Блог Татьяны (Россия, Воронеж, 44 года)

Только детские книги читать,
Только детские думы лелеять,
Все большое далеко развеять,
Из глубокой печали восстать.

Я от жизни смертельно устал,
Ничего от нее не приемлю,
Но люблю мою бедную землю
Оттого, что иной не видал.

Я качался в далеком саду
На простой деревянной качели,
И высокие темные ели
Вспоминаю в туманном бреду.

Осип Эмильевич Мандельштам. 1908 год.



#my_library

Дождливый унылый вечер заманил усталого от дневной суеты человека под одеяло. Глаза его слипались. Он заснул мгновенно. Тяжёлые капли дождя барабанили по кованному старинному козырьку парадной в такт равномерного дыхания спящего. Через минуту от тела отдыхающего отделилась легкая светлая тень, которая уверенно нырнула через оконное стекло в непогоду и, расправив руки-крылья, полетела. Она летела, как птица, то свободно паря в холодном потоке воздуха, то пикируя, подобно реактивному самолёту, в самую гущу городского сада. Затем взмывала вверх, к далёким звёздам, любуясь своим отражением в отполированных Создателем небесных светилах. Непоседа-тень звонко смеялась и кружила вокруг новорождённого месяца. Вволю наигравшись с малышом, она полетела дальше... Непредсказуемый Океан, волны которого бурлят и рокочут не одну тысячу лет, встал на её пути. Не раздумывая, странница смело бросилась в него. Она достигла дна таинственной Мариинской впадины, переполошила всех её загадочных обитателей, и, как торпеда, выстрелила на живописное побережье.     Читать дальше

«Из всех искусств для нас важнейшим является кино» – В. И. Ленин. Жуки-олени, жуки-рогачи и усачи, стрекозы и муравьи, кузнечики и бабочки, тараканы, мухи и пауки. У насекомых всё, как у людей: любовь, расставания, сплетни, осуждение, предательство и месть, роковые «страсти-мордасти и прочие напасти»… [картинка] Москва. Год 1912. Только что в синематографе отгремела премьера любовной мелодрамы опереточного стиля «Прекрасная Люканида». Зрители в недоумении, шоке и … восторге! Вся столица гудит. Что это было?! Сюжет представленного фильма оказался банальным до безобразия – супружеская измена, разоблачение, битва соперников и в финале трагическая гибель влюблённых. Так в чём же тогда секрет столь ошеломительного успеха? Всё просто и гениально! Главные и второстепенные роли в картине исполнили насекомые – самые настоящие жуки со всеми анатомическими подробностями! Позже фильм имел успех не только в России, но и за рубежом. В Европу и Америку было продано больше ста копий «Прекрасной Люканиды», что стало абсолютным экспортным успехом того времени.     Читать дальше

А что сейчас читаете вы?

#my_library

«Дождь, звонкой пеленой наполнил небо майский дождь. Гром, прогремел по крышам, распугал всех кошек гром. Я открыл окно, и веселый ветер разметал все на столе – Глупые стихи, что писал я в душной и унылой пустоте…» Майская гроза внезапно разразилась над цветущим городом. [картинка] Две девушки с разных сторон тротуара подбежали к укрытию. Обе – с детьми. Затяжной ливень не на шутку разбушевался, как пьяный амстердамский моряк в портовом кабаке. – Можно воспользоваться Вашим телефоном? Свой я забыла дома, когда спешила в поликлинику с дочкой. Мне нужно позвонить мужу. – Да, конечно, – протянула свой аппарат мама пятилетнего мальчишки на самокате. – Славик! Мы около Университета! Приезжай! Автомобиль-фрегат, рассекая дождевую воду, вплотную пришвартовался к мокрому тротуару-пирсу. Сильные руки Славика быстро убрали в багажник прогулочную коляску и заботливо усадили в салон супругу и дочку... Мама мальчишки с грустью смотрела на весёлый дождь, залихватски исполняющий старинный матросский танец Матлот на зеленеющей эстраде из крон деревьев.     Читать дальше

«Ах, Рио-Рита! Как высоко плыла ты над нами Через страх и озноб, через восторг побед, – Аргентины далекой привет! Ах, Рио-Рита! Как плескалось алое знамя! В нашей юной стране был каждый счастлив вдвойне, – Где все это? Не было и нет. Ах, Рио-Рита! Как высоко плывешь ты над теми, Чьи тела зарыты, чьи дела забыты, Чья душа разлетелась как дым. Ах, Рио-Рита! Ты сладка и жестока как время. Позвучи чуть-чутъ – я все равно не хочу Расставаться с воздухом земным…» Саша знал отца только по рассказам матери и цветному фотопортрету на стене в гостиной. Улыбчивый спасатель в форме пристально наблюдал через прищур синих глаз за взрослением своего сына. Взгляд отца был наполнен одновременно любовью, силой и мужеством. Отец уехал в последнюю командировку, когда Саше едва исполнилось два года. Из поездки он уже не вернулся, героически погибнув при исполнении служебного долга. В верхнем ящике письменного стола лежал посмертный орден отца. Тут же хранилась и чёрная коробка из-под советской электробритвы с отличительными нагрудными знаками и медалями деда.     Читать дальше

«Пускай я продажная женщина – что из того? Какое право имеет общество поносить меня? Разве общество меня чем-нибудь облагодетельствовало? И если общество смотрит на меня как на отвратительную язву, то не следует ли сперва поискать причины этого недуга в самом прогнившем теле? Разве я не полноправное дитя общества? Почему же я считаюсь в нем незаконнорожденной?» – из письма, помещённого в газете «Таймс» 24 февраля 1858 года. (Джон Фаулз «Любовница французского лейтенанта») Сцена первая. В ловушке сводницы. Молодая провинциальная девушка по имени Молл Хэкэбаут приехала в столицу Британской империи в поисках работы и лучшей доли. Ножницы и игольник, висящие на руке Молл, свидетельствуют о том, что она – швея. Наивная девушка планирует остановиться в гостинице «Белл Инн» (отсылка к французскому слову Belle – красавица), где её уже поджидает достопочтенная Элизабет Нидэм (Мидхем). Среди вещей юной особы – корзина с гусем, к нему прикреплена записка – «Любимой кузине на Тэмс-стрит в Лондоне».     Читать дальше

Двенадцать лет назад в мою жизнь и жизнь моих детей прочно, легко и играючи вошло Детское Радио. Эта радиостанция с нами каждый день — весёлые песни, развивающиеся передачи, музыкальные приветы, интерактивные игры. [картинка] И вот, пока мы дома, команда Дети FM и её друзья со всего мира читают ребятам и родителям свои любимые рассказы и истории. В канун светлого праздника Пасхи я впервые познакомилась, благодаря эфиру Детского радио, со сказкой Оскара Уайльда «Великан-эгоист». Это произведение меня очень тронуло, особенно концовка... Предлагаю и вам вспомнить и перечитать эту добрую сказку, если есть желание... ОСКАР УАЙЛЬД «ВЕЛИКАН-ЭГОИСТ» [картинка] Дети каждый день, возвращаясь из школы, заходили в сад Великана поиграть. То был большой красивый сад, где зеленела мягкая трава. Над травой там и здесь поднимались прекрасные цветы, подобные звездам, и двенадцать персиковых деревьев было в этом саду; по весне они распускались нежными, розовато-жемчужными цветами, а к осени приносили богатые плоды.     Читать дальше

«Сегодня точно должно быть хоть слово для меня От той девушки, которая так далеко...» [видео] Пожилой сельский почтальон, не торопясь, подъехал к утопающей в листве винограда ограде загородного дома. Высокий мужчина, хозяин дома, работал в саду. Почтальон прислонил старый велосипед к слегка покосившейся изгороди и несколько раз окликнул адресата. Мужчина снял наушники, оставил на время свои любимые розы и принял у почтальона подоспевшую вечернюю корреспонденцию. Среди привычных счетов, рекламных докучливых проспектов и местной прессы оказалось необычное послание – «странное, измятое письмо. На марке – иностранное почтовое клеймо». Мужчина, не раздумывая вскрыл конверт. К нему на ладонь упала засохшая веточка бело-розовых цветов и тетрадный школьный лист с одной-единственной фразой. [картинка]Хозяин дома задумчиво смотрел в след удаляющемуся почтальону, который всю свою сознательную жизнь провёл в перемещении от одного пункта назначения к другому, неустанно накручивая педали. Мужчина вновь надел наушники.     Читать дальше

«Нет сказок лучше тех, которые создаёт сама жизнь» – Г. Х. Андерсен. Этот старый дом давно привлекал моё внимание. Он находился в тихом историческом центре города на живописной, малопроезжей из-за крутого рельефа и небольшой ширины, улице. Внушительный дореволюционный трёхэтажный краснокирпичный особняк возвышался среди разномастных, приземистых строений, словно важный господин. Спустя сто лет дом не утратил своей привлекательности, несмотря на то, что люди предали его и бросили на произвол судьбы. [картинка]Фруктовый сад позади старого дома зарос, некогда уютная беседка в окружении сирени давно рассыпалась в труху, а от весёлого фонтана остался лишь круглый резервуар, да и тот засыпали землёй. Пыльные, заспанные окна заброшенного здания молчаливо и грустно взирали на городскую улицу, по которой изредка проходил пожилой пешеход. Через окна-глаза смотрела душа дома, и дому совсем не хотелось закончить свою жизнь под безжалостными ударами строительной техники. «Под снос!» – этот страшный приговор однажды долетел до особняка со стаей беспечных воркующих голубей, гнездившихся под его крепкой крышей.     Читать дальше

«Музыка – это не Бах и не Бетховен, а консервный нож для открывания души», – Генри Миллер, американский писатель и художник. – «Puttin’ On the Ritz» Из нищего эмигранта Российской Империи, сына кантора (певчего) в синагоге Израиль Бейлин, благодаря своей целеустремлённости, труду и упорству, постепенно превратился в красу и гордость Соединённых Штатов Америки – талантливого композитора Ирвинга Берлина. [картинка] Великий американский композитор имел два класса образования, не знал нотной грамоты, к фортепиано подошёл в возрасте 45 лет, играл весьма посредственно и только на чёрных клавишах, ассистент – профессиональный пианист помогал Ирвингу записывать, насвистываемые им музыкальные шедевры. Сочинял Ирвинг на славу! В его музыкальном арсенале насчитывается полторы тысячи песен, многие ставшие хитами, два десятка мюзиклов и саундтреки к восемнадцати кинолентам. И одна из множества песен, написанная американским музыкантом в 1929 году, популярна и по сей день. В нашей стране эта песня впервые засветилась в 1983 году с подачи любимой советскими гражданами передачи «Утренняя почта», где прокрутили клип с шикарно одетым денди в белой жилетке и белых перчатках, вальяжно проходящего мимо бедного люда, греющегося у костра.     Читать дальше

«Да, ещё я любила город – Бедный, гордый. Этот гонор, этот беглый, Неровный говор. Этот ласковый и страшный Шёпот ночи, Эти маковки и башни – видишь внизу?» «Средневековый» Воронеж. [картинка] Дореволюционный Воронеж. – В плотном хороводе советских пятиэтажек, современных высоток и небольших частных особняков стоит чудом сохранившийся многоквартирный доходный дом, некогда принадлежавший одному смекалистому и трудолюбивому крестьянину (!) Константину Фирюпкину. [картинка] Это здание, возведённое в 1915 году, до сих пор является живым. Зажиточный Фирюпкин был одним из организаторов торгового объединения по продаже мануфактуры. Разбогатев, он не спешил покупать себе титул. Отсутствие оного совсем не помешало дореволюционному бизнесмену грамотно и рачительно распорядиться кровно заработанными барышами. Доходный дом, построенный по его заказу, оформили в стиле модерн. До наших дней на доме сохранился «родной» металлический козырёк над парадной, кованное балконное ограждение и два необыкновенных боковых окна с люксферами – стеклоблоками в виде шестигранников, наиболее известными, как лунные камни.     Читать дальше

Он вырос под забором, в стороне от городских ухоженных клумб. Насмешницы анютины глазки не скупились на едкие остроты в его адрес. Важные бархатцы задирали нос и никогда не замечали странного соседства. Капризные петунии критиковали его, не переставая. Маленький, беззащитный и одинокий цветок. Его поливал дождь и игривые собаки. Футбольный мяч нередко приминал его к земле, а детские руки дарили короткую надежду на счастье, но недолговечный «букет для бабушки» через пару минут сиротливо валялся на тротуаре, где его топтали тяжёлые мужские ботинки и острые женские каблуки. Из года в год он проявлял упорство и рождался заново. Но выходила та же история – анютины глазки шутили, бархатцы не замечали, петунии критиковали, умывал дождь, обнюхивали собаки, приминали, рвали, топтали. Однажды по городу разнёсся слух о предстоящем ремонте дорог и тротуаров. Городские цветы возликовали, в предвкушении обновления и их жилища, и радовались – наконец-то это подзаборное подобие цветка прекратит мозолить глаза достопочтенным горожанам, любующимися милыми и нежными созданиями, как они.     Читать дальше

«Почтеннейшие господа и дамы! В нашей программе романы и драмы, Встреча двух сердец И полный конец...» [картинка]Мужчина-кукольник вытер пот со лба, устало раскланялся под аплодисменты расходящейся публики и стал собирать свой нехитрый реквизит. «Арлекины и пираты, циркачи и акробаты, и злодей, чей вид внушает страх. Волк и заяц, тигры в клетке» были аккуратно и с нежностью упакованы во вместительный старый сундук. Две последние марионетки задержались в «ловких и натруженных руках» мастера. Глазки-пуговки самых дорогих его сердцу кукол доверчиво смотрели на хозяина. Он возьмёт их с собой в номер отеля и как обычно усадит на подоконник… В холле гостиницы было пустынно. Только из полуоткрытых дверей ресторана доносилась приглушённая музыка и просачивался табачный дым, приправленный звонким смехом ночных бабочек и раскатистым говором их клиентов. Мужчина поднялся в свой номер на последнем этаже, раздвинул массивные портьеры и усадил любимых кукол на освещённый лунным светом казённый подоконник.     Читать дальше

Дано мне тело - что мне делать с ним, Таким единым и таким моим? За радость тихую дышать и жить Кого, скажите, мне благодарить? Я и садовник, я же и цветок, В темнице мира я не одинок. На стекла вечности уже легло Мое дыхание, мое тепло. Запечатлеется на нем узор, Неузнаваемый с недавних пор. Пускай мгновения стекает муть - Узора милого не зачеркнуть. О. М. 1909 В историческом центре Воронежа, в стороне от шумных проспектов и людных площадей, в обществе бродячих псов, полуразрушенных дореволюционных зданий, консервных банок и всякого ХЛАМ’а гордо возвышается над суетным миром могучий дуб. [картинка]Глубоко пустил корни старый дуб в воронежский чернозём. Его широкая крона, как зонтик, способна укрыть от проливного дождя не одного путника, заблудившегося в лабиринтах старинных улочек города, а обнять дерево могут три взрослых человека. Этот дуб – свидетель славных дел Петра Великого, страшного, зацепившего и Воронеж голодомора тридцатых годов, бомбёжек Великой Отечественной войны.     Читать дальше

Снег тихо до самого вечера падал, как яблони цвет. О, я улетела б с такою отрадой сквозь дали пространства и лет; куда-то меж снежными лепестками, как легкий летит мотылек, кого-то утешить такими словами, какие другим невдомек. И в сумерках снег так же медленно падал, усталый, густой. Мне встретить кого-то такая отрада... Ни тени в долине пустой! И ночью весь мир словно в белых тенетах, снежинки ложатся у ног. Как больно следить беспрерывный полет их, когда человек одинок. Перевод Анны Ахматовой. Они встретились случайно на пересечении невидимых путей интернета. Вокруг каждого из них было много людей, но они остро чувствовали своё одиночество. Между ними протянулись нескончаемые километры. Между столицами их стран – три часа полёта. Между ними – общение через переводчик. Их электронные письма были лишены банальности и пошлости, а погрешности при переводе придавали посланиям неуловимый шарм и очарование. Их виртуальная дружба, как весенняя река, наполнялась взаимным уважением и бесконечной нежностью.     Читать дальше

Московский почтовый поезд на всех парах летел в сторону уездного города. И вот, чинно пришвартовавшись к перрону, железная махина устало засопела, облегчённо вздохнула и задремала до следующего рейда. Из вагона вышли двое. Угрюмый пожилой человек был неразговорчив и сумрачен, в отличие от своего молодого спутника, напротив пребывающего в хорошем расположении духа. И жизнерадостность тридцатилетнего мужчины никак не соответствовала важному предприятию, которое ожидало гостей города. Странная пара. Кто же это? Два друга. Два земляка. Два неординарных человека – набирающий популярность писатель и его покровитель… В Воронеже до сих пор гуляет выражение – «Если золотой период русской литературы представить в виде искусно вылепленного, необыкновенной красоты кувшина, то гравировка на нём – это Чехов, сделанная рукой Суворина»… [картинка] 3 февраля 1892 года издатель всемирно известной газеты «Новое время», богатейший и влиятельный человек той эпохи – Алексей Суворин приехал в Воронеж в компании Антона Чехова по «голодному делу».     Читать дальше

Приятно после долгой зимней прогулки забраться с ногами в уютное старое кресло, взять из рук любимого кружку горячего шоколада, закрыть глаза и помечтать. Он заботливо укутал её тёплым пледом, поправил выбившуюся льняную прядку волос, нежно поцеловал и аккуратно прикрыл дверь. Его ждала работа. В маленькую комнатку через круглое окошко робко просачивался вечерний сумрак. И обыкновенные при дневном освещении вещи начинали принимать таинственные очертания, раскрывая свои истинные характеры и особое предназначение. Тесная каморка под аварийной крышей драматического театра служила местом складирования ненужного, отработавшего свой век реквизита. Девушке нравилось бывать здесь и дожидаться своего друга, который подрабатывал после учёбы помощником у главного осветителя сцены. Старое кресло ласково обнимало девушку, нередко нашёптывая забавные истории и байки из театральной жизни. Напротив, на вбитых в стену гвоздях, сиротливо висел потёртый мундир с эполетами и поблёкшее, забытое кем-то бальное платье.     Читать дальше

Мой девиз – никогда не опаздывать. Вот и сегодня, в один из пасмурных дней затянувшихся новогодних каникул, я шла на запланированную встречу в размеренном темпе, уверенная в том, что ни минуты не заставлю ждать своего спутника. Я перешла широкую городскую автомагистраль, непривычно тихую в этот зимний вечер, приблизилась к важно стоящему театру Оперы и Балета и повернула за угол, где меня уже ожидали. И как только я увидела знакомый силуэт, напускное спокойствие мгновенно улетучилось. Приятное волнение от предстоящего рандэ-ву овладело мной. Он стоял спиной ко мне в своей любимой привычной позе – скрестив руки на груди. Одной из рук он cжимал массивную трость. Чёрный цилиндр и зимнее, свободное, английского покроя пальто придавали ему облик галантного кавалера, каким он и являлся в общении с интересующими его дамами. Вокруг было тихо, а наваждение усилилось внезапно налетевшей метелью. Мягкие, пушистые снежинки нежно ложились на мой цветной пуховик и на цилиндр мужчины. Я боязливо оглянулась.     Читать дальше

«Из ветвей густых и сонных, Направляясь к фортепьяно, Выйдет Гофман утомленный, С буклей пудру уронив. Чуть веками запыленный, Чуть наивный, чуть печальный, Комплименты да поклоны, Зазвучит простой мотив…» Чёрный Volvo, не церемонясь, с размаху припарковался на пешеходном переходе, обдав декабрьской грязью проходящего мимо мужчину средних лет. Водитель открыл дверку авто и вышел на тротуар. Его взгляд схлестнулся со взглядом испачканного человека. Мужчины молча и в упор посмотрели друг на друга, не скрывая обоюдного презрения. Пешеход смачно плюнул под колёса иномарки и гордо пошагал дальше. Дома его ждали дети и беременная жена. Хозяин авто ухмыльнулся, пожал плечами и помог выйти из машины нарядной девочке лет десяти. Детские серые глаза с укоризной взглянули на отца. Но отец, в белоснежной брендовой рубашке, не заметил осуждения дочери – ему было не досуг, впрочем, как и всегда. Проводив наследницу своей процветающей фирмы до входа в престижную гимназию, отец умчался в привычный ему мир, мир бизнеса и денег.     Читать дальше