Истинная любовь
Мэривеза нарезала круги над Авророй, колотила волшебной палочкой по столбикам кровати и раздраженно стрекотала крылышками. Прошло сто с лишним лет с момента, когда принцесса уколола палец о веретено, заснув вместе со всем дворцом.
Она лежала на кровати прекрасная, на век уснувшая. Кожа - лепестки белой розы, губы алые, словно вишня в королевском саду и пышное золото волос, раскиданных по подушке упругими локонами. Любой взглянет – мгновенно влюбится!
Фея вновь со злостью стукнула по дереву и пропищала ругательства на своем, на феячьем. Что стоило ей сменить формулировку с поцелуя истинной любви на простой поцелуй? Давно бы уже в отпуск улетела.
Паломничество принцев через сто лет началось согласно плану, вот только как, скажите на милость, должна возникнуть истинная любовь к хоть и красотке, но постоянно спящей? Пусть она триста раз принцесса с приданным - любовь так просто не приходит. Вот желание возникало у каждого, кто прикасался. Желание было очевидным и стойко выпирало на радость и гордость королям-отцам, а толку – ноль.
Постепенно поток принцев редел: они находили себе других красавиц, женились, продолжали жить и размножаться, тогда как Аврора спала и видела цветные сны, раздражая Мэривезу одним своим мирным видом.
– Подъем! Твои платья горят! – прокричала фея на ухо принцессе и стукнула палочкой ей по лбу. Реакции не получила, кроме искр, полетевших с кончика деревяшки. – Чтоб тебя!
Внезапно раздался приглушенный чих. Фея насторожилась, прислушалась. Ей показалось, что шел он из-под кровати. Мэривеза приготовила палочку и пискнула.
– А ну выходи, разбойник! Ты хоть знаешь, куда залез? Это замок принцессы Авроры и никто, по указу короля, не смеет здесь находиться.
Следом за этими словами под кроватью завозились и вновь, уже громко и не скрываясь, чихнули. Сначала показалась левая рука, плечо, вот парень выполз наполовину, а спустя несколько секунд стоял перед феей, отряхиваясь от пыли, толстым слоем покрывавшей потрепанную одежду.
– Вы бы хоть под кроватью почаще убирались, а-а-апчхи! А то везде пыль и паутину снимаете, а внизу зачем? Не видно же.
– Ты мне еще поговори!
Мэривеза опешила от наглости нескладного паренька. Рыжий, конопатый долговязый - "дядь, дай лопату, я за дедом". Парень почесал подбородок, взъерошил шевелюру и засунул руки в карманы широких штанин.
– Я и говорю, убираться надо тщательней, - он громко шмыгнул носом. – Чистота – залог здоровья, мне мамка всегда так говорит. А вы принцесску в грязи оставляете. А она может потому и не просыпается, плохо ей здесь. Я и залез туда, чтобы вытереть.
– Собой что ли? Где тряпки? – хмыкнула фея, складывая маленькие ручки на груди.
Паренек был безобидным. Скорее всего его привлекли слухи о заточенной принцессе, вот он и пошел посмотреть на чудо чудное, диво дивное.
– А это у меня способ такой, самый верный, - стукнул себя в грудь рыжий, выбивая остатки пыли из одежды. – Кхе, а где принцы?
– Ты мне зубы не заговаривай. А ну говори, зачем пожаловал? А не расскажешь, в крысу превращу!
Палочка феи заискрила разноцветными огоньками да так громко затрещала, что у парня веснушки побелели.
– Ой, не надо, госпожа фея! – рухнул он на пол, закрывая голову руками. – Я здесь каждый день сижу. Принцесске рассказываю всякое, чтобы, когда проснется, знала, чего в мире творится. Она лежит да слушает меня, непутевого. Меня даже мамка так не слушает, как принцесска. Лежит только да посапывает. Я поначалу ходил не часто, а потом привязался - спокойно мне здесь, радостно. Иногда даже видится мне, что слышит она меня, понимает.
Мэривеза старалась сохранить грозное выражение лица, но получалось плохо. Удивление, восторг и близость отпуска постепенно выползали наружу. Если все получится, то скоро она избавится от сонной обузы.
– Тебя как зовут, парень? – перебила она словесный поток.
– Чонси, госпожа.
– Значит так, Чонси, подпишешь бумажку, сделаешь, что я скажу, и свободен на все четыре стороны. Превращать ни во что не буду.
– А я грамоте не обучен.
– Ну крестик поставь, – раздраженно фыркнула фея.
Перед Чонси материализовался свиток и перо. Он неуклюже взял его в руки, поставил какую-то закорючку, больше похожую на скукоженного червяка, чем на крестик. Фея довольно хлопнула в ладоши, свиток исчез.
– Целуй принцессу. Документ, который ты подписал, волшебный. Расскажешь кому про поцелуй и пуф! – испаришься. Понятно?
– Да как же так, госпожа волшебница, – задрожал Чонси, глядя с опаской, и в то же время с желанием, на давний объект своих мечтаний. – Чтоб я - простой пастух - и принцесску целовать! Меня ж казнят, что я мамке потом скажу?
Фея раздраженно сделала круг над головой пастуха и стукнула его палочкой по голове.
– Никто тебя не казнит. Сделаешь дело и гуляй. Слово даю.
Парень опасливо покосился на палочку, зависшую у его носа и робко сделал шаг к принцессе. Красавица давно уже была в его сердце. Не в пример деревенским девкам, она не давала ему пощечин, не ругалась, не грозилась папкой-кузнецом и не швырялась тяжелыми предметами. На миг Чонси представил, а какого было бы, будь она его женой? Только он хотел к ней наклониться, как его лицо озарила светлая мысль.
– А что же это получается. Если принцесска очнется ото сна, значит жених я ейный?
– Труп ты свойный, – гаркнула на него фея. – А ну целуй! А не то прокляну!
Чонси испуганно повернулся к принцессе и клюнул ее в губы. Свет, вспышка, грохот, глаза принцессы распахнулись и нежный голосок спросил:
– А это еще кто? Где принц?
Фея чуть фейерверки не пустила в комнате от счастья. Она закружилась вокруг своей оси, напевая и мысленно уносясь на острова, туда, где ее ждут сочные фрукты, солнышко и курс лечебной терапии после ста лет неусыпного бдения по договору с королем.
– Здрасте, – расплылся в конопатой улыбке Чонси.
– Фууу, ну и запах у тебя из рта! – завопила уже не таким нежным голоском принцесса и оттолкнула бедолагу от себя. – Эй! Мэривеза! Заканчивай кружиться. Ты моя фея-крестная или как? Где принц, я спрашиваю?
Фея остановилась и подбоченилась:
– Принцы кончились, остались пастухи. Хочешь - выходи за него, вдовой стать не сложно. Замок разморожен, королевство придется отвоевывать самой как-нибудь. Правит твой племянник. У короля и королевы, после заморозки замка и тебя, сын родился, так что ты с троном пролетела. Как говорится - кто успел, тот и сел. Пока-пока!
– Чего?!
Чонси смотрел на принцессу и не узнавал в ней ту кроткую красавицу, которая день-деньской лежала на кровати и слушала его истории. Аврора визжала, сучила ногами и руками по постели, обвиняя каждого в своих несчастьях, называла пастуха простаком и вонючим деревенщиной. От былой красоты не осталось и следа. Чонси поспешил скрыться от венценосного гнева, пока голова еще на плечах. Истинная любовь прошла, разбившись об классовое неравенство.
Попалось сейчас 🤣🤣🤣