, конечно. Но и глупость. Кто не учится на ошибках, обречён их повторять. Лучше, учиться заранее.

Вот, ещё деталь той аварии:
• Про спасательную капсулу сказано как-то вскользь, и не понятно. А дело было так (насколько помню): При отделении на глубине, капсула должна подобно самолёту планировать (только не вниз, а вверх) к поверхности моря. А она летела, как авиабомба: вылетела на высоту нескольких этажей, и, упав, разбилась о воду. В результате, резкий перепад давления, и люди погибли от баротравмы. Опять преступная халатность проектировщиков и испытателей. Да и моряки должны были заранее, вдумчиво проверить, … Ведь это их жизни зависели от этой железки. Достаточно было привязать к хвостовой части маленький парашют, и спасли бы не только себя, но и товарищей, которые плавали возле плотов (в фуфайках вместо гидрокостюмов!).

пообщайтесь на эту тему с подводниками)) Ваши знания очень поверхностны, поэтому Вы все понимаете очень упрощенно. выводы, соответственно, не верны, а предложения странноваты.

спасибо за тему. светлая им память

Гидрокостюм одеть, это не ноги в тапочки обуть. Для гидрокостюма того что у подводников, нужно 7-10 минут времени и 1 помощник. К гидрокостюме принято: а) проводить работы связанные с погружением под водную поверхность, б) для самоспасения, в) для спасения СД, и прочих материалов связанных с эксплуатацией судна и боевой задачей. Экипаж имеет право одеть гидрокостюмы и прочие средства самоспасения, после того как прозвучит команда принять все меры по спасению экипажа, покинуть лодку. Когда идет борьба за живучесть лодки ни о каких либо индивидуальных спассредствах речи не идет. Это время. Ситуация из казалось бы тяжелой но стабильной, до критической изменилась за минимальное время, в которое как раз подводники и боролись за живучесть, т.е. времени надеть гидрокостюмы физически не было. Когда палуба уходит из под ног, тут скорей бы до рубки добежать, а что-там это уже десятое.
Когда лодка притоплена да еще с дифферентом и волнением на море, ситуация когда переворачивает и перебрасывает плот практически стандартна, это не форс-мажор, такое случается часто. Поэтому говорить о том, о проектировании и эксплуатации как минимум нелепо.

По поводу не умеющих плавать, может тогда и пилотам самолетов отказаться от управления ВС, раз летать не умеют?
Подготовленный человек это кто, морж? И что для вас холодная вода? При температуре воды +3 и ниже человеку какой бы он ни был закалки 10 минут максимум. А теперь представьте сколько до них шла если дано ближайшее плавстредство откликнувшееся на SOS было в 70 милях и шло со скоростью не более 18-20 узлов.
К-278 Комсомолец был первой и единственной в своем роде подлодкой сделанной из титановых сплавов, выдержала погружение если мне не изменяет память в то ли в 1070, то ли в 1150 метров.
Температура горения, а следовательно и температура плавления металлов повышается если горение происходит в замкнутом пространстве, при нагнетании большого давления.
Титан не горит, он плавится при температуре 1668 градусов, но при высоком давлении температура может быть значительно ниже, 1200, 900 градусов.

Чем по вашему спасаться с аварийной ПЛ если не на плоту?? На вёсельном ялике? Или моторном катамаране?

Валерий, вы опять не правы в своих суждениях. Ибо каждая авария уникальна, она не имеет двух одинаковых причин, развития и следствия. И происходят они в разное время и при разных обстоятельствах. Вдумчиво проверить СК? Как вы себе это представляете если если подлодка уже погружается на дно с неимоверной скоростью и экипаж с трудом закрывает люк? В той ситуации, первоочередной задачей было отделить капсулу от сдерживающих ее зажимах до того как лодка с этой капсулой окажется на дне. Потом, капсулой пользуются когда лодка уже погрузилась, потому что нужно сравнять давление, что они и не успели сделать, что и послужило стремительному выбросу её на поверхность. (хотя я впервые слышу об таком случае в данной аварии). Какой парашют? Капсула не предназначена для полетов. Она предназначена для всплытия либо укрытия в ней на время АСС.

Я имел в виду возможность быстрой модернизации. Допустим, кому-то из экипажа вовремя пришла идея проверить спасательную капсулу. Конечно, не в момент аварии, а, может быть, за год до неё. В какой-нибудь тихой бухточке погрузили лодку на сотню метров, в капсулу вместо людей посадили регистрирующую электронику, и ... чётко зафиксировали высоту её прыжка над водой. Даже если она вошла обратно в воду как хороший ныряльщик, это случайность, и нужно предполагать, что в других условиях — шмякнется о воду плашмя.

Переделывать капсулу? Добавлять ей складные "плавники" и управляющую автоматику?
Но есть другой путь: как военные самолёты раскрывали при посадке тормозные парашюты. В воде такое торможение в десятки раз эффективней. Всего-то нужно было: смонтировать в хвостовой части контейнер с тормозным парашютом, и можно стрелять такими капсулами хоть из торпедного аппарата, с любой глубины (пока цела лодка). В любых условиях, если нет смысла торопиться на поверхность, спасательный цилиндрик всплывёт потихоньку. Не удивлюсь, если до сих пор до этого способа торможения в воде — никто не додумался.

Ну, конечно!! Конечно никто не додумался, У России подводный флот всего каких-то два года, а не сто, как некоторые то смеют заявлять.. и инженеров проектировщиков туда набирают сразу с фабрик по производству санфаянса. Валерий, у вас четко выражены стороны писателя-фантаста. Задумайтесь о карьере писателя) А, если серьезно, то это не серьезно.
Взять к примеру ваше "Четко зафиксировали высоту прыжка"...
Начнем с того, что в реальных ЧС, количество попавших в капсулу, а так же их вес что немаловажно, различен! Плюс плотность воды, в разных водоемах она существенно отличается. Количество воздуха в капсуле, глубина залегания аварийной ПЛ, плюс волнение на поверхности. Все эти факторы в абсолютном приоритете влияют на всплытие спасательной капсулы. Все эти факторы никак не привяжешь к спокойной бухточке какого-нибудь залива. Про крылья и парашюты я вообще промолчу.