Блог Татьяны (Россия, Воронеж, 46 лет)

Я хочу, что бы меня слушали, хочу, что бы меня понимали,
Я хочу любить, хочу знать, зачем я здесь, скажи, зачем я здесь?
И я иду одна, спрятавшись под зонтом;
Пожалуйста, только не смейся…

Когда мне грустно – я включаю французский шансон. Когда мне хочется петь и танцевать, я вновь включаю французский шансон…

Вот и сегодня, я гуляю по уютным предместьям Парижа (или по горбатым улочкам Воронежа?), кутаясь в старый залатанный сюртук. Где-то незримо маячит великосветская дама Эйфеля (или местная биржа труда?). В моём потёртом чемодане припрятана большая подзорная труба с особенной оптикой, на голове притулилась шляпа-котелок, а я напеваю, не смотря ни на что – парле а те-те-те-тете, парле а та те те…

Я хочу жить, чтобы мое сердце горело, хочу чувствовать, что живу,
Страдать, плакать, танцевать, умирать от любви.
Париж, Афины, Венеция, Гарлем, Москва — всегда рядом с тобой…


#my_music

Молодые супруги крепились из всех сил, чтобы не рассмеяться перед камерой старого фотографа.

Через несколько минут, держа за руки маленькую дочку, счастливая супружеская чета выбежала из душного, тесного фотоателье в родной, по-зимнему промозглый город. Вечерело. То тут, то там загорались огни в пряничных фахверковых домах, а назойливый туман наивно пытался скрыть от обывателей разразившуюся в мире страшную действительность.

Долгожданный отпуск пролетел незаметно. Пришла пора прощаться – и в этот раз они расстались навсегда. Жернова истории безжалостно смололи и их судьбы, не щадя ни юность, ни красоту.

Он, обер-ефрейтор действующей армии Вермахта, без вести пропал в бескрайних полях Советского Союза, возможно, под Воронежем. Его супруга, молодая фрау, не пережила 8 апреля 1945 года – день массированной бомбардировки американцами Хальберштадта…

Они жили. Любили. Во что-то верили. На что-то надеялись.

А памятный снимок того январского отпуска 1943 года больше полувека кочевал из рук в руки, из архива в архив. И никому неизвестны имена тех, кто с деланой серьёзностью смотрит в объектив камеры старого фотографа…

Вокруг заспанной хозяйки радостно прыгал молодой ротвейлер, а она, не торопясь и зевая, собиралась на утреннюю прогулку.
Прозрачный воздух, ранний, тихий, весенний приветствовал редких прохожих ароматом только что распустившейся сирени.

Туго натянутый поводок едва сдерживал собаку: неугомонная Берта рвалась на волю, ее энергия, бьющая через край, требовала выхода, срочного выхода! Девушка же мечтала побыстрей вернуться в тёплую кровать к приятному, но прервавшемуся сну.
На площадке для собак мадемуазель отстегнула поводок, позволив Берте беспрепятственно резвиться на отведённой территории. Сама же присела на скамейку неподалёку и закрыла глаза.

Но на этот раз собака не удовлетворилась привычным моционом на надоевшей площадке. Она легко перепрыгнула самодельное ограждение из автомобильных покрышек, любовно разрисованных местными кинологами, и, оглядываясь на хозяйку, как бы призывая следовать за ней, беспечно потрусила в сторону зелёного массива на окраине города.

– Берта! Ко мне!
Но та и ухом не повела, продолжая упрямо двигаться к намеченной, только ей ведомой цели.
Девушке ничего не оставалось, как попытаться догнать избалованную воспитанницу…

Древний город не спешил открывать все свои тайны и секреты вновь прибывшим. Верная Берта по мере сил помогала юной хозяйке познавать место, в котором та оказалась по воле случая. Вот и сейчас, раздвигая в сторону, как зелёный полог, берёзовые ветви, студентка пятого курса в поисках собаки очутилась на заброшенном Донском кладбище Ярославля…

– Берта! Бертааа… Вот негодница!
Но собаки и след простыл.

Буйно разросшиеся кусты сирени над старинными дореволюционными и советскими надгробиями ограждали мир мёртвых от беспокойного мира живых, а запах майских цветов дурманил голову.

Девушка забыла о времени, забыла о розыске любимой собаки, она медленно шла и внимательно читала витиеватые эпитафии, высеченные на камне, рассматривала сохранившиеся портреты. Студентка представляла всех этих людей, некогда ходивших теми же тропинками задолго до её рождения…
Внезапно кусты сирени поредели, и на светлой поляне подле полуразрушенной православной часовенки девушка увидела Берту в окружении многочисленных людей.

Перебинтованные раненые Великой Отечественной войны, служащие текстильной мануфактуры, женщины с малышами на руках, исхудалые дети-блокадники, местные ребята, беременная девушка, знаменитый городской фотограф, уважаемый врач с саквояжем – все они внимательно, выжидая, смотрели в её сторону.

– Пожалуйста, не бойся! Мы – тлен и прах, но мы не причиним зла. О нас забыли, и теперь сюда редко заходят гости. Расскажи, как сейчас живут те, кто остался после нас, – обратился к испуганной студентке некто из толпы…

Пока взволнованная девушка сбивчиво пыталась поведать ушедшим много лет назад предкам о том, что творится за зелёными ветвями старого некрополя, Берту ласково обнимал за шею и трепал по холке маленький мальчик. Собака не осталась в долгу и при расставании от души облизала шершавым языком чумазое лицо мальчугана. Звонкий детский смех долго витал в неподвижном сиреневом воздухе…

Возвращаясь домой, будущая специалистка в области теплотехнологий никак не могла поверить в произошедшее. Усталая собака мирно семенила рядом. Высокие стеклянные шпили небоскрёбов равнодушно тянулись в голубое небо. Современные люди, уткнувшись в смартфоны, хаотично передвигались по тротуарам. А в кармане студентки лежал небольшой листок бумаги: маленький Митя подарил на память Берте рисунок, сделанный на скорую руку огрызком синего химического карандаша. На этой картинке по дуге-радуге гулял крохотный человечек с большой собакой на поводке…

Через много лет Берты не стало. А на рабочем столе главного инженера крупного завода до сих пор под стеклом лежит детский, выцветший рисунок: по радуге-дуге так и не повзрослевший Митя выгуливает верного друга…


* * *
На кладбище, где мы с тобой валялись,
разглядывая, как из ничего
полуденные облака ваялись,
тяжеловесно, пышно, кучево,
там жил какой-то звук, лишённый тела,
то ль музыка, то ль птичье
пить-пить-пить,
и в воздухе дрожала и блестела
почти несуществующая нить.
Что это было? Шёпот бересклета?
Или шуршало меж еловых лап
индейское, вернее бабье, лето?
А то ли только лепет этих баб –
той с мерой, той прядущей, но не
ткущей,
той с ножницами? То ли болтовня
реки Коннектикут, в Атлантику текущей,
и вздох травы: «Не забывай меня»…

#my_fantasy

У него есть дудочка в кармане пиджака.
Он играет всем, кто слышит звук тростника.
Он вводит мысли в гармонический ток,
Он играет нам — мы в состоянии шок.

Мама нам сказала: «Он спасет нас от крыс.
От парадного неба и шуршания крыш».
Но лишь стоило дудке сыграть первый такт,
Мы построились в ряд и судьба проста...

Мама перевернула последнюю страницу книги. Выключила любимый светлячок сынишки, обняла его и тихо вышла из маленькой спаленки.

Но только что прочитанная сказка на ночь никак не хотела отпускать ее.

Жуткая история. Даже находясь в уютной и светлой квартире, мама явственно слышала колдовские, гипнотические звуки флейты, видела беспечных детей, бегущих на свою погибель по зову мстительного музыканта...

Мама включила телефон, чтобы узнать историю мрачной сказки.

«Как добрый древнерусский Муром прославил удалой Илья-змееборец, а немецкий город Бремен странствующие трубадуры, так и зажиточный купеческий Гамельн снискал дурную славу благодаря легенде о Крысолове», — зловеще зашептала Википедия.

В память об этой легенде, основанной на реальных событиях, в современном германском Гамельне на балконе Дома Крысолова, сохранившегося старинного здания городской ратуши на Остерштрассе, 28, висит памятная табличка.

«В 1284 году в день Иоанна и Павла, что было в 26-й день месяца июня, одетый в пёструю одежду флейтист вывел из города 130 рождённых в Гамельне детей на Коппен близ Кальварии, где они и пропали»...

Беспокойно спала в эту ночь мама, ворочаясь с боку на бок и без конца поправляя подушку. Ей снились пропавшие несчастные дети и жестокий Крысолов.

«Кто там в плаще гуляет пестром,
Сверля прохожих взглядом острым,
На черной дудочке свистя?..
Господь, спаси мое дитя!»
Большая в Гамельне тревога.
Крыс развелось там страсть как много,
Уже в домах не счесть утрат.
Перепугался магистрат.

И вдруг волшебник — плут отпетый —
Явился, в пестрый плащ одетый,
На дивной дудке марш сыграл
И прямо в Везер крыс согнал.
Закончив труд, у магистрата
Волшебник требует оплаты,
А те юлят и так и сяк:
«За что ж платить-то? За пустяк?
Велик ли труд — игра на дудке?
Не колдовские ль это шутки?
Ступай-ка прочь без лишних слов!»
И хлопнул дверью крысолов.
Меж тем, от крыс освобожденный,
Ликует город возрожденный.
В соборах — господу хвала! —
Весь день гудят колокола.

Пир — взрослым, детворе — забава,
Но вдруг у северной заставы
Вновь появился чудодей,
Сыграл на дудочке своей,
И в тот же миг на звуки эти
Из всех домов сбежались дети,
И незнакомец, всей гурьбой,
Увел их в Везер за собой.
Никто не видел их отныне,
Навек исчезнувших в пучине.
Рыдайте, матери, отцы,—
Не возвратятся мертвецы.
Тела детей волна качает.
Кричи! — поток не отвечает.
Река бежит, вода течет.
Какой ценой оплачен счет!..

Всем эту быль запомнить надо,
Чтоб уберечь детей от яда.
Людская жадность — вот он яд,
Сгубивший гамельнских ребят.

Однако под утро милостивый бог Морфей, положив ей на голову тяжёлую, но тёплую руку, даровал другой, необыкновенный сон, который дал ответы на все вопросы:

«Раннее осеннее утро. Древняя провинциальная церквушка подле железнодорожного полотна. В это воскресенье здесь достаточно оживлённо. Люди, спустя многие десятилетия забвения, вспомнили о вере и привели наследие предков, старый храм, в божеский вид.

И вот, краснокирпичная, златоглавая красавица принимает долгожданных гостей: предстоит таинство Крещения. Младенцы, подростки, взрослые — все равны перед взором Спасителя.

Одиннадцатилетняя девочка прижала к груди латунный символ веры и улыбнулась: теперь у неё есть свой ангел-хранитель, но впечатлительный ребёнок продолжает размышлять над словами батюшки: "дети отвечают за грехи своих родителей"»...

Мама резко открыла глаза. Сентябрьское солнце робко заглядывало в окно.

«Дети отвечают за грехи своих родителей», — прошептала она — «А у него есть дудочка в кармане пиджака. Он не дремлет. Он бродит в толпе озабоченных взрослых, и выжидает»...

Крысолов-виртуоз, он всегда среди нас.
Мы идем вперед, но не чувствуем глаз.
Он ведет нас, как мертвых, в пустые поля.
Мы идем послушно, как большая змея.

Я слышу звук флейты, я чеканю свой шаг.
Я мечтаю проснуться, но мне не проснуться никак.
Я хочу спеть песню, я пою, но не ту,
А звуки уводят далеко в темноту...


#my_fantasy

А что осталось у меня?

Только наивные дворовые песни пионерского отрочества...

Песни о дальних странах и морях, об острых шпагах и приключениях, об отважных капитанах и крепкой дружбе, о бригантинах и фрегатах, чьи паруса наполняются свежим ветром надежды и верой в чудеса...

С любимым легче волны бороздить,
И соль морскую легче есть на пару,
Ведь без любви на свете невозможно было б жить
И серым стал бы даже алый парус...


#my_music

Мы никогда друг друга не любили,
В своих сердцах привета не носили,
Случайных встреч и взоров не ценили
И разошлись, как ночью корабли.

Но, разойдясь, сквозь сумраки ночные
Мы с трепетом в сердцах своих прочли,
Что наши души близки и родные,
Что полюбить друг друга мы могли.

Сильные руки уверенно и крепко держали руль большой махины. Грузовой автомобиль был для него верным и надёжным другом, неспособным на предательство.
Водитель-дальнобойщик тепло улыбнулся, вспоминая первую встречу со своим Мерседесом. Семья и дом для него теперь — фура. Дети выросли, жена подала на развод. Одиночество стало привычным состоянием, которое скрашивало не умолкавшее ни на минуту, весёлое «Дорожное радио».

— Эх, — подумал он, — не жизнь, а день Сурка какой-то. Зацепиться памятью совершенно не за что. Может, дневник начать вести? И назвать его «Записки дальнобойщика», — усмехнулся он про себя и переключил приёмник на романтическую волну.

Вечерние, тёмные часы, бесконечное полотно дороги и проникновенный голос французского шансонье склоняли его ко всякого рода фантазиям, которые обычно заканчивались острым приступом тоски.

— Дорога, дорога, ты знаешь так много о жизни моей непростой, — пытался он бодро напевать, въезжая в грозовое облако...

И вдруг мощные фары его любимой машины осветили одинокий силуэт на обочине.

Она шла, не замечая дождя. Наброшенный на голову капюшон куртки и старые кроссовки делали её похожей на мальчишку-подростка, сбежавшего из дома в поисках счастья и жажды приключений.

Дальнобойщик сбавил ход. Посигналил. Но реакции не последовало. Тогда, заехав чуть вперёд, он радушно открыл пассажирскую дверь, приглашая её в тёплый, сухой салон Мерседеса.

Случайная попутчица с болтающимися наушниками на загорелой шее в смущении уселась в большую машину.

— Куда направляетесь? — приветливо спросил водитель, не скрывая своей неуместной улыбки.
— Прямо, — ответила серьёзно она.
— Нам по пути...

Вскоре девушка задремала. Дорога убаюкала её.
Он приглушил звук автомагнитолы, и украдкой рассматривал бестрашную путешественницу, не прекращая улыбаться: по непонятной причине он чувствовал себя совершенно счастливым...

На перекрёстке двух дорог он аккуратно остановил машину и тихо вышел, думая купить горячего имбирного чая для неё и крепкого кофе для себя.
Заспанный и нерасторопный продавец задержал его. Возвращался он быстро, пытаясь не расплескать обжигающие напитки, и удивлялся нарастающей тревоге, неотстутно следующей от кафе за ним по пятам.

Машина оказалась пустой.

Она ушла, не попрощавшись. Только легкий аромат лесных цветов и домашнего уюта незримо витал в воздухе салона.

Мужчина устало опустил голову на руль. И его взгляд упал на выцветшую свадебную фотографию, которую он по привычке давно не замечал. Этот снимок в дешёвом обрамлении, как оберег, установила здесь его бывшая супруга. Жена никогда не доверяла ему и не уважала его работу...

— Прямо... — прошептал он и через секунду резко развернул недовольный автомобиль налево...

А она шла по ночной трассе, и робко прислушивалась. Её слёзы стирал участливый сентябрьский дождь. Дорога сзади была пустой.

Так бывает. Просто случайная встреча...


#my_fantasy

Из далекого вольного края
Свой привет мы тебе принесли.
Здравствуй, наша столица родная!
Здравствуй, сердце российской земли!

Ты нам двери свои открываешь,
Красотою чаруешь своей,
Ты нежданных гостей принимаешь,
Как любимых своих дочерей.

Наша дружба навек нерушима,
Наша молодость вечно жива.
Здравствуй, город родной и любимый!
Здравствуй, Красная наша Москва!

Под занавес уходящего лета предлагаем вам совершить вечерний променад по бывшему Покровскому переулку, ныне улице Алексеевского: увидеть воочию легендарный особняк Михаила Замятнина с совой, скромный, но элегантный дом купца Лагутина и прикоснуться к богатой на факты дореволюционной истории Воронежа...


#my_town

«Как это безнравственно: одной танцевать под негритянскую музыку, высоко поднимать ноги и размахивать при этом руками! Не иначе эта молодая особа — проститутка и ищёт себе спонсора на вечер», — презрительно рассуждали, но тайно приценивались спрятавшиеся за плотным занавесом табачного дыма и стаканами дешёвого виски почтенные джентльмены и «примерные» семьянины.

Между тем, девушка в укороченном по моде лёгком платье и мальчишеской чёлкой, не обращая внимания на осуждающие мужские гримассы, весело, ловко и красиво двигалась на танцполе.

Девушка-флаппер была свободна и независима.

На улице же, за стенами кабаре, во всю мощь «ревели» двадцатые: клаксоны автомобилей мешались с неумолкаемым ни на минуту радио, а из каждого увеселительного заведения, подобно цунами, вырвались звуки энергичной музыки.

И эта музыка захватила мир. Она не признавала национальностей, железных занавесей и не подчинялась времени.

Новый мир целиком и полностью принадлежал чарльстону...


#my_music

Что мне снег, что мне зной,
Что мне дождик проливной,
Когда любимый «чай» со мой...


#my_town

Вечер тяжёлого трудового дня легко можно украсить прогулкой по летнему Воронежу.
Присоединяйтесь!


#my_town

Удивительным образом на одной из улиц тихого центра Воронежа переплелись меж собой ветви старого дуба, трагедия расстрелянного священника, история гранёного стакана, судьба знаменитой Веры Мухиной и её мужа, опального учёного, ставшего прообразом профессора Преображенского из «Собачьего сердца»...


#my_town

Мне сорок лет, а я все тот,
Который ничего не знает.
Как в глубине подземный крот
Себе дорогу прорывает,
Вот так и я – слепой и зрячий –
Всю жизнь ищу: что это значит?

Юрий Павлович Одарченко – художник и дизайнер. Он не считал себя поэтом: как и многие, иногда пописывал в стол. Автор единственного сборника стихов «Денёк».

Родился будущий художник и поэт в 1903 году в большой семье банкира. Глава семьи не был чужд литературе и писательству. Благополучное детство мальчик провел с многочисленными братьями и сестрами в Москве и в имении отца на Украине, неподалёку от гоголевской Диканьки.


В семнадцать лет вместе с родителями эмигрировал во Францию, где окончил Парижскую школу изящных искусств и позже основал стекольное предприятие, обанкротившееся в кризис. Ценою невероятных усилий молодой человек вновь встал на ноги и открыл ателье по росписи тканей. В мастерской Одарченко трудилось восемь рисовальщиков, работа шла полным ходом и окупалась.
Юрий рисовал для известных кутюрье. Были завязаны деловые отношения почти со всеми французскими Домами высокой моды, а также немецкими и английскими, но одевался мастер небрежно и в конце концов совсем махнул на внешность рукой.

Износился галстух мой горошинкой,
К сердцу рухнул деревянный мост,
Был я раньше мальчик прехорошенький,
А теперь – теперь кобылий хвост.

С начала тридцатых годов Одарченко мучали жуткие мигрени. И именно с ними люди, близко знавшие художника, связывали все его странности и постоянные запои.

Юрий Павлович ушёл из жизни добровольно, отравившись газом.

Предполагаемой причиной самоубийства многие называли душевную неприкаянность и нелюдимость, но врачи после вскрытия вынесли свой вердикт, обнаружив запущенную виновницу сильных головных болей…

«Папа представляет голову как бокал, в котором вместо золотых рыбок полощется большой, цветной, как радуга, лисий хвост. От этого в голове какая-то тяжесть», - вспоминала дочь Сесилль.

Юрий Одарченко принадлежит к «незамеченному» поколению поэтов начала XX века, чьих книг практически не найдешь в домашних библиотеках, их не читают по школьной программе и не продают в современных сетевых книжных магазинах…

«Много, много уменьшительных, тоненькая невинная мелодия. И в каждой сказочке — сквознячок из небытия. Если это что-то напоминает, то очень отдаленно — блоковскую жуткую песенку „в голубой далекой спаленке“», — так отзывались о литературном творчестве Одарченко симпатизировавшие ему современники, в числе которых поначалу был и Георгий Иванов…


#хлам (художники, литераторы, артисты, музыканты)

«То, что люди называют своей тенью, не тень их тела, а тело их души», – Оскар Уайльд. «Может быть, любовь как тень – наступит на неё кто-то и унесёт с собой?», – Марк Леви. Пророчества Замятина, сделанные ровно сто лет назад, медленно, но верно сбывались. Она и миллионы её соотечественников жили как подопытные кролики, под стеклянным куполом, функцию которого успешно выполняли вездесущие видеокамеры. Идолом её времени стала равнодушная цифра, глубоко проникшая в человеческое сознание и пустившая там корни. Гибкая псевдонаука Статистика в угоду политики Единовластия ловко жонглировала этими самыми цифрами. Каждый гражданин страны был с рождения пронумерован, и не раз. А вопрос «Сколько?» стал таким естественным при общении, что от ответа на него, порой зависело личное счастье человека. «Сколько? Ответь, сколько ты зарабатываешь? Сколько у тебя квадратных метров в собственности? Сколько у тебя детей? Сколько?» И над всем этим раздольем, как на картине Шагала, парил вечно молодой, бессменный Благодетель, в окружении своры верных, сладкоголосых приспешников.

«Стихи надо писать так, что если бросить стихотворением в окно, то стекло разобьётся», - Д. И. Хармс – Я приехал в Воронеж, и под окнами места, где я сейчас живу, стояло раскидистое дерево, которое не упоминается в русской литературе, но встречается в американской – у Набокова, например. Оно называется катальпа. Загуглите это слово. А когда я вышел на улицу, то встретил жука, виденного мной последний раз в детстве… И я вспомнил свой родной город, Харьков. Это был так называемый луканус, жук-носорог. И вообще много, много сентиментальных бредней оказалось связано с вашим городом… Примерно таким образом начал речь со сцены воронежского Камерного театра 14 июня известный, неординарный, современный композитор Леонид Аркадьевич Десятников перед торжественным вручением ему премии Международного Платоновского фестиваля, ежегодно проходящего с 2011 года на родине автора «Котлована» и «Чевенгура»… И вот со сцены небольшого провинциального театра прозвучали... Нет, не скандальная опера Десятникова «Дети Розенталя» на либретто не менее скандального Владимира Сорокина, а «Буковинские песни»: четыре из двадцати четырех прелюдий для фортепьяно, основой которых стал фольклор Западной Украины; саундреки к кинофильмам «Подмосковные вечера», «Мания Жизели», «Москва», а также легендарный вокальный цикл из семи произведений «Любовь и жизнь поэта», названием которого композитор XXI века намекает на романтика Шумана, создавшего в первой половине XIX веке песенные циклы «Любовь поэта» и «Любовь и жизнь женщины».

«Собаке – собачья смерть», – так несдержанно, по преданию, высказался император Николай I, узнав о гибели двадцатишестилетнего опального поэта на дуэли. Но вняв горькому укору своей любимой старшей сестры, Великой княжны Марии Павловны, государь поправил себя: «Господа, получено известие, что тот, кто мог заменить нам Пушкина, убит»…

«Тот, кто мог заменить нам Пушкина», по достоверным документальным свидетельствованиям, бывал проездом в Воронеже дважды.
Через реку Воронеж по старинному Чернавскому мосту проезжали в своё время многие знаменитые люди: декабристы, Грибоедов и собственно Лермонтов – ведь это была самая короткая дорога из Москвы и Петербурга на Кавказ.

В 1841 году Михаил Юрьевич останавливался в одной из центральных гостиниц губернского Воронежа, которая находилась на Конной площади (современной площади Ленина) в районе нынешнего театра Оперы и балета.

В Воронеже лермонтовского времени было очень зелено: усадьбы перемежались с фруктовыми садами, город окружали рощи, а по пустырю, где сейчас стоит памятник реформатору Петру, «безбоязненно шаталась всякая скотина и дворовая птица».

Так вот, по городской легенде в ресторане гостиницы некого купца Колыбихина, под шум кутящих офицеров и механический стон музыкальной машины, столичный пижон Лермонтов на глазах у изумлённой публики, пленяя провинциальных барышень, закуривал трубку свеженькой, хрустящей ассигнацией…

Осенью 2004 года к 190-й годовщине со дня рождения Лермонтова на фасаде Главпочтамта по проспекту Революции в Воронеже была установлена мемориальная доска великому русскому поэту с непростым характером и драматической судьбой. Здание Главпочтамта – единственное сохранившееся в Воронеже место, так или иначе связанное с пребыванием Михаила Юрьевича в городе.

На месте старинного Главпочтамта, роскошный операционный зал которого легко подошёл бы для проведения светских балов девятнадцатого века, раньше стояла ямская станция, где путники могли отдохнуть с дороги, сменить лошадей и оставить отметку о пребывании в соответствующих документах. По мотивам этих отметок в «Воронежских губернских ведомостях» появлялись новости, к примеру, такие: «Наш город посетил поручик Лермонтов М. Ю.».

В верхней части мраморной мемориальной доски помещён медальон с контурным портретом поэта, воспроизводящий рисунок барона Дмитрия Палена, кавказского сослуживца Лермонтова. Портрет был выполнен с натуры после утомительного похода в Малую Чечню за реку Сулак. У Михаила Юрьевича на портрете отрешённый и усталый взгляд, фуражка помята, ворот сюртука расстёгнут, он небрит и без эполет. Литературоведы допускают, что этот карандашный профильный набросок более всех пожизненных изображений схож с оригиналом.
Пожилые гости города, внимательно всматриваясь в медальон на памятной доске, находят в нём черты сходства с другим, не менее известным миру человеком. И негласно этот лермонтовский портрет в Воронеже зовется «Ленин в Разливе»…

Всем большой привет и доброго утра...
Предлагаем вам, не выходя из дома, совершить променад по вчерашнему весеннему Воронежу, заглянуть в парадную флигеля одного из дореволюционных особняков, сохранившихся до наших дней, подняться на колокольню Воскресенского храма Ямской слободы по древним, истёртым временем ступеням и увидеть с высоты птичьего полёта Левый берег города, который раньше был "Диким полем"...


#my_town

Поцеловав маму и пожелав доброй ночи отцу, она быстро скрылась за спасительной дверью детской комнаты. Родители переглянулись, в последнее время поведение единственной дочери вызывало у них недоумение. Что она скрывает? Почему она стала молчаливой, рассеянной и так рано ложится спать? Она устает, или, может, у неё проблемы? Но какие могут быть неприятности, кроме двойки в дневнике по нелюбимому английскому, в её нежном возрасте? Отец смотрел телевизор, мама вязала, но при этом родители мысленно продолжали вести молчаливый диалог…

Девочка, наконец-то оказавшись одна, задёрнула плотно шторы, легла на диван и уткнулась носом в подушку. Она совсем не хотела спать. Это время, свободное от шумных школьных друзей, досадных домашних заданий, надоедливых и беспокойных взглядов близких, принадлежало только ей, время томительных сладких грёз, время так ей необходимое. Она закрыла глаза и вмиг очутилась на необитаемом Острове Робинзона. И этот Остров она любила всем своим наивным сердцем…

Прошло несколько лет.

Сны о Робинзоне стали тускнеть: тесная, многолюдная комната общежития была неподходящим местом для мечтаний и фантазий. Но, приезжая домой на каникулы, заходя в свою маленькую, смешную детскую спальню со старым другом диваном, который верно хранил все ее девичьи секреты и тайны, она вновь попадала на необитаемый берег зачарованного Острова. В эти ночные часы внутри нее распускались цветы, простые и скромные. И эти цветы никто никогда не видел, кроме её самой и Робинзона…

Взрослая жизнь началась строго по расписанию.

Защита диплома, распределение, переезд и неожиданно-странное знакомство с тем, кто надолго вошёл в её душу. А он вошёл, не снимая грязной обуви, уродливый карлик под личиной доброго Садовника.

Он с презрением выбросил её растрёпанные книги. Выключил её любимую музыку. Вытоптал её луговые цветы. Он один знал, что ей необходимо. И в оранжерее её души Садовник высадил свои цветы, большие и красивые, с колдовским ароматом, мощным корневищем и острыми шипами.
Цветы зла дурманили её, пьянили и порабощали. Она потеряла себя, ухаживая за ними…

«Ты – никто! Здесь тебе ничего не принадлежит!» – внушал ей Садовник.

Он упивался своей властью и неотразимостью. Он знал, что за неё некому заступиться, поэтому, не стесняясь закрытых дверей, бил её по лицу. Милые и ласковые ночные феи помогали Садовнику расслабляться и отдыхать от дневных праведных дел, а у неё не оставалось сил даже на слёзы. Так бывает…

Одним весенним мартовским днём, превозмогая себя и собрав остатки достоинства, мужества и силы воли, она навела порядок в своём сердце. Исколов все руки, она вырвала его странные цветы, вымела все мрачные закоулки, сняла ажурную паутину зависимости, которой он её опутал…

Уходя из её жизни, он ехидно смеялся ей в лицо: «Ты – никто!»

«Ты – никто-о-о…» – шипели его голосом цветы зла, упрямо, из раза в раз прорастающие каждой весной в её разбитой оранжерее. Она плакала и затыкала уши…

И вот однажды она заметила, что среди наглых цветов Садовника, оставленных, по-видимому, ей в вечное наследство, проклюнулся маленький, робкий росток надежды. Она отказывалась верить своим глазам. Она быстро скрылась за спасительными дверями спальни и легла на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Наивные грёзы юности быстро, как лента чёрно-белого кинофильма, пробежали перед её закрытыми глазами. Она опять была на необитаемом Острове Робинзона, где её любили, ценили, оберегали. Но в гортанном крике бестолковых чаек слышалась одна единственная страшная фраза: «Ты – никто»…

#my_fantasy

Эта небольшая по формату книжечка из серии «От великого до смешного», кратко рассказывающая о знаменитых воронежцах, родом из этого блога...

Спасибо сайту, который приютил меня и дал возможность выплескивать чувства и переживания в тексте. Спасибо читателям, которые заходят в мой блог. Отдельное спасибо тем, кто поддерживает меня и оставляет комментарии...

#my_town

Этот фильм мы посвящаем нашему любимому, красивому и героическому городу...



#my_town