Блог Татьяны (Россия, Воронеж, 46 лет)

Кругом рождественская мгла,
Во мгле гудят колокола...
И с ними в лад
Слова звучат:
«Мир на земле и счастье всем!»

Я чувствовал, как в этот день,
Жизнь городов и деревень
Объединив,
Звучит призыв:
«Мир на земле и счастье всем!»

И шар земной сквозь толщу лет
Летит вперёд, из тьмы в рассвет.
В ряду веков
Нет выше слов:
«Мир на земле и счастье всем!»...

Генри Уодсворт Лонгфелло (1807 — 1882) — американский поэт и переводчик.


#my_town

Падал медленный снег –
Вот оно волшебство.
А сквозь снег – ясный свет –
Вот оно Рождество... (с)

В Воронеже снега нет, плюс восемь.
Видеокадры сняты в последнюю неделю уходящего года.


Вчера наш город был вот таким —


#my_town

— Делл, — сказал он, — придется нам пока спрятать наши подарки, пусть полежат немножко. Они для нас сейчас слишком хороши. Часы я продал, чтобы купить тебе гребни. А теперь, пожалуй, самое время жарить котлеты... (с)

Оставлю в блоге рассказ О. Генри, который является одним из лучших в антологии рождественских рассказов. Он о "красноречиво молчащей бедности" и любви...


#my_library

Я сейчас загадаю желанье,
Чтобы не был никто одинок,
И стою, и смотрю с замираньем
Как бенгальский горит огонек… (с)


#my_town

Плюшевые волки,
Зайцы, погремушки.
Детям дарят с ёлки
Детские игрушки.

И, состарясь, дети
До смерти без толку
Все на белом свете
Ищут эту ёлку.

Где жар-птица в клетке,
Золотые слитки,
Где висит на ветке
Счастье их на нитке.

Только дед-мороза
Нету на макушке,
Чтоб в ответ на слезы
Сверху снял игрушки.

Желтые иголки
На пол опадают…
Всё я жду, что с ёлки
Мне тебя подарят. (с)

Уже два года, два долгих года идет бесконечный дождь.
А может быть, просто рисует кто-то капли на моем окне.
От этой сырости гибнут книги, вырастают цветы на стене...
И, Боже мой, как одиноки те, кто приходят ко мне!

Сто лет одиночества...

Они приходят: то Питер Брейгель, то Сартр, то Рене Магритт...
Дверь давно нараспашку, я не помню, куда подевались ключи...
И тот, кто садится по правую руку, всегда со мной говорит,
А тот, кто садится по левую руку - молчит.

Сто лет одиночества...

О тебе здесь напоминает лишь бой часов, их неровный ход,
Цитата из Маркеса, вспышки молний, да несколько очень старинных нот.
Уже два года, два долгих года не видно звезд, только дождь идет...
Я смотрю на рисунок из воска, и лучше б я не знала, что тебя ждет -

Сто лет одиночества...

Однажды, вернувшись из всех Америк, ты будешь стоять у стены -
После стольких столетий разлуки и семнадцати лет войны.
Из парадной напротив выйдет ребенок и спросит, кто ты такой...
Он уйдет, не дождавшись ответа, пронизанный вселенской тоской.
Ты прочтешь на стене эту странную фразу, написанную детской рукой:

Сто лет одиночества... (с)


#my_music

Воистину, российские современные помойки до сих пор не оценены в полной мере как вдохновляющий объект для творчества. Колоритный пейзаж вечно открытых, протекающих баков с незабываемым душком; стаи воронья, атакующие не хуже истребителей, свежие бытовые отбросы человечества; рыскающие в поисках пропитания пронумерованные городские псы; пик Коммунизма из строительного мусора, периодически возвышающийся над уровнем моря; яркие пластиковые пакеты, гонимые беспечным ветром в бездонную голубизну неба, не уступающие по красоте китайским фонарикам; бездомные и нищие люди, примеряющие добротную, но вышедшую из моды и поэтому выброшенную за ненадобностью одежду жителей ближайшей элитной новостройки. Глядя на российские современные помойки, можно писать картины, сочинять рассказы и романы, создавать симфонии, которые наверняка не оставят равнодушной достопочтейнейшую и респектабельную публику. И именно на одной из многочисленных безымянных помоек страны случилась эта история. Сломанный детский зонтик, женские поношенные туфли, пузатый телевизор – все они со вчерашнего вечера, в страхе за своё будущее, в ожидании рассвета вместе коротали время на районной свалке нечистот.

Снится мне: в родную землю
Мы войдем в огнях заката
Запыленною одеждой,
Замедленною стопой.

И войдя в святые стены,
Подойдя к Ерусалиму,
Мы безмолвно на коленях
Этот день благословим… (с)

Будущий знаменитый детский поэт и писатель, талантливый переводчик английских народных песен и баллад, литературный критик, драматург и сценарист родился поздней осенью 1887 года в Воронеже в слободе Чижовка.

Отец, Яков Миронович, был уроженцем Койданова, ныне этот белорусский город Джержинск, что недалеко от Минска.
И звучная фамилия отца, которую сын прославил на весь мир, по сути своей является аббревиатурой фразы – «наш учитель раввин Шмуэль Кайдановер». На иврите это фраза выглядит вот так – «морэйну рабби Шмуэль Кайдановер*».
Кайдановер, что значит родом из Койданова…

*Из википедии – Рабби Аарон-Шмуэль Кайдановер (1624, Койданов — 1676) — раввин и автор книг по Галахе и Талмуду.

P.S. Сегодня у меня случилась первая самостоятельная, индивидуальная экскурсия по литературному Воронежу…

Смерть ирреальна. В контексте вечности – просто фаза. Плетусь за хлебом по мокрой бровке. Ну что ты можешь? Кричать так громко, чтоб было слышно по всей Вселенной? От мысли этой свело нутро и мороз по коже. Плетусь по бровке. Несовершенна. Несовершенна… (с) Я шла рядом с носилками и ничем не могла облегчить его страдания. Взгляд молодого парня блуждал по казённым стенам, за которыми алело зарево пожара. Возможно, он бредил, но я видела окружающую действительность его глазами: желто-зелёные коридоры, двери с белеющими на них эмалевыми табличками, красующиеся портреты «породистых арийских физиономий» на стене лестничной клетки, искусно выполненные копии бюстов Цезаря, Цицерона, Марка Аврелия рядышком друг с другом, античные и важные, колонна Гермеса, универсальная олеография африканской колонии, большая маска Зевса над входом в рисовальный зал… – Да это просто невозможно, – шептали его пересохшие губы. «Лёгкая хирургия» – извещала бумажка, наклеенная поверх портрета Ницше рядом с дверью рисовального зала.

Театральные постановки прошлого иногда сравнивают с замками из песка. Когда-то они вдохновляли зрителей, изумляли, восхищали своей красотой и изяществом, но волны времени безжалостно смыли их со сцены жизни.
Редкие фотографические снимки, критические статьи и рецензии, смутные воспоминания заядлых пожилых театралов, в лучшем случае аудио и видеозаписи – вот то, что осталось от былого величия тех спектаклей…

«Алексей Кольцов» впервые был поставлен на сцене Воронежского драматического театра в 1958 году, по книге воронежского же писателя и художника Владимира Кораблинова. Повесть Кораблинова о жизни поэта Кольцова вышла в печать в Москве в 1956 году.

Имя поэта-прасола (торговца скотом), чьё творчество высоко оценил Александр Сергеевич Пушкин, неразрывно, крепкими нитями, связано с Воронежем.

В начале 1957 года главный режиссёр Воронежского драматического театра Фирс Шишигин, человек крутого нрава, порывистый, страстный, земляк Михайло Ломоносова, подружился с Владимиром Кораблиновым. Он прочитал его книгу и воскликнул – «Так это же готовая драма!». Восклицание, впрочем, больше относилось к судьбе поэта, чем к тексту повести.

Помимо дружбы и общих интересов, Шишигина и Кораблинова объединяло ещё и то, что оба испытали на себе всю прелесть сталинских репрессий.

Совместная работа режиссёра и писателя длилась в течение года. И в мае 1958 года состоялась долгожданная премьера. Подобного небольшая воронежская сцена не видела ни до, ни после.

«В этом ярком, красочном спектакле – все наше, воронежское: и залитые солнцем степные просторы, и раздолье Дона, и берущая за сердце народная песня. Режиссер отказался от традиции, когда хоровое исполнение выносится за кулисы. Хор непрерывно присутствует на сцене и является активным действующим лицом. Воссоздание на нашей сцене образа славного поэта – праздничное событие в культурной жизни города».

Летом этого же года в столице на сцене театра имени Владимира Маяковского «Алексей Кольцов» вызвал небывалый резонанс.
По итогам московских гастролей воронежские артисты получили почётные звания, а их родной театр драмы имя поэта Кольцова…

В сентябре мне довелось держать в руках старенький диск с аудио записью «Алексея Кольцова». Теперь этот спектакль есть и в сети…


#my_town

Солнце разлито поровну,
Вернее, по справедливости,
Вернее, по стольку разлито,
Кто сколько способен взять:
В травинку и прутик — поменьше,
В большое дерево — больше,
В огромное дерево — много.
Спит, затаившись до времени:
смотришь, а не видать.
Голыми руками его можно потрогать,
Не боясь слепоты и ожога.
Солнце умеет работать. Солнце умеет спать.

Но в темные зимние ночи,
Когда не только что солнца —
Звезды не найдешь во Вселенной
И кажется, нет управы
На лютый холод и мрак,
Веселое летнее солнце выскакивает из полена
И поднимает немедленно
Трепещущий огненный флаг!

Солнце разлито поровну,
Вернее, по справедливости,
Вернее, по стольку разлито,
Кто сколько способен взять.
В одного человека — поменьше,
В другого — гораздо больше,
А в некоторых — очень много.
Спит, затаившись до времени. Можно руку
смело пожать
Этим людям,
Не надевая брезентовой рукавицы,
Не ощутив на ладони ожога
(Женщины их даже целуют,
В общем-то не обжигая губ).
А они прощаются с женщинами и уходят
своей дорогой.

Но в минуты,
Когда не только что солнца —
Звезды не найдешь вокруг,
Когда людям в потемках становится страшно
и зябко,
Вдруг появляется свет.
Вдруг разгорается пламя,
разгорается постепенно, но ярко.
Люди глядят, приближаются,
Сходятся, улыбаются,
Руке подавая руку,
Приветом встречая привет.

Солнце спрятано в каждом!
Надо лишь вовремя вспыхнуть,
Не боясь, что окажется мало
Вселенского в сердце огня.
Я видел, как от травинки
Загорелась соседняя ветка,
А от этой ветки — другая,
А потом принималось дерево,
А потом занималось зарево
И было светлее дня!
В тебе есть капелька солнца
(допустим, что ты травинка).
Отдай ее, вспыхни весело,
Дерево пламенем тронь.
Быть может, оно загорится
(хоть ты не увидишь этого,
Поскольку отдашь свою капельку,
Золотую свою огневинку).

Все умирает в мире. Все на земле сгорает.
Все превращается в пепел. Бессмертен
только огонь! (с)

Оставлю в блоге новый выпуск воронежского телеканала TV Губерния из цикла «Современники. Наше время» о человеке, с которым лично знакома.


#my_town

Он родился и вырос В этих славных широтах, Где в порожние щи Добавляют остроты, Где сидят между стульев, Где плюют в свой колодец, Где толкают на паперть Своих богородиц, Где в остывших стаканах Осколки печали, Где вином провожают И солью встречают, Там, где дважды заходят В постылую реку, Там, где в каждой деревне И Голгофа, и Мекка… Он проснулся как обычно за семь минут до звонка будильника. И по привычке стал сразу же выстраивать в голове план очередной трудовой недели, совершенно забыв о том, что сегодня наступил первый день его отпуска. Работа занимала всё его время и пространство и была проверенным лекарством от одиночества. Он потянулся, скинул тёплое одеяло и вышел на лоджию. Открыв форточку, он впустил в дом уличный бодрящий воздух и ставший обыденным зловещий шум взлетающих в небо истребителей военного аэродрома. Мужчина долго смотрел вдаль, пытаясь заглянуть за горизонт, размышляя о том, чем бы занять себя в эти дни. Он заварил кофе и открыл ноутбук. Среди почтово-виртуальной корреспонденции были письма от коллег, партнёров и одно от старинного приятеля, с которым он поддерживал связь всего лишь два раза в год – на новогодние праздники и дни рождения.

Ты — дождь, Ты — река, Ты — огонь, Ты — комета,
Ты — небо над миром, Ты — эти цветы.
Ты здесь, Ты со мной, Ты за городом где-то,
И всё, что случится со мной — это Ты...

Это всё Ты...


#my_music

Большие глаза мальчика вдруг блеснули гневом и насмешкой. Даже напряженная неловкость его позы внезапно исчезла.
— Если вам угодно, mademoiselle, — резко повернулся он к Лидии, — то, кроме полек и кадрилей, я играю еще все сонаты Бетховена, вальсы Шопена и рапсодии Листа...(с)

Рассказ «Тапёр» был написан в 1900 году и впервые опубликован в этом же году в газете «Одесские новости».
По утверждению Куприна в основе рождественской истории лежит "действительный факт", а тема искусства, затронутая в рассказе, является одной из любимых в творчестве классика русской литературы...

Рассказ Александра Куприна «Тапёр» читает коренной воронежец, Заслуженный артист России Евгений Фёдорович Слепых.


#my_library

Пусть в эту страну
Не идут, не идут поезда.
Нас мамы впервые
Приводят за ручку сюда.
В стране этой звонкой, веселой
Встречают нас, как новоселов, —
Страна эта в сердце всегда...

У кого-то есть паспорт
С московской пропиской.
У кого-то есть остров
В голубом океане.
У кого-то есть космос
За сломанной форточкой.
А у кого-то
Есть кукла в кармане...

Трудовой день был долгим. Усталая, возвращаясь домой с работы, в раскрытом настежь почтовом ящике, я увидела, что меня ожидает разношёрстная корреспонденция: детские ежемесячные журналы, крикливые рекламные листовки, важные и надутые от своей значимости квитанции на оплату коммунальных услуг и странный, сверкающий белизной, небольшой, прямоугольный кусок картона, на котором каллиграфическим чернильным почерком аккуратно было выведено: «Пригласительный билет на концерт любимой группы».

«Милая шутка», – мимоходом подумала я, сунула необычный билет без каких-либо опознавательных знаков в карман спортивной куртки, сразу же забыв о нём…

Короткий вечер четверга пролетел незаметно – весь день работала за пятерых, а дома остались силы разве что на приготовление лёгкого ужина, автоматической стирки, незатейливой уборки и прочая, прочая, прочая.
Ближе к полуночи я закрыла дверь в спальню. Едва коснувшись подушки, я отдалась во власть непредсказуемого правителя царства Морфея.

Но недолго длился мой отдых. Через открытую балконную дверь, благо летние ночи, в мой безмятежный сон влетела загадочная гостья.

Миниатюрная голубка облетела мой непритязательный будуар, села на спинку стула, призывно захлопала белоснежными крыльями, проворковала – «Пора! Пора! Время не ждёт!».

Повинуясь неведомой магической силе и жажде приключений, забыв о хронической усталости, я быстро накинула на тонкую ночную сорочку спортивную куртку, впрыгнула в любимые кроссовки и выбежала из квартиры вслед за белой голубкой, которая выпорхнула в освежающую темноту августовской ночи.

«Пора! Пора! Пора!», – раздувал щёки паровоз «Голубой стрелы» возле моего дома. Я вскочила на подножку последнего вагона, и сказочный состав тронулся в путь, следуя за полётом белой птицы…

Пффф…

«Голубая стрела» припарковалась неподалёку от массивной, кованной вручную чугунной решётки, ограждающей бренный мир от старинного заброшенного яблоневого сада.

На часах стоял усатый привратник.

«Где Ваш билетик, Мадам?» – чопорно, будто англичанин, поинтересовался швейцар с белым цветком в петлице ливреи.
Я судорожно опустила руки в карманы спортивной куртки, вспоминая, куда же накануне вечером положила это необыкновенное приглашение.
К счастью, сверкающий белизной прямоугольный кусок картона оказался на месте.
«Проходите, будьте так любезны», – от напускной вежливости пожилого человека мне сделалось смешно и легко. Улыбаясь в ответ усатому стражу, без капли стеснения я вошла в благоухающий яблоками сад.

Главная аллея, окаймлённая стройными рядами гнутых фонарей, вывела меня к летней эстраде, рядом с которой небольшие столики были сервированы по-праздничному: имбирное печенье, ароматные пироги, вишнёвое варенье, терпкий зелёный чай, вино с корицей, лимонные мармеладные дольки.

Как только я присела за один из столиков, натягивая на разбитые коленки тонкую ночную рубашку и пряча неуместные здесь беговые кроссовки под стул, фруктовый сад сразу же погрузился во мрак. Освещённой осталась одна лишь сцена напротив.

Я замерла в ожидании. Никогда мне не доводилось бывать ни на каких концертах. Этот же обещал стать особенным.

На сцену вышли музыканты, среди которых была и она, лидер группы, вокалистка с гитарой.
Как только она ласково коснулась туго натянутых струн, из глубины сада один за другим стали выходить герои её песен: попрошайка, гувернантка детей богатого человека, обычные мужчины и женщины со своими радостями и горестями, нищий шарманщик в дырявой шляпе, босоножка Айседора Дункан, девочка с куклой, влюблённый подросток, генералы гражданской войны, рядовые, Марина Цветаева, знаменитые писатели, философы, художники, композиторы, смуглые, кареглазые индианки в зелёных сари.

Они тихо приветствовали меня и рассаживались по свободным местам.

Последней выпорхнула моя проводница, белая голубка. Она села на плечо скромному человеку, в одеждах таких же девственно белых, как и её оперенье. Его бездонный взгляд был наполнен любовью к миру, всему миру.

Солистка запела. Голос и музыка поднимались ввысь, к далёким звёздам, огибали каждую и возвращались к сердцам слушателей.
Её нежность очищала мою душу и делала счастливее…

Я проснулась по звонку будильника. Предстоял новый трудовой день, который я начала с одинокой чашки растворимого кофе, воображаемого мандаринового пирога и песен любимой группы…


#my_fantasy

Что думает человек, который не видел ни одного живого слона, никогда не ездил в поезде, ни разу не был в театре? Что думает он, сидя на крыльце сельского клуба нежным майским вечером? Чувствует ли он себя несчастным? Ничуть. Он сидит на крыльце вполне счастливый, весь наполненный любопытством и удивлением прекрасным этим миром. Он готов поверить чему угодно, готов что угодно понять… (с)

19 августа 2022 года исполняется 85 лет со дня рождения советского прозаика и драматурга Александра Валентиновича Вампилова.

Писатель родился в Иркутский области, в семье провинциальных интеллигентов. Отец, по национальности бурят, владел пятью языками, не считая родного – русским, латинским, греческим, французским, немецким, до революции служил репетитором у сына иркутского генерал-губернатора, при советской власти возглавил поселковую школу, где преподавал русский язык и литературу, а его жена, дочь православного священника, – математику.

Отец, которого будущий писатель практически не знал – по причине доноса его сослуживца и в последствии расстрела в марте 1938 года, предсказал сыну трудную литературную судьбу – Валентину Никитичу на протяжении всей беременности супруги снились классики русской литературы.
Из письма к жене: «…вероятно, будет разбойник – сын, и боюсь, как бы он не был писателем, так как во сне я все вижу писателей. ...С самим Львом Николаевичем Толстым искал дроби, и нашли. Второй раз в Черемхове, ночуя в доме знакомого татарина, я во сне пил водку с Максимом Горьким и целовал его в щетинистую щеку. Боюсь, как бы писатель не родился... Не назвать ли его Львом или Алексеем? У меня, знаешь, вещие сны...».

Родившегося мальчика родители назвали Сашей в честь солнца русской поэзии, Александра Сергеевича Пушкина, чью столетнюю годовщину гибели отмечали в 1937 году…

Анастасия Прокопьевна, которой было всего тридцать два года на момент расстрела мужа, обвинённого в панмонголизме (движение за объединение монгольских народов в единое целое), стала центром мира и единственной опорой для маленького Саши и его старших братьев и сестры.

Жена «врага народа» отличалась невероятно доброй душой, честностью и открытостью.

Именно мама, школьный учитель математики, для которой педагогика стала не только призванием, но и целью в жизни и способом нести свет людям, оказала немалое влияние на формирование характера младшего сына, наделила его душевной тонкостью, ранимостью и любовью к окружающим, что так отчётливо проявляется в его произведениях, в которых нет места словам «партия», «Ленин», «социализм», «коммунизм», а также прочим идеологическим атрибутам.

И знаменитый по школьной программе рассказ «Уроки французского» другого классика литературы двадцатого века Валентина Распутина, друга Вампилова со студенческой скамьи, посвящён собственно Анастасии Прокопьевне…

Александра Вампилова называют наследником чеховских традиций в драматургии. Он создал свой художественный мир, свою систему эстетики. И он сам был одним из персонажей своих пьес – неловкий, скромный, тихий человек, чья судьба трагически оборвалась за два дня до тридцатипятилетия…

Небольшой рассказ Александра Вампилова «Солнце в аистовом гнезде» о Витьке, пожирателе чудес, который был написан в командировке в Белорусии, а напечатан 7 августа 1963 года в газете «Молодёжь Бурятии», читает житель славного города Воронеж, Заслуженный артист России Евгений Фёдорович Слепых.


#my_library

— А те двое, что держатся за руки и поминутно целуются, — это брат и сестра?.. — Да нет!.. Они очень смешные... Это влюбленные... — А что это значит?.. — Понятия не имею... Это старик Время дал им такое шутливое прозвище... Они не могут наглядеться друг на друга, все целуются и прощаются... — Зачем? — Кажется, им нельзя будет уйти отсюда вместе...(с) 1922 год Пожилой мужчина накинул видавший лучшие годы сюртук, взял прогулочную трость и вышел из дома. Его вечерний моцион был неизменным. Он, неспеша и с достоинством, в любую погоду и время года, в один и тот же час выстукивал по брусчатой мостовой массивным наконечником трости только ему одному ведомую мелодию. Запоздалые прохожие почтительно здоровались с ним. Мужчины поднимали головные уборы, чаще всего вылинявшие бесформенные кепки-гаврош, а женщины в заштопанных чулках и поблёкших платьях приветливо расшаркивались: — Добрый вечер, учитель! — Хорошей прогулки, учитель! — Рады Вас видеть, учитель! Каждый, от мала до велика, в провинциальном рабочем городке знал этого пожилого человека.

«Он умер! – думала Дагни. – Зачем?» Если бы можно было увидеть его! Если бы он появился здесь! С каким стремительно бьющимся сердцем она побежала бы к нему навстречу, обняла бы за шею, прижалась мокрой от слез щекой к его щеке и сказала бы только одно слово: «Спасибо!» – «За что?» – спросил бы он. «Я не знаю… – ответила бы Дагни. – За то, что вы не забыли меня. За вашу щедрость. За то, что вы открыли передо мной то прекрасное, чем должен жить человек». (с)

Константин Георгиевич Паустовский дважды побывал на Воронежской земле, в 1946 и 1947 годах, в старинной усадьбе русского писателя девятнадцатого века Александра Ивановича Эртеля, где в те годы был открыт Дом творчества литераторов.

Позже отдых, проведенный в Эртелевке, и "липовая, идиллическая воронежская глушь" нашли отражение в произведениях Паустовского, а начинающий в то время воронежский прозаик-фронтовик Юрий Данилович Гончаров крепко подружился с именитым мастером слова, подтверждением чему стала книга "Вспоминая Паустовского"...


Рассказ Константина Паустовского "Корзина с еловыми шишками" читает Заслуженный артист России Евгений Фёдорович Слепых.


#my_library

Я проснулась задолго до звонка будильника. Городское небо неспеша выплывало из сумрака ночи. Вчерашняя вынужденная встреча выбила меня из колеи: переживания, беспокойный сон, прошлое вновь повернулись лицом к лицу ко мне.

Я тихо вышла из квартиры. Многоэтажный дом как неприступная серая скала высился среди зелени частного сектора. Я знала, где консьерж хранит нужный мне ключ. Тайничок в подсобке.

Уютный уголок на крыше со старым шезлонгом, утопающий в цветочном буйстве, ни единожды выручал меня в безрадостные минуты бытия.
Я села в протёртый временем шезлонг и открыла термос со свежезаваренным кофе. Предутренняя тишина, голубое небо с облаками, спешащими по своим важным делам, свежий воздух, зелёные островки городских скверов, аромат утреннего напитка - все успокаивало меня.
Я закрыла глаза, прогоняя прочь неприятные воспоминания и мысли…

Неожиданно кто-то окликнул меня по имени.

Моему изумлению не было предела. За кованным ограждением крыши, уверенно перепрыгивая с облако на облако, из ниоткуда, появился маленький мальчуган. Перехватив мой удивлённый и испуганный одновременно взгляд, он приветливо помахал пухлой ладошкой и тут же крепко схватил за гриву самое крупное облако, проплывающее мимо, которое на глазах трансформировалось по его воле в скоростной двухколёсный транспорт, отдалённо напоминающий скутер.
Малыш призывно, поторапливая меня, просигналил. Не раздумывая ни секунды, я села позади него, и мы сорвались с места.

Леса, реки, города, моря слились в одну пёструю ленту. От русых, шелковистых кудрей ребёнка исходил тонкий запах материнского молока и раннего детства. Я уткнулась в его затылок и отдалась во власть скорости, ветра и беспричинной радости.

Более чем две тысячи километров пролетели за несколько минут.

Воздушный транспорт мальчика не признавал границ. Мы плавно спускались к подножью железной башни, символу мечты. Вдруг резко, опытной рукой, малыш вновь устремился вверх. Мы облетели башню, словно серпантин, укутывающий новогоднюю ёлку. Раз за разом. Сверху вниз и обратно. Ни один аттракцион не шёл ни в какие сравнения с этим незабываемым полётом…

В полном изнеможении, но совершенно счастливая, я вновь откинулась в протёртом временем шезлонге на одной из крыш многоэтажного города-миллионника. Малыш сидел на облаке напротив, за кованным ограждением крыши, болтая босыми ножками. В его глазах, совсем не детских, плясали озорные искры.

– Мы знакомы? – поинтересовалась я.
– Отчасти, – ответил мальчуган, загадочно улыбаясь, – грусть иногда бывает единственной отрадой, но злоупотреблять ей не стоит, помни это.
– Как тебя зовут?
– Андрейка… – и малыш стал удаляться. Он пропал из виду так же, как и появился…

Аккуратно прикрыв за собой дверь на крышу, я вернулась в квартиру.

Вдохновлённая полётом, засучив рукава, я принялась, подобно многорукому восточному божеству, за нескончаемую череду домашних дел, мысленно возвращаясь к бесстрашному Андрейке, который легко и играючи излечил меня от вчерашней хандры.

Протирая пыль на полках, задумавшись, я открыла семейный альбом, давно всеми забытый.

Внезапно, залётный случайный сквозняк оживил один из пожелтевших снимков на первых страницах альбома: молодой мужчина на фотографии радостно подбросил вверх маленького сына, первенца, поймал и с нежностью прижал к груди, его супруга опустила голову на плечо мужа – семья, мои близкие – дед, бабушка, а между ними беззубо улыбающийся Андрей, мой родной дядя, мой ангел-хранитель, который пробыл в этой жизни чуть больше полугода…

#my_fantasy